Николай Грошев - --------- [СИ, Это такое название и есть - дефисами!]

— У нас много кто так погиб. Всё что успели передать пережившие войну, пропало. Осталось всего несколько человек, половина из которых помутились рассудком. Кто-то больше, кто-то меньше. Тогда люди часто умирали. Пузырчатая болезнь гуляла среди людей. Всё тело покрывалось пузырями, выпадали волосы, ну, ты знаешь.

Совник кивнул, хотя и не особо понял, о чём речь.

— Люди тогда только пришли сюда, начали строиться. Меня тогда ещё и на свете не было. Людей много было тогда. Отец говорил, что почти тысяча человек. Представляешь Совник? Тысяча! Это ж какая тьма народу… болезни, голод, в общем, от тысячи мало что осталось. Устроились они тут, выстроили землянки, забор. Трудно было, не до того что б детей грамоте и прочим премудростям учить. А люди продолжали умирать. То дед мой, отцу моему рассказывал, деда-то своего я живым и не видел, помер он рано. Когда дед подрос, и смог сам о себе заботиться, все его родные были уже мертвы. Людей совсем мало осталось. Тогда те, что войну пережили, попытались передать свои знания детям, но ты ж знаешь детей… — Совник кивнул согласно, а Миха замолчал на пару минут. Потом он снова заговорил, видимо, передавая то, что слышал от своего отца. — Когда дети подросли достаточно, что б головой начать думать, да устроились на этом месте получше, людей из мира до войны, осталось совсем мало. Многие смутно помнили то, что знали раньше. У многих помутился разум. Кто выжил, попытался снова, и кое-что передать удалось. Вот Алтея хотя бы — хороший лекарь она была. На ноги могла поставить в два счёта. Правда. Я когда с ранами слёг, подземники меня потрепали, а я ж молодой тогда совсем был, думали, всё, не выживу… она меня за трое суток подлатала. А потом они её утащили. А мать её ещё раньше умерла, мы и не знаем почему. Она тоже у неё лекарь была. Ещё до войны людей лечила. Алтея говорила как-то, что мать её просто упала, стала синеть и всё, померла. Они тогда поняли, к чему всё идёт и попытались сохранить хоть то, что можно было. Лучше способа, чем записать на бумаге, нет, но к тому времени из умевших писать, осталось только два старых безумца, да Ава наша, эта-та давно сбрендила… вооот. Из них вытащили по грамоте, что сумели, а остальное князь люди уже сами додумали.

Тут он вдруг весело ухмыльнулся — деланная улыбка, фальшивая, но Совнику почему-то, легче стало слушать откровения Михи. Странно, но слова кузнеца разбудили в нём новые эмоции — ему было жаль. Жаль этот мир, тех давно умерших людей, он искренне сопереживал им…

И одновременно оставался спокоен, даже холоден, какой-то частью своего разума. Словно бы половина мозга погрузилась в боль прошлого этих людей, а вторая половина бесстрастно слушает, не видя причин как-либо реагировать, ведь каждому приходить свой срок. Все умирают, и люди, и растения и даже сама плоть этого мира. Вечно лишь само время.

— У каждого второго селения своя грамота Совник. Многим худо пришлось в первые годы после войны. Мы почти ничего не сохранили из прошлого. Я вот металл режу на резаке огненном — думаешь, я знаю, как он работает? — Миха сплюнул расстроено и продолжил свою речь. — Понятия не имею. Я каждый день боюсь, что он сломается. Ремонтировать-то не умею. А новых я давно не видел. Их может уже и не осталось. Вот что жрать буду, если поломается? Придётся, видать, поле сеять, как всем… или к Холмам идти. — Он совсем как-то сник, даже, кажется, меньше ростом стал. — В Холмах, говорят, кузнец какую-то штуку придумал — из камня научился металл вытаскивать. Металл так себе, гнётся как сопля из носа, но металл всё ж… наверное, лучше и вовсе не ждать, а сразу мне туда идти, да выведать секрет его…

Он замолчал, вперив взгляд в землю, кажется, забыв, зачем вообще сюда пришёл.

— Заплатить за секрет блин нечем. — Буркнул Миха и сильно тряхнул головой. — Туда пошли.

Показал пальцем на торец здания и широким шагом двинулся в указанном направлении.

В торце имелась двустворчатая дощатая дверь, распахнутая настежь. За ней просторное помещение во всю длину здания, с колоннами из струганных досок. Декоративного смысла они не несут, Совник это понял ещё до того как вошли внутрь. И хотя все колонными украшены резными досками, набитыми со всех сторон, от пола до потолка, их предназначение не в том, что б глаз радовать — они поддерживают потолок. Из-за длины комнаты и отсутствия несущих стен внутри, без колонн обойтись не получится — рухнет крыша прямо на головы людям. По обе стороны от этакого коридора, образованного двумя рядами колонн, стоят деревянные постели с матрасами, простынями, одеялами, в общем, нормальные спальные места и возле каждого тумбочка, она же, при желании маленький столик. Единственное что в мебелях этих его, почему-то, удивило — это то, что всё сделано из струганного дерева, но при этом обшито дополнительными панелями, с красивыми резными завитушками. Ну и, пожалуй, постельное бельё. Оно тут из того же материала, что и одежда жителей. Видимо, разнообразие тканей у них не наблюдается. И это как раз понятно, село маленькое, мир вокруг в руинах — но почему он удивлён? Как будто привык совсем к другому…

А что если он и, правда, «совник»? Что если ему не по себе, потому что у совников всё совершенно по-другому и в быту и вообще?

И где-то в полях летает его гигантская прирученная сова…

При мысли о монстре из рассказа Вари, всем телом вздрогнул. Вряд ли он бы ощутил этот мимолётный страх, будучи совником северных земель. Скорее уж верно второе — он взял себе такое имя, что б наводить страх и создавать этакий ореол загадочности… тогда, его настоящее имя Орёл? Не потому ли у него татуировка такая на руке? Или «орёл», это такой ранг у совников?

Проклятье, когда ж эта память драная к нему вернётся?

Они прошли чуть дальше, и Совник автоматически глянул вверх — так и есть, потолок стрельчатый, образован стропилами крыши. А колонны, упираются в поперечные балки, создавая дополнительную опору тяжёлой крыше. Делать потолок, тут, видимо, сочли излишним.

Имелась у здания особенность интересная — узкие длинные пропилы почти под крышей, он видел их с улицы и посчитал дополнительными окнами. Но служили они другой цели — через них тянуло воздух. Плюс открытые двери в торцах здания и получалось, что оно проветривается постоянно, в любую погоду. Под пропилами, висят резные доски, примерно той же длины, а над и под пропилами, нечто вроде полозьев. Эти доски, нечто вроде задвижек. Пропилы можно закрыть в любой момент.

Вон и пара узких лестниц приставлены к стенам, между коек. Иначе до этих задвижек не добраться, высоковато они сделаны. Внутри здания, ощущался лёгкий сквозняк, а сверху доносился тихий шелест — там сквозняк покрепче будет, почти что ветер. Здесь, воздух всегда свеж. По крайней мере, пока открыты двери и пропилы в стенах.