Саша Зайцева - Госпожа Марика в бегах [СИ]

Не сказать, что последнее меня подкупило, но откровенность сработала.

— Подскажите, как я могу защитить коммерческую идею?

Глаза господина Тилля полезли на лоб. Прямо-таки шовинизмом попахивает, а говорил «с мадам приятно иметь дело».

— В чем суть, можно полюбопытствовать?

— Да, конечно, — я выдержала небольшую драматическую паузу. — Есть крайне необычная модель женского туалета, которую, к сожалению, легко повторить любой мало-мальски умелой белошвейке, но которой нет аналогов, поверьте.

— Поверю, — поперхнулся господин Тилль, покрываясь багровыми пятнами.

Я и не думала краснеть.

— Так вот, образец понравился одной потенциальной клиентке. Она даже вызвалась дать небольшую рекламу в заинтересованных кругах, но стоит этому случиться, как я потеряю всякий шанс заработать деньги. Повторю — идея проста.

— А идея всего одна? — прокашлявшись, уточнил ростовщик. — Я не из праздно любопытства интересуюсь. Понимаете, длину юбки вы не запатентуете, а вот конструкцию — можно попытаться. Если же идей у вас больше, чем на одно новаторство, то стоит регистрировать торговый знак, который будет защищать вас и ваши творения.

— И что, правда будет? — я засомневалась, не представляя принцип работы местного закона о защите авторских прав. — Идей, на самом деле, много.

— Тогда я бы советовал второе. Патент дело затяжное, да и результат может быть отрицательным. Кому надо — даст на лапу чиновнику, рассматривающему заявку, и тот спустя полгода-год решит еще и не в вашу пользу. Сплошное разоренье. А вот с регистрацией и я могу помочь, опыт имеется. Могу дать ознакомиться с образцом контракта на представительство ваших интересов в гильдии.

Есть над чем подумать. Бельишко уже засветила, так что упускать пусть и призрачную, но возможность заработать, было бы глупо. Достаточно вспомнить округлившиеся глаза Амандин и как она цокала языком, рассматривая «невообразимое распутство». Как она же правильно заметила, с этим добром лавку не откроешь. Айны сожгут и ее, и владелицу, а вот приторговывать через куртизанку… То, что предлагает Тилль — по сути свое дело. Смогу ли я тягаться со швеями из больших ателье? Ручной шов, скорость и возможности кроя у меня несравнимо ниже. Любитель, всего лишь любитель. Но уникальное предложение, эксклюзив, и работа только в этой нише могут позволить и цену диктовать и количество заказов регулировать.

Скажем так, это не то, чем мне бы хотелось заниматься всю оставшуюся жизнь, но несравнимо лучше мытья полов и постирушек.

Контракт, если опустить несколько витиеватых описаний различных поборов за посредничество, можно было считать годным. И это не тридцать процентов, которые «скромно» просила для себя Амандин, а божеские семнадцать. И будет имя госпожи Марики Молинари на веки вечные ассоциироваться с похабными тряпочками. Что ж, кто-то этим должен заниматься.

— Составляйте контракт, господин Тилль. Но только на этот раз без проверок. Мы договорились?

— Договорились, госпожа Молинари! — процентщик был явно доволен предстоящей сделкой.

Не продешевила ли я? Ладно, будем надеяться, что до подписания контракта я все же успею проконсультироваться с не менее ушлым господином Клебером. После передряги, из которой он меня вытянул, чувство доверия к нему было неистребимо.

Гомон уличной толпы, грохот экипажей, выкрики десятка торговцев, все эти «Чинить зонты!», «Покупать торф!», «Чудесные орешки!» — стоило ступить за порог, городская музыка оглушала и дезориентировала меня, заставляя думать о бегстве обратно в деревню.

Хотя до первых вечерних сумерек было еще далеко (я специально встала пораньше, чтобы расквитаться со всеми делами засветло), ноги сами несли меня, чтобы живее покинуть неблагополучный райончик.

Лишь ступив на площадь Биржи, сердце купеческого района, откуда до той самой Первой Банковой было рукой подать, я немного замедлилась. Уличная коммерция и тут шла достаточно бойко, но с большей выдумкой, нежели соперничество лужеными глотками. «Инвестиционные общества», «Кредитные дома» и всего пара магазинов, но витрины могли бы служить декорацией восточной сказки — богатые ковры, тяжелые драпировки бархата, огни светильников, преломляющиеся в хрустальных подвесках. Чтобы заглянуть внутрь такого пафосного местечка, вроде парфюмерной лавки с резным трехметровым слоном на входе, мне нужно пройти годичный курс повышения самооценки.

Вглядываясь в окна первых этажей финансовых империй, я вспомнила слова месье Тилля: пустые мутные окна, в которых не отражалась улица, ажурной ковки решетки явно для красоты, а не сохранности ради, и абсолютно черные, точно фальшивые подвальные окошечки у самой кромки булыжной мостовой. Наверное, там хранилища и защита в разы сильнее, — подумалось мне. Чтобы проверить еще одну догадку я подошла ближе к помпезному зданию Ансель банка. Гул, сопровождавший любого горожанина с рождения, утих и доносился будто из другой реальности. Тихо, деликатно. Фантастика! Оно работает! Магия…

Я улыбалась как ребенок, вышагивая то ближе, то дальше от особо охраняемого национального достояния и особо крупных денежных запасов, переходя от одной подушки-глушилки к другой. О, а здесь и на втором этаже черные окна! Вывеска на здании гласила: «Благотворительное общество благоденствия и спасения». На паперти насобирали миллионы и теперь берегут?

Плыть в этом облаке безопасности было чрезвычайно приятно. Двигаясь словно перышко в потоке теплого воздуха, я поравнялась с крытой стеклянной галереей, сплошь уставленной изящными стульчиками и миниатюрными столиками — на две чашечки кофе и десерт, не больше. Очень дорогие чашечки для притомившихся посетителей здешних магазинов. А тут явно что-то другое используется, звуки поумерены, но все видно… Хотя нет, приглядевшись, понимаешь, что лица и движения людей смазаны, даже так — тщательно растушеваны рукой опытного мага. Вот она, граница, прямо на уровне ярких фонариков под легкими сводами. Я потерла глаза. Боже, так вот как отводящее заклинание в действии выглядит! Этот опыт стоил того, чтоб пять минут пялиться на кафе и вызвать неудовольствие метрдотеля.

Но за всеми открытиями дня чудес я позабыла о главном: защищает колдовство в первую очередь фамильные драгоценности седых графинь, а не праздно шатающихся по улице белошвеек. Поэтому рука, схватившая меня сзади за горло, показалась просто дурной шуткой.

Одно мгновение — и перед глазами не шикарный пассаж, а дощатая дверь заднего хода. И пикнуть не успела, а точнее просто не сообразила, что делать. Горло сдавили холодные пальцы, удавалось лишь сипеть и дышать через раз, пока меня кулем с картошкой тащили по хозяйственному переулку.