Стивен Эриксон - Дань псам. Том 2 [litres]

Что-то дрогнуло у Резчика внутри, но он не понял, что именно. Узнавание? Чего?

– Я думал… я думал, что он это бросил.

– Бросил что, мой друг? Желание поступать правильно?

Резчик покачал головой.

– Дуэли. Я говорю про дуэли.

– Хотел добиться освобождения юного Драсти. Там был владелец рудника, по крайней мере, один из них. История повторяется, как обычно. – Крупп вздохнул. – Он был стар для таких вещей.

Следующий вопрос прозвучал совершенно спокойно.

– Кто его убил, Крупп?

Пузатый коротышка вздрогнул и промолчал.

– Крупп…

– Это ни к чему…

– Крупп!

– Ах, можно ли противостоять такому напору? Горлас Видикас.

Вот и все. Мог и догадаться, да, Резчик должен был догадаться. Рудник… «Эльдра»… История. Он знает обо мне. И хочет меня наказать. Он убил Мурильо, чтобы сделать больно мне. Убил замечательного… замечательного и благородного человека. Нужно это прекратить.

– Сядь, Резчик.

Я должен это прекратить. Немедленно. Ведь и она этого хочет.

– Колл скоро придет, – сказал Крупп. – И Раллик Ном. Крокус, оставь это Раллику…

Но Резчик уже шел к двери. Ирильта смотрела на него, и что-то в ее лице привлекло его внимание. В глазах читался темный голод – как будто она знала, куда идет Резчик, как будто знала…

– Резчик, – хрипло сказала Ирильта, – сделай ублюдка. Сделай .

И он вышел. От яркого дня, как от пощечины, закружилась голова. Резчик глубоко вдохнул, но дышать по-прежнему было трудно. От навалившейся тяжести в голове рос гнев – кошмарный левиафан, разинувший пасть, и его вой заполнял череп.

И кроме этого воя Резчик не слышал ничего.

День разорван, время исчезло, настоящее расширяется, поглощая все. Всего лишь миг – и этот миг кажется вечностью.

Вспомните, как начинался день. Единый вдох, полный любви…

Беллам Ном взял плетеный кожаный шнурок и завязал на концах две петли. Он присел на корточки перед Мяу.

– Мяу, видишь петлю? Держись за нее – я возьму за другой конец, ясно? Мы выходим. Только держись за веревку, ясно?

Мяу кивнула, выпучив глаза.

– Не бойся, – сказал Беллам, – я пойду медленно.

Он поднял Кроху и усадил на изгиб левого локтя. Она обхватила тонкими ручонками шею Беллама и потерлась мокрым носом о его щеку. Беллам улыбнулся Мяу.

– Готова?

Она снова кивнула.

Пошли.

Снелл пока оставался у старого торговца людьми, и Белламу незачем было его дергать. Он понятия не имел, что случилось с Мирлой и Бедеком, однако он нацарапал углем на столе сообщение о том, что забирает Мяу и Кроху.

Мурильо уже должен был вернуться. Беллам начинал беспокоиться. Ждать больше нельзя.

Они медленно пробирались через толпу. Дважды Мяу нечаянно выпускала петлю, но оба раза Беллам успевал ее вернуть. Они выбрались из местных трущоб, называвшихся Разлом, и сумели-таки добраться до дуэльной школы.

Беллам спустил с рук Кроху в разминочном зале, наказал Мяу оставаться с сестрой и пошел искать Скаллу Менакис.

Та сидела на каменной скамье в затененной колоннаде, на краю тренировочного двора; она вытянула длинные ноги и смотрела в пространство. Услышав шаги, она подняла глаза.

– Занятия отменили. Уходите.

– Я не на занятия пришел, – сказал Беллам, сам поразившись резкости своего голоса.

– Убирайся, – сказала она, – пока я не избила тебя до бесчувствия.

– Слишком многие, Скалла, вступаются за тебя, при том, что ты делаешь. Это нечестно.

Она нахмурилась.

– О чем ты?

– Мурильо не возвращался?

– Все уходят.

– Он нашел Драсти.

– Что?

Беллам увидел, как в ее темных глазах пробудился интерес.

– Он нашел его, Скалла. В горняцком поселке. И отправился, чтобы забрать его. Но так и не вернулся. Что-то случилось, что-то нехорошее – я чувствую.

Она поднялась.

– Где этот поселок? Как он там оказался?

– Снелл.

Она пристально взглянула на него.

– Убью этого мелкого ублюдка.

– Не убьешь. О нем позаботились. У нас новая проблема.

В коридоре появилась маленькая фигурка и уставилась на них.

Скалла нахмурилась.

– Мяу? А где мама с папой? А где Кроха?

Мяу заплакала и помчалась к Скалле, которой только и оставалось, что обнять девочку.

– Они пропали, – сказал Беллам. – Я заботился о девочках и ждал – они так и не появились. Скалла, я не знаю, что с ними делать. Мне нужно домой – мои родители наверняка с ума сходят от беспокойства.

Скалла, все еще обнимая Мяу, повернула злобное лицо к Белламу.

– Мне нужно найти Драсти! Забери их к себе домой!

– Нет. Хватит. Позаботься о них, Скалла. Я только повидаю родителей и пойду искать Мурильо. Позаботься. Ты в долгу перед Мирлой и Бедеком – они заботились о тебе. Годами.

Беллам думал, что она ударит его, – таким гневом сверкали ее глаза. Он отступил на шаг.

– Кроха в разминочном зале, наверное, спит, – она сейчас много спит. А, и еще они голодны.

И Беллам ушел.

Слова молодого человека – мальчишки – сделали то, чего не добился Остряк. Шквал грубых, честных слов настиг ее, и от них не было защиты.

Скалла стояла, держа на руках Мяу, чувствуя, как душа лопнула, оставив только пустую оболочку, которая медленно заполнялась… чем-то.

– Ох, – прошептала Скалла. – Драсти .

Шардан Лим поджидал Вазу, когда она вернулась домой. Он поднялся с богато украшенной скамьи, но не двинулся навстречу, а стоял, глядя на нее со странным выражением.

– Это неожиданно, – сказала она.

– Несомненно. Простите, что я вторгся в ваше… плотное расписание.

В его извинении не было раскаяния, так что Ваза ощутила нервную дрожь.

– Что вы хотите, советник?

– А без титулов не обойтись, Ваза?

– Зависит от обстоятельств.

– Возможно, ты и права. И все равно, когда мы закончим, формальности будут не нужны.

Не позвать ли ей стражу? И что он сделает? Да просто рассмеется .

Шардан Лим подошел ближе.

– Налей себе немного вина. Или много – если хочешь. Нужно сказать, я вовсе не рад, что меня так бесцеремонно отставили. Похоже, ты нашла любовника по вкусу, и твои аппетиты растут. Без удержу? Полагаю, да.

– Вы выломали дверь, – сказала она, – и жалуетесь, что я ушла из комнаты?

Его бледные губы сложились в улыбку.

– Что-то вроде того. Я пока не готов тебя отпустить.

– А у меня нет права голоса?

Он поднял бровь.

– Милая Ваза. Ты отказалась от этого права давным-давно. Ты позволила мужу использовать тебя – не нормальным способом, но использовать. То же самое позволила и мне, а теперь еще какому-то низкородному воришке, и кто знает скольким еще. И не спорь – я уверен, ты и сама не поверишь своим оправданиям.

– И все же это моя жизнь. – Однако слова прозвучали слабой попыткой прикрыть уродливую правду.

Он не стал даже отвечать, а посмотрел на диван.