Рику Мисора - Сага о бездарном рыцаре 3

«Надо сказать ей. Да это трудно, но всё равно надо. Мы с ней не виделись после того боя против Райкири, а тут представился подходящий случай».

— Сидзуку… Прости. За то, что мы молчали.

«Она души не чает в своём брате. Ох, сколько всего она мне сейчас выскажет…»

Но…

— А, не бери в голову, — отмахнулась Сидзуку. — Я и так всё про вас знала.

— Э?

— Я сразу увидела, что на следующий день после дебютного боя онии-самы ваши отношения изменились. А ты, Алиса?

— Хи-хи, я тоже. Это было заметно.

— Ага, я тоже сразу всё поняла.

— У-у… — смутилась Стелла.

«Неужели мы так очевидно флиртовали? Но мы же постоянно прятались от всех. У себя в комнате или в роще…»

— Официальное заявление обязательно подняло бы волну шума, поэтому вы решили подождать до конца Фестиваля, а уж потом открыть карты. Стелла-сан, я понимаю твою точку зрения, и я тоже считаю, что это лучший вариант. Поэтому я вас и не критикую. Давайте лучше думать о том, что делать дальше, — сказала Сидзуку и посмотрела на Кагами. — Кусакабэ-сан, у меня сложилось впечатление, что ты кое-что знаешь о моей семье.

— Ня-ха-ха. Информация — жизнь журналиста. Так что да, кое-что знаю.

— Тогда я спрошу прямо: есть вероятность, что онии-саму исключат?

— Только не сейчас.

— О, даже так?

— Да, Алиса-тян. Ни семпай, ни Стелла-тян не нарушали законов. Я уже говорила, что эти репортёришки сделали огромную ошибку, назвав ваши отношения скандалом и не озаботившись мнением Стеллы-тян. Всё бы давно закончилось на чём-нибудь вроде: «Принцесса Вермилиона закрутила роман на стороне. Ой, а с кем? Ой-ой-ой!» — но они шумят без толку и делают из мухи слона. Конечно, закон не на их стороне. Впрочем, они и сами понимают это, поэтому будут во время слушаний искать, к чему придраться, как бы ещё занизить оценку качеств семпая. Но семпай не дурак и, надеюсь, на их уловки не поддастся. Так что генштаб не одобрит исключение. Федерация вообще исключает рыцарей лишь в том случае, если дело совсем труба.

— Дело труба? Как это? — не поняла Стелла.

— Федерация тянет с исключением учеников и полноценных рыцарей до самого последнего момента. Вспомни того же Курасики-куна из академии Донро.

— А-а.

— Уж насколько он негодяй, а Федерация не преследовала его.

— Какая безалаберность.

— Может, этому есть какая-то причина? — спросила Сидзуку.

— Конечно, — кивнула Кагами. — Исключённый рыцарь в девяноста пяти процентах случаев подаётся в криминал.

Как рыцари-маги, так и ученики добиваются успеха в жизни благодаря своим сверхъестественным способностям.

После исключения лицензия пропадает, а привычка полагаться на магию остаётся, поэтому большинство блейзеров становится на скользкую дорожку.

Это факт, подкреплённый многолетней статистикой.

— Впрочем, тут многое зависит от склонностей человека, но всё-таки бешеный пёс на цепи безопаснее свободного бешеного пса. Федерация считает точно так же, поэтому и хочет держать всех рыцарей под контролем. Практически все страны-участницы разделяют её взгляды и законодательно привязывают всех блейзеров к рыцарству. Наша Япония — одна из немногих, кто ещё не решился на такой шаг. Точнее, общества по правам человека не дают решиться, — Кагами сделала паузу. — Другими словами, лишая рыцаря его статуса, Федерация своими руками создаёт нового преступника, причём неуправляемого. Поэтому она долго разбирает подобные дела. А уж учеников-рыцарей исключают ну очень редко… Однако Комитет этики на этот раз намерен идти до последнего. А они способны на всё. Как же волнуюсь за семпая…

Придирки к словам и поведению во время слушания — это всего лишь характеристика Икки, впечатление, произведённое им на Комитет.

Но если он сдастся и скажет, что ошибся, поступил неправильно, то всё равно что сам сунет голову в петлю. Пустая ложь мгновенно превратится в правду, и чаши весов уверенно склонятся на сторону отчисления.

Акадза и его коллеги будут любыми силами вырывать из Икки признание.

— …

Никто не сказал ни слова.

Слушания проходят глубоко под землёй, куда не проникает солнечный свет.

Там, где властвует Ицуки Куроганэ.

Куроганэ поколениями держат Комитет по вопросам этики и морали в стальной хватке. Можно сказать, это их святая земля.

Икки попал в самое сердце вражеского лагеря.

Конечно, его не будут пытать, как это любила Святая Инквизиция, но существуют миллионы других способов вырвать из человека признание.

«…»

Чем больше Стелла думала об этом, тем больше кошмарных сцен представляла. Из-за этого последние три дня она практически не сомкнула глаз.

«Это всё из-за меня. Я самая обычная девушка. Не достойна даже того, чтобы мною шантажировали Икки, — сожалела она. — Я стала для него бременем, стою у него на пути, а ведь пока он сидит в тёмном подземелье, хагунцы борются за выход на Фестиваль. Это больно и обидно».

— Думаю, нам лучше расстаться… — прошептала Стелла. — Ведь… он страдает из-за меня, из-за простой девушки…

— Стелла-тян!!! — заорал Арисуин.

Принцесса вскинула голову и округлила глаза.

На неё неслась огромная острая сосулька, словно копьё в руках рыцаря.

— !..

Она рефлекторно призвала Платье императрицы и скрестила руки.

Удар был такой силы, что Стелла отлетела назад, пробила головой стену и вывалилась из столовой.

— Кьяа-а-а-а-а-а!

— Ч-что это было?!

Ученики тотчас зашумели.

Стелла ощупала руки и скривилась от боли: похоже, треснули кости.

Её огонь, способный испарить на лету даже пули, лишь растопил кончик сосульки, сделав его не таким острым.

Только один человек в академии был способен сотворить такое заклинание.

— С-Сидзуку, ты чего?! — держась за руки, закричала Стелла.

Сидзуку в вызывающей позе стояла на столе и угрожала ей Ёисигурэ.

— Это ты чего?

Принцесса невольно вздрогнула.

Сидзуку не повышала голос, но её глаза горели леденящей душу яростью.

— Ты что, не понимаешь, зачем онии-сама решил участвовать в этом фарсе? Ведь он мог просто молчать, и они слова бы из него не вытянули. Ты сама знаешь, что это никакое не слушание, а инквизиторий. Клоунада, нацеленная на определённый результат. Что бы онии-сама ни говорил, его не будут слушать. Однако он не стал молчать, потому что не мог допустить того, чтобы ваши отношения заклеймили вульгарными обвинениями. Он ценит тебя больше, чем самого себя. Если ты не понимаешь этого и собираешься предать онии-саму… я тебя не прощу.

«Ну да, я оговорилась, причём крупно…»

— Прости, сглупила, — склонив голову, буркнула Стелла.