Аликс Хэрроу - Десять тысяч дверей [litres]

Я попытался успокоить себя: ну и что, что закрылись какие-то двери? Они все равно не те. Ни одна из них не приведет меня к Ади, к нашему каменному домику над Городом Нин, к тому мгновению, когда я взошел на холм и увидел вас двоих на одеяле – живых, сияющих, идеальных.

Но, даже утопая в жалости к себе, я задумывался и о другом: что станет с миром без дверей? Разве я сам, еще будучи ученым, а не расхитителем гробниц, не пришел к выводу, будто двери приносят перемены? Я строил гипотезы о том, что двери – это жизненно необходимые пути, позволяющие загадочному и чудесному путешествовать из мира в мир.

Мне кажется, я уже вижу последствия их исчезновения в этом мире: его охватывает скрытый застой, он становится затхлым, как дом, который все лето простоял под замком. В империях никогда не садится солнце, железные дороги пересекают целые континенты, реки богатства не иссякают, а машины не знают усталости. Это огромная и жадная система, которую нельзя уничтожить, – то ли божество, то ли двигатель, что поглощает людей целиком и отрыгивает в небо черный дым. Насколько мне известно, имя этому божеству – Современность, а его согретая углем утроба несет в себе Прогресс и Процветание. Но я вижу лишь косность, тиранию и пугающее сопротивление переменам.

Боюсь, я уже понял, что случается с миром, в котором нет дверей.

Но бросить поиски дверей для меня значит перестать искать твою маму, а этого я сделать не могу. Просто не могу.

Для начала я пошел по старым следам Ади, предполагая, что дверь в Начертанный может прятаться в каком-нибудь другом мире. Непросто было собирать истории из обрывков ее рассказов и слухов, которые я собирал на людных улицах и в обшарпанных барах, ловя невнятные и пропахшие джином слова. Но я не отступал. Я нашел дверь в Сент-Урсе, дверь на Гаити, дверь шелки и еще с десяток других – все они теперь уничтожены. Сожжены, обвалились, разрушены и забыты.

Только в 1907 году мне удалось увидеть своих преследователей. Я наконец нашел греческую дверь – холодную каменную плиту в заброшенной церкви – и попал в мир, который Ади некогда описала как «кромешный ад». Мне не хотелось повторять ее опыт (по ее словам, она чуть не попала в рабство к племени, которое возглавляла женщина с ледяными глазами), так что надолго задерживаться не стал. Я побродил там меньше суток, тайком пробираясь через снега, но не нашел ни признаков жизни, ни чего-нибудь ценного. Весь мир состоял из бесконечных рядов черных сосен, серого, как металл, неба и разрушенных остатков то ли форта, то ли деревни. Если в этом месте были еще какие-то двери, я не успел обнаружить их за такой короткий срок.

Я вернулся через каменную дверь под заплесневелые своды церкви Святого Петра. Уже выбравшись, сильно дрожа, вдыхая запах соли и извести, которыми был пропитан средиземноморский вечер, я заметил на выложенном плиткой полу пару ног в черных ботинках.

Они принадлежали высокому хмурому человеку в форме с латунными пуговицами и в круглом головном уборе, какие носила греческая полиция. Мужчина не слишком удивился, увидев, как припорошенный снегом иностранец выползает из стены. Скорее, он выглядел недовольным.

Я кое-как поднялся.

– Кто… Что вы здесь делаете?

Тот пожал плечами и развел руками.

– Что хочу. – Незнакомец говорил на английском со странным утробным акцентом. – Хотя я, вероятно, поторопился. – Он вздохнул, демонстративно смахнул пыль со скамьи и присел, чего-то дожидаясь.

Я сглотнул.

– Я знаю, зачем вы здесь. Не притворяйтесь. И я не позволю, не в этот раз…

Его издевательский смех прервал мою смелую речь.

– О, к чему все эти глупости, мистер Сколлер. Давайте-ка вы пойдете в свою убогую лачугу на берегу, купите билет на пароход завтра же утром и забудете об этом месте, а? Вам здесь больше нечего делать.

Казалось, все мои самые дикие подозрения внезапно ожили: он знал мое имя, знал, что я остановился в рыбацком домике, может, даже знал об истинной природе моих исследований.

– Нет. Я не допущу, чтобы это повторилось…

Незнакомец отмахнулся от меня, будто я был капризным малышом, который не хочет идти спать.

– Допустите. Вы уйдете, не поднимая лишнего шума. Вы никому ничего не скажете. А потом отправитесь вынюхивать для нас новую дверь, как хороший песик.

– С чего вы взяли? – Мой голос сделался выше и задрожал. Как же мучительно мне не хватало Аделаиды! Она всегда была храбрее меня.

Человек посмотрел на меня почти с жалостью.

– Дети, – вздохнул он. – Они так быстро растут, правда? Малышке Январри через несколько месяцев будет тринадцать.

Мы помолчали. Я слушал громкий стук своего сердца и думал о тебе, ждущей меня за океаном.

Я ушел.

Наутро я купил билет на пароход, а через три дня нашел газету на стойке иностранной прессы в Валенсии. На шестой странице размазанными греческими буквами была напечатана колонка, сообщавшая о внезапном и необъяснимом оползне на критском побережье. Никто не пострадал, но была разрушена дорога, а одна старая заброшенная церковь превратилась в груду камней. Начальник местной полиции назвал это происшествие «печальным, но неизбежным».

Ниже я привожу запись, которую сделал в своем журнале в июле 1907 года. Это так по-научному – попытаться найти выход из опасной и непонятной ситуации, сев за стол и составив список. Интересно, что бы сделала на моем месте твоя мать? Полагаю, шума и разрушений было бы больше, а может, появились бы и жертвы.

Я написал на странице заголовок «Возможные ответные действия в связи с регулярным и злонамеренным закрытием дверей и потенциальные риски для ближайших членов семьи» и несколько раз подчеркнул.

А. Разоблачить заговор. Опубликовать имеющиеся на настоящее время материалы (написать в «Таймс»? Дать объявление?) и осудить действия теневой организации.

За: быстро; наименее разрушительно для привычного уклада жизни Январри.

Против: высокая вероятность неудачи (станут ли газеты публиковать исследование без доказательств?); могу потерять доверие Корнелиуса и его защиту; опасность (жестокой) мести со стороны неизвестного противника.

Б. Пойти к Корнелиусу. Более подробно объяснить мои страхи и попросить уделить особое внимание безопасности Январри.

За: значительные средства, которыми располагает Локк, позволяют обеспечить хорошую охрану.

Против: до сих пор мне не удавалось вызвать сочувствия к своим опасениям; он отзывался о них в таких выражениях, как «бред параноика» и «нелепый вздор».

В. Перевезти Январри в иное безопасное место. Если спрятать ее в другом, хорошо укрепленном укрытии и сделать это очень незаметно, преследователи, возможно, не сумеют ее отыскать.