Аликс Хэрроу - Десять тысяч дверей [litres]

Он уклончиво пожал плечами, с улыбкой глядя на мою досаду и страх.

Я вдруг поняла, что по горло сыта всем этим – тайнами, ложью, полуправдами, догадками и подозрениями, историями без начала и конца, которые я собирала из обрывков. Как будто в этом мире все условились, что юные девушки без денег и высокого положения в обществе слишком незначительны, чтобы рассказывать им все целиком. Даже мой родной отец ждал до последнего, прежде чем рассказать мне всю правду.

Хватит. Я почувствовала – всего на мгновение – тяжесть револьвера в руке и железную власть, которая давала мне возможность менять правила игры. Я кашлянула.

– Мистер Илвейн, пожалуйста, присядьте.

– Прошу прощения?

– Можете стоять, если хотите, но вам придется рассказать мне очень длинную историю, и, боюсь, у вас устанут ноги.

Он с угрюмым видом опустился на землю и скрестил ноги.

– Итак. – Я направила дуло револьвера ему в грудь. – Расскажите мне все с самого начала. И не делайте резких движений, не то, клянусь, Бад вас сожрет.

Оскаленные собачьи зубы казались голубовато-белыми в свете луны. Я увидела, как Илвейн сглотнул.

– Наш Основатель пришел в этот мир сквозь разлом в восемнадцатом веке то ли в Англии, то ли в Шотландии, не помню. Он обладал сверхъестественной способностью привлекать людей на свою сторону. Довольно быстро ему удалось достичь высокого положения в обществе, и тогда он увидел, что в мире царит хаос. Революции, восстания, постоянное кровопролитие. Пустая трата ресурсов. А у истоков всех этих бед стояли отклонения – противоестественные дыры, через которые в мир проникает всякая гадость. Он начал заделывать эти дыры везде, где находил.

Поначалу Основатель трудился один, но вскоре начал набирать сторонников: некоторые, как и он сам, иммигрировали в этот мир, другие же просто разделяли его стремление к порядку.

Здесь я представила мистера Локка, молодого, амбициозного и жадного – идеального новобранца. Должно быть, его даже не пришлось уговаривать.

– Вместе мы задались целью очистить мир и привести его к безопасности и процветанию.

– А заодно и помародерствовать, – добавила я.

Илвейн немного обиженно надулся.

– Мы обнаружили, что некоторые предметы и способности, которыми они наделяют, при мудром и разумном применении могут помочь в нашем деле. Как и более материальные проявления богатства – мы все трудились, стремясь добиться престижа и власти. Мы собираем средства и финансируем экспедиции в самые дальние уголки мира в поисках разломов.

К шестидесятым годам мы придумали себе официальное название и роль: Археологическое общество Новой Англии. – Илвейн развел руками в торжественном жесте и продолжил серьезным и нетерпеливым тоном: – И у нас получается. Империи растут. Доходы увеличиваются. Революционеров и бунтовщиков почти не осталось. И мы не можем допустить, чтобы избалованная девчонка, сующая нос не в свое дело, все испортила. Скажи мне, девочка, какие силы и артефакты есть у тебя? – Его глаза влажно блестели.

Я отступила на шаг.

– Это… Это не имеет значения. Теперь вставайте…

Не знаю, что я собиралась сделать – отвести его в город? Сдать Джейн, будто кошка, которая принесла хозяйке добычу? Но Илвейн вдруг улыбнулся.

– А знаешь, ведь твой отец надеялся нам помешать. И посмотри, что с ним стало. – Он цокнул языком.

Я замерла. Кажется, я даже задержала дыхание.

– Значит, вы убили его. – Вся эта взрослая властность тут же исчезла из моего голоса.

Улыбка мистера Илвейна сделалась широкой и острой. Теперь он напоминал лису.

– Он нашел для нас разлом в Японии, как, я уверен, ты уже догадалась. Обычно он бродил по ту сторону день – другой, возвращался с кучкой занятных безделушек для Локка, а затем уезжал. Но на этот раз он очень долго бродил вокруг да около, а мне надоело ждать, надоело носить это уродство… – Он похлопал себя по нагрудному карману, где лежала маска.

– Однажды он заметил меня на склоне горы и узнал. – Илвейн пожал плечами с притворным сожалением. – Ну и вид у него был! Я бы сказал, что он побледнел, как снег, но, учитывая цвет его кожи… «Вы! – закричал он. – Общество!» Да уж, право слово, какая неожиданность для человека, которого семнадцатый год держат на поводке. Потом он повел себя крайне несдержанно и начал утомлять меня своими глупостями. Угрожал, что обличит нас – ага, конечно, кто бы ему поверил? – нес какой-то бред про то, что спасет свою доченьку, сказал, мол, не позволит закрыть эту дверь, даже если это будет стоить ему жизни… Очень драматично.

Мое сердце шептало: «Нет-нет-нет». Револьвер снова задрожал.

– Потом он, будто сумасшедший, побежал к себе в лагерь. Я последовал за ним.

– И убили его. – Теперь мой голос стал совсем тихим, не громче сдавленного вздоха. Я так долго надеялась и ждала, не зная правды, я столько пережила – чтобы теперь представить его окоченевшее тело, брошенное на съедение морским птицам.

Илвейн продолжал улыбаться.

– У него, знаешь ли, была винтовка. Я уже потом нашел ее среди его вещей. Но он даже не попытался до нее дотянуться. Он что-то записывал , когда я потащил его наружу из палатки! Не мог оторваться, как будто от этого зависела его жизнь. Вырывался до последнего, лишь бы убрать журнал в сундук. По-моему, тебе стоит поблагодарить меня за то, что я избавил тебя от этого сумасшедшего.

Я, как наяву, увидела темную, украшенную татуировками руку отца, когда он в отчаянии царапал эти последние слова: «БЕГИ, ЯНВАРРИ, АРКАДИЯ, НЕ ВЕРЬ», – пытаясь предупредить меня.

– Я поджег место разлома. Сосна была сухая, вспыхнула, как факел. Твой отец рыдал, Январри, умоляя о пощаде, перед тем как я толкнул его в проем. Его руки мелькнули из огня, а потом все. Он так и не выбрался.

Илвейн жадно следил за мной, произнося эти слова. Я знала, что он ждет слез. Надеется увидеть горе и отчаяние, потому что мой отец оказался навсегда заперт в неведомом чужом мире, а я навсегда осталась в полном одиночестве. Но…

Жив, жив, жив! Мой отец был жив. Не остался гнить на острове в чужой стране, а выжил и наконец отправился в родной мир. Пусть даже я больше никогда его не увижу.

Я прикрыла глаза и позволила волнам печали и радости накрыть меня с головой. Ноги подкосились, и я упала на колени. Бад встревоженно ткнулся носом мне в шею, проверяя, цела ли я.

Слишком поздно я услышала звуки движения. Резко распахнув веки, я увидела, как Илвейн тянется к ножу и медному «компасу».

– Нет! – закричала я, но он уже кинулся бежать к городу, черно-рыжей тенью скользя по траве. Я выстрелила в небо, увидела, как он пригнулся, а потом его ноги гулко застучали по улице. Илвейн исчез в лабиринте заброшенных домов.