Амели Вэнь Чжао - Кровавая наследница [litres]

– Я знаю, что ты убила восемь невинных людей.

Это была случайность. Мне было всего семь лет. Слова почти – почти – сорвались с ее губ. Вместо этого она сказала:

– И сделаю это снова, если ты не ответишь на вопрос.

Егерь замешкался.

Она повернула свою голову так, чтобы на ее багряные глаза падали кроваво-красные лучи заходящего солнца.

– Оглянись по сторонам. Посмотри на людей вокруг: матери, отцы, их дети. Они все могут погибнуть за считаные секунды, и все по твоей вине. Ты считаешь себя солдатом? Значит, защищай мирное население, – она еще сильнее сжала его кровь, чтобы придать своим словам веса. – Скажи, куда он повез ребенка.

На щеках егеря заиграли желваки, а его глаза впились в нее испепеляющим взглядом. Казалось, прошла целая вечность. Потом он кашлянул, и огонь погас.

– Ново-Минск, – прошептал он.

– Куда именно в Ново-Минске? – не отставала Ана. Егерь молчал, и она подняла голову, чтобы осмотреться по сторонам, и обнаружила нескольких продавцов и зевак, прячущихся за прилавками.

– Тебе нужно подтверждение моих слов? С кого бы начать? С ребенка? Или его матери? И как бы мне сделать так, чтобы их крики…

– Манеж. Брокер из Ордера Ландыша. С девочкой заключат договор, и она будет выступать в Манеже.

Ана тут же отпустила его и отвернулась, чтобы он не видел разбирающую ее дрожь. Казалось, кто-то вселился в нее, шептал эти жестокие, варварские угрозы. Как будто за нее говорил Садов, озвучивая свои безумные идеи.

Ана накинула капюшон, и в голову ей пришла еще более темная мысль: неужели голос Садова стал ее собственным голосом?

– Не убивай их, – сказал егерь. – Прошу.

Лучше бы Ана не слышала этой жалостливой мольбы. Она обернулась. Егерь сидел на том же самом месте, но в выражении его лица что-то изменилось. Он умолял ее. И был напуган.

Ана вспомнила о беспомощности зерновой аффинитки, о печали, переполнявшей Мэй при их первой встрече. И теперь отголоски этих чувств она видела в глазах солдата.

Ее злость растворилась, как облако пара.

– Зачем ты это делаешь? – спросила она. – Ты один из них.

Молчание.

– Один из нас.

– Думаешь, у меня есть выбор? – спросил он грубо. – В этой империи ты либо охотник, либо дичь.

Ана никогда не забудет его взгляда – аффинит и егерь в одном лице. Жертва коррумпированной системы.

Твой выбор, шептал в голове голос Луки. Но после года, проведенного вне стен дворца, что-то в словах ее брата казалось неправильным, искаженным. Выбором обладали те, у кого была власть и привилегии. Без этого оставалось только выживать.

Ана ушла, чтобы егерь не заметил, насколько ее потрясла их встреча. Она грозилась убить невинных людей. Она пытала человека.

«Я делала это ради Мэй», твердила себе Ана. Но быть может, все чудовища представляются героями в собственных глазах.

Новости о стычке на Винтрмахте, подобно пожару, разнеслись по Кирову. Ана бежала по улицам, на которых совсем недавно мирно праздновали приход зимы.

Теперь кирпичные стены домов казались кроваво-красными в лучах заката, а разбитые витрины магазинов напоминали пустые глазницы. По пути Ана слышала обрывки разговоров горожан, спешивших с работы домой.

Натянув капюшон пониже, Ана влилась в толпу людей, покидавших Винтрмахт. Он чувствовала подкрадывавшуюся усталость, за которой последует полное изнеможение – последствия использования силы родства. Ей нужно было уйти сейчас, до того как сюда прибудет подкрепление, вызванное отрядом Белых плащей.

Каким-то чудом ей удалось победить одного солдата, но от мысли, что придется сражаться с целым отрядом, ее пробирала дрожь. Сила родства была мышцей, которую нужно тренировать ежедневно и никогда не пытаться использовать ее на полную, потому что есть риск потерять контроль. Последние несколько лет Ана не тренировалась, и вот теперь ее ресурсы практически исчерпались.

За стеклом витрины кружились покрытые лаком фениксы и снежные ястребы, разбрасывая тусклые блики света. Они с Мэй были в этом магазине всего полчаса назад, шепотом говорили о Белых плащах как о какой-то эфемерной угрозе. Ана быстро отвела взгляд и повернула за угол, но сердце болело и истекало слезами.

Она оказалась на узкой пустынной улочке. Здесь не было шикарных кирпичных особняков, пестрых витрин магазинов и фонарей. Каменные дома с деревянными крышами жались друг к другу, кривобокие и разваливающиеся. В конце улицы стояло здание с красной гонтовой крышей. На деревянной табличке выцветшими золотыми буквами было выведено: Логово серого медведя .

Что-то было не так с этим заведением – она подходила ближе, но ни музыки, ни голосов посетителей не было слышно. А может, все дело в ветхости стен, в дверях, сколоченных из полированного дуба.

Ана машинально замедлила шаг и остановилась в нескольких метрах от входа. Она пыталась убедить себя, что это всего лишь паранойя, но в этот момент дубовые двери распахнулись, и оттуда показались двое мужчин.

Ана спряталась в тень ближайшего дверного проема и стала наблюдать. Мужчины тоже казались странными. Один из них, одетый в черный дорожный плащ и кожаные сапоги, двигался с неестественной хищной грацией. Когда он приподнял полы плаща, чтобы достать увесистый мешочек, Ана заметила, что у него на поясе сверкнуло целых два кинжала. Наемник.

На поясе второго, высокого и неповоротливого, как медведь, был завязан грязный фартук. Он украдкой осмотрелся по сторонам, прежде чем протянуть руку к мешочку. Даже издали было заметно, как жадно он на него смотрел.

Наемник кинул мешок бармену. Когда последний поймал его в полете, раздался звон монет. Наемник насмешливо смотрел на бармена, пока тот развязывал веревку и изучал содержимое мешочка. Но здоровяк не заметил – или предпочел не замечать – этот взгляд.

Наемник отвернулся и стал смотреть на угол улицы, но там никого не было. Он ждал.

По телу Аны пробежала дрожь. Несмотря на утомление, она держала силу родства наготове.

Как по сигналу, из-за угла появился третий человек, ведя под уздцы двух лошадей. Этот мужчина был одет так же, как первый: черный плащ, черные сапоги, черный капюшон, скрывающий его лицо. Он развернул лошадей. Когда наемники их оседлали, сердце Аны ушло в пятки.

Сначала ей показалось, что на спине у одной из лошадей огромный мешок. Но теперь она поняла, что на самом деле это был человек. Когда лошади тронулись с места и в поле зрения попало лицо пленника, ее охватило ужасное чувство, сковавшее дыхание. Песочные волосы, мужественный подбородок, сломанный нос. Добычей наемников был Рамсон Острослов.

От ужаса у Аны засосало под ложечкой. Она хотела было остановить их немедленно, применив силу родства. Но ее кости протестующе заныли, и ей пришлось опереться на стену, чтобы не упасть. В таком состоянии шансов против троих противников у нее не было. К тому же их могло оказаться гораздо больше.