Майкл Муркок - Хроники замка Брасс [3 книги: Граф Брасс; Защитник Гараторма; В поисках Танелорна]

– Я чаще обычного сожалею, что с нами нет Боженталя, который дал бы хороший совет, – посетовал граф Брасс. – Все эти разговоры о разных планах бытия, об иных возможностях, о том, что мертвые друзья, возможно, живы… от этого разит мистицизмом. Всю свою жизнь я презирал предрассудки, я насмехался над псевдофилософскими теориями. Не тот у меня склад ума, чтобы вот так запросто отличить разную чушь от подлинной метафизики.

– Не стоит неверно истолковывать те слова, какие я высказывал вслух, предаваясь угрюмым размышлениям, – отозвался Хоукмун, – однако у меня есть причины надеяться, что Боженталь тоже может в один прекрасный день вернуться к нам.

– Полагаю, разница между нами в том, – произнес граф Брасс, – что ты при всем своем заново обретенном здравом уме позволяешь себе баловаться разного рода надеждами. Я давным-давно вовсе отказался от веры – во всяком случае, в своем сознании. А вот ты, Хоукмун, обретаешь ее снова и снова.

– Да, через множество жизней.

– Что?

– Я имею в виду свои сны. Те странные сны о себе самом и моих многочисленных воплощениях. Я‑то списывал их на безумие, но теперь я не настолько уверен. Они по-прежнему приходят ко мне.

– Ты не говорил о снах с тех пор, как вернулся домой с Иссельдой.

– Просто они не мучают меня теперь так, как раньше. Но я их вижу.

– И что, каждую ночь?

– Да. Каждую. И имена: Элрик, Эрикёзе, Корум – это самые главные. Но есть и другие. И по временам я вижу Рунный посох, а иногда черный меч. Всё это, кажется, имеет значение. Время от времени, когда я остаюсь один, в особенности когда скачу по болоту, они являются ко мне и наяву. Лица, знакомые и незнакомые, проплывают передо мной. Доносятся обрывки слов. И самая страшная из всех фраза: «Вечный Воитель!» Раньше я был уверен, что только сумасшедший способен вообразить себя полубогом…

– Я тоже, – сказал граф Брасс, подливая Хоукмуну вина. – Но ведь это другие превращают своих героев в полубогов. Вот если бы миру не нужны были герои…

– Здоровому миру они не потребуются.

– Но, возможно, здоровый мир – мир без людей. – Граф Брасс слабо улыбнулся. – Возможно, мы сами делаем мир таким, какой он есть?

– Если отдельный человек способен сделать себя цельным, значит, и наш народ способен, – заявил Хоукмун. – Если бы у меня была вера, граф Брасс, я сохранил бы ее ради этого.

– Хотел бы я верить так же. Я вижу, что Человек обречен на последовательное самоуничтожение. Я надеюсь только на то, что судьбы удастся избегать еще долго, а от самых глупых поступков Человека можно удержать, чтобы сохранить хотя бы какое-то равновесие.

– Равновесие. Идея Космического Баланса символически выражена в Рунном посохе. Неужели я не говорил тебе, что начал сомневаться в этой философии? Разве не упоминал, что пришел к заключению, что одного равновесия недостаточно в том смысле, какой ты имеешь в виду? Равновесие внутри индивидуума прекрасно, баланс между потребностями разума и нуждами тела осуществляется через самосознание. Несомненно, нам стоит к этому стремиться. Но как быть с целым миром? Не слишком ли мы его угнетаем?

– А вот это уже без меня, дружище, – засмеялся граф Брасс. – Никогда я не был благоразумным в обычном смысле этого слова, но теперь я еще и устал. Может, и твои мысли навеяны усталостью?

– Это злость, – возразил Хоукмун. – Мы служили Рунному посоху. Эта служба дорого нам обошлась. Многие погибли. Многие измучились. Мы по-прежнему живем в невыносимом отчаянии. И нам было сказано, что мы сможем позвать на помощь, когда возникнет нужда. Разве нужда не возникла?

– Наверное, нужда пока недостаточно велика.

Хоукмун мрачно рассмеялся.

– Если ты прав, не хотел бы я дожить до такого будущего, когда она станет достаточно велика!

А в следующий миг его осенила одна мысль, и он кинулся к окну. Но к этому времени всадник уже одолел дорогу, въехал в город и скрылся из виду.

– Я знаю, кто к нам приехал!

Раздался стук в дверь. Хоукмун шагнул и широко распахнул ее.

И точно, он стоял перед ним, высокий, самоуверенный, гордый, уперев одну руку в бок, другую опустив на рукоять простого меча, с правого плеча у него свисал сложенный плащ, вязаная шапка сидела набекрень, а красное обветренное лицо расплывалось в кривоватой улыбке. Это был оркнеец, брат Воина из гагата-и-золота. На Хоукмуна смотрел Орланд Фанк, слуга Рунного посоха собственной персоной.

– Доброго здоровьица, герцог Кёльнский, – сказал он.

Хоукмун нахмурил лоб, улыбка его была вымученной.

– И ты будь здоров, мастер Фанк. Ты пришел просить о помощи?

– На Оркнеях народ не просит ничего за просто так, герцог Дориан.

– А Рунный посох, чего просит он?

Орланд Фанк вошел в комнату, сопровождаемый по пятам капитаном Ведлой. Он остановился у камина, грея руки и оглядывая комнату. В его глазах поблескивали насмешливые искорки, словно он радовался замешательству хозяев дома.

– Спасибо, что прислал гонца, он пригласил меня быть гостем замка Брасс, – сказал Фанк, подмигивая Ведле, который замер в смятении. – Я не знал, как меня здесь примут.

– И ты правильно сомневался, мастер Фанк. – Выражение лица Хоукмуна в точности повторяло выражение лица Фанка. – Я тут как раз вспоминал клятву, которую ты произнес, когда мы расставались. С тех пор мы не раз сражались с опасностями столь же грозными, как и те, что вставали перед нами, когда мы служили Рунному посоху, вот только Рунный посох ни разу так и не проявил себя.

Фанк нахмурился.

– Да, это верно. Но тут нет вины ни моей, ни самого посоха. Те силы, что ополчились против тебя и твоих близких, повлияли и на Рунный посох. Он исчез из этого мира, Хоукмун Кёльнский. Я искал его в Амарехе, в Коммуназии, во всех уголках этой Земли. Затем до меня докатились слухи о твоем безумии, о странностях, какие творились в Камарге, и я, почти не останавливаясь, проделал весь путь из Московии сюда, чтобы спросить, есть ли у тебя объяснения тому, что происходит в последний год.

– Ты, оракул Рунного посоха, приехал, чтобы спрашивать нас? – Граф Брасс от души захохотал, хлопая себя по бедру. – Вот уж воистину мир перевернулся!

– Я поделюсь тем, что знаю сам! – Фанк развернулся лицом к графу Брассу, встал к камину спиной, держа руку на рукояти меча. Всякое веселье внезапно исчезло с его лица, и Хоукмун заметил, как сильно он осунулся, какие усталые у него глаза.

Хоукмун налил кубок вина и тут же протянул Фанку, который принял его, бросив на Хоукмуна быстрый благодарный взгляд.

Граф Брасс уже сожалел о своем приступе веселья, лицо его посерьезнело.

– Прошу прощения, мастер Фанк. Я плохой хозяин.

– А я плохой гость, граф. Я вижу по суете у вас во дворе, что кто-то сегодня покидает замок Брасс.