Игорь Осипов - Некромант. Новелла о непутёвой ученице [СИ]

Пират положил на колени какое-то полотно и стянул с себя тунику, устроившись как Владыка Неба на троне.

— О, боги, она же всего седмицу, как ученица некроманта. Она же убьёт этого глупца, — взмолился я и начал советовать. — Почувствуй стук сердца. Не его сердца, своего.

— Я сама, — взмахнув рукой, пафосно выкрикнула Мираэль, а потом замерла перед пиратом со стеклянным взором.

Она часто и глубоко дышала, а с лица Броя медленно сползала улыбка. Видимо, эта затея нравилась ему всё меньше и меньше.

— Дядя Ир, а что дальше?

Головорез коротко глянул в мою сторону, надеясь на помощь, но огромное количество брани, высказанной в мою сторону, было преградой для гордого десантника. Ему стоило просто попросить, и я бы помог, но он же гроза морей…

— Заставь себя почувствовать нити. Я помогу.

Мираэль сделала ещё один глубокий вдох, а я подсветил внутреннюю паутину Броя. Сквозь кожу проступило белое сияние, складывающееся в узор, похожий на грибницу. И лишь в груди тускло поблёскивал полированной медью сжимающийся и разжимающийся комок сердца. Пират замер, разглядывая свои руки, а племянница, высунув кончик языка, притронулась пальцами к коже головореза.

— Как много клубков, — пробормотала она, потянув пальцами одну из нитей.

Тонкая тускло-оранжевая паутинка тихо звякнула, как струна лиры, и растаяла, всколыхнув всю сеть. Брой дёрнулся и схватился за грудь, начав хватать ртом воздух.

— Не надо, Мира, — сдавленно процедил я, протянув руку, словно мог привязать ниточку назад.

— Я нечаянно. Я не хотела, — забормотала племянница, быстро убрав пальцы от паутины.

— Больше так не делай, — прошептал я. — Ты кроме сердечного удара ему ещё и удар по голове так сделаешь.

— А что делать-то?

— Видишь вон тот узелок на тусклой паутине? Это приказы для биения сердца. Их нужно сделать чуточку сложнее. Сейчас успокойся и представь, что ты спишь. И сердце спит. Оно бьётся медленномедленно. Тук. Тук. Тук.

Мира закрыла глаза и начала что-то шептать. Одновременно с этим её пальцы стали плести в воздухе кружево из человеческой души. Но стоило колдовству начаться, как у Броя закатились глаза, и он упал набок.

Мира несколько мгновений смотрела на бесчувственное тело головореза, а потом громко закричала.

— Дядя, я не специально!

— О, боги, — вырвалось у меня, после чего я нырнул в створ, больно на что-то приземлившись.

Руки сразу легли на грудь пирата, а глаза начали напряжённо всматриваться в по-прежнему горящую паутинку. Тук. Тук. Билось неживое сердце.

Рассудок быстро выстраивал четыре узелка: для сна, для спокойного бодрствования, для долгой быстрой прогулки, для боя. От медленного к быстрому. От едва слышного тук-тук, до напряжённого бум-бум-бум. Переключение между узелками назначил по состоянию рассудка. Если голове не хватает крови — произойдёт самопроизвольное увеличение ритма. В конце поправил нетленку, чтоб пират не умер от яда

собственного разлагающегося сердца. На всё колдовство ушло не больше десяти минут.

Когда было кончено, я сел на какой-то тюк и тяжело вздохнул.

— Мира, — устало протерев лицо и поглядев на бесчувственного пирата, произнёс я. — Двадцать ударов в минуту — слишком мало.

— Я не знала, — прошептала племянница, у которой хмель из крови пропал, как вино из чаши на сухом жарком ветру. — Он жить будет?

— Будет. Он просто потерял сознание.

— Темнятство, — пролепетала Мира. — А я думала, что убила его.

Я оглядел подземелье, пестрящее подвешенными на балках тканями, стоящими на деревянных отмостках корзинами с разными мелочами и амфорами с вином и маслом. Глаза зацепились за сыр и копчёное мясо. В животе сразу же заурчало.

Вещи были в основном синейские, что шелка, что ви́на, что безделушки.

Я встал и притронулся к большому промасленному холщовому свёртку. Он плавно повалился набок и зазвенел железом. На утоптанный пол погреба упали дорогие кривые клинки, в основном богатые игрушки, но некоторые вполне пригодны для боя. Один из них ударился о большую, залитую воском амфору, и та треснула. Из тонкого разлома просыпалось немного едко пахнущего чёрного порошка. Я взял щепоть и растёр по ладони. Зажиточные, однако, здесь контрабандисты, а может, даже и не они, и это склад пиратов, грабивших проходящие мимо корабли. В любом случае нам сильно повезло.

— Ты его не убила, — протянул я, соображая, как быть. — Но убивать я тебя научу. Мы этим выродкам жизнь теперь изрядно попортим. Боги мне в свидетели.

— Вы думаете, что вы элита?! — ходил взад-вперёд старый седой центурион и орал так, словно перед ним было его подразделение, а не три молодых некроманта, только-только призванных империей на службу. Он заложил за спину руки с зажатым в них жезлом из виноградной лозы — символом власти. — Вы рабочие ослики легиона! Мертвецы первыми встречают удар вражеских войск, давая время для совершения манёвра когортам задних рядов! Помимо этого, мертвецы связывают неприятеля в случае вынужденного отступления! Каждый солдат при зачислении в легион знает, что может быть убит, а потом встать в ряды нежити, и тем самым дать шанс живым победить! И задачи некроманта сводятся, во-первых, к поддержанию состояния своих мёртвых солдат в постоянной готовности к бою, а во-вторых, к своевременному пополнению их числа.

Я оглядел своих товарищей по счастью, стоящих и слушающих бывшего примипи́ла — командира первой элитной когорты, списанного из боевых подразделений по возрасту. Седые, коротко стриженные волосы, казалось, были того же цвета, что и посеребрённые наградные поножи с гравюрами сражения легионов с варварами.

— Но помните, мертвец может только то, что может некромант! — продолжал центурион пафосную речь. — Каждая неудача мастера — это погибшие солдаты, стоящие за первыми рядами марионеток! И потому я выжму из вас все соки! Нам нужны живые подданные империи, а не горы трупов для ваших экспериментов.

Старый воин замолчал ненадолго, а потом завершил воззвание к слушателям в нашем лице.

— Но некромант — это не только кукловод для сотни трупов! Он может куда больше! И вы должны сделать это большее во имя Ромерии!

Центурион сделал глубокий вздох и оглядел нашу троицу, а потом махнул рукой, подзывая четырёх человек, стоящих неподалёку. Не менее старый и седой мужчина в багровой тоге гильдии некромантов и три девушки в белых туниках.

— Я ваш ментор, — произнёс сухим выцветшим голосом пожилой мастер, — и я буду вас учить мастерству. А это ваши маяки, купленные за казённый счёт. Они призваны уберечь вас от бездны. В легион не возьмут отребья, и каждый из них обошёлся в целый талант золота. Вы спросите, почему они рабыни, если весь легион из свободных людей? Маяк должен осознавать, что он собственность мастера, тогда связь прочнее.