Николай Грошев - --------- [СИ, Это такое название и есть - дефисами!]

А желающие откусить кусочек посочнее и побольше, уже тут. Замерли на краю оврага, недоумённо ворчат. Вот за их спинами мелькнули другие — эти оврага не видят, идут напролом. Первые ряды сыплются вниз, истошно рыча и воя. Вот уже на дне образовалась каша из дрыгающихся синих тел. Практически все внизу, и в виде вишенки подросток с синим лицом, что для этих ребят вполне привычно. В кепке парень, а на кепке надпись: «Обама — чмо». Интересно, кто эти люди — Обама и Чмо? Дефис стоит, наверное, они родственники… склон хоть и пологий, а подниматься трудновато. Рука эта треклятая — больно ужас. Надо кость на место поставить…

— Мясо! — Завыл какой-то негодяй сзади.

— Мозги! — Не согласился с ним другой такой же голодный джентльмен.

— Еда! — Подытожил кто-то и в принципе угадал верно — весьма ёмкое замечание.

Совник обернулся на ходу — он и не знал, что мертвецы могут использовать столько разных слов, что они вообще их используют. Оглянулся и с визгом прыгнул вперёд — почерневшие зубы щёлкнули в сантиметре от уха. Шустрые, однако, ребята…

Он выбрался наверх. Полдесятка покойников, не успевших свалиться в овраг, резко сменили направление и радостно сопя, побежали в его сторону по краю оврага. А по откосу уже выползают их собратья. Совник ругнулся устало, и побежал снова. Каждый шаг причинял сильную боль — как будто в ране кто-то гвоздём ковыряется. Причём гвоздь тот раскалён добела.

Так дело не пойдёт. Он остановился, отбежав достаточно далеко, глубоко вдохнул и резким рывком поставил кость на место. Взвыл так, что мертвецы перепугались — серьёзно. Они запинаться начали, один даже упал. Собственно, Совник тоже упал. Боль была просто зверской. Ноги подкосились, и он плюхнулся на задницу. А мертвецы уже опять бегут, етит их всех налево… нужно вставать и бежать изо всех сил, иначе утро следующего дня, он будет встречать в пузе мертвеца, тщательно пережёванный и хорошенько утрамбованный.

Совник нашёл в себе силы подняться, даже нашёл ещё немного, что бы продолжать бежать.

Однако силы они не бесконечные, даже у второго дыхания таки наступает последний вздох. Потом ты падаешь, тебя есть начинают, аппетитно чавкая, ты орёшь истошно, но всем пофиг, тебя едят и причмокивают от удовольствия, не понимая, почему это ты в принципе орёшь — ведь каждым жестом тебе говорят и намекают, что ты невероятно вкусен, что ты просто чудесный человек!

Да, намекают, так сказать, и говорят как бы, а ситуация тебя всё равно не впечатляет — жить хочется, вот и не впечатляет. Есть у людей такой порок…

— Неужто всё? — Пробормотал Совник, прекращая поток бессвязных и глупых мыслей.

Собственно, не по своей воле он его прекратил, просто в голове стало пусто, ему вдруг открылся вид на пропасть, за которой лишь пустота смерти.

И стало так страшно, что все волосы на теле встали дыбом.

— Мммясо!!! — Намекнули со спины, что как бы ни зря у него с волосами такая оказия приключилась… штаны с обеих сторон слегка распухли — а вот бриться надо и не будет таких неприличных неприятностей случаться, а он не брился, только вот усы да бороду…

Щёлк! Прям над ухом. Совник тоненько завизжал и со всей силы двинул локтем. Зубы, издавшие тот жуткий звук, посыпались наземь, вместе с их недавним обладателем.

Кажется всё. Страх уходит. Лицо решительно нахмурено и застыло в восковую маску. Кулаки сжались до хруста, бег замедляется. Бежать, смысла нет, только истратит последние силы и будет съеден, уже без всякого сопротивления…

Вот зачем вообще был нужен этот глупый героизм?

— Чёртов я дурак… — Пробормотал Совник, замирая на месте. Он обнажил меч, поднял его к плечу, удерживая рукоять здоровой рукой. Ну что ж, пришло время принять последний бой, сыграть достойно последнюю карту и уйти, словно свирепый лев, а не загнанный кролик… хм, он, оказывается, знает какие животные раньше по земле бродили…

Он наклонился вперёд и рубанул наотмашь — сразу два мертвеца обезглавлены. В глазах потемнело, какой-то серый дым. Он ощутил бешенство разгорающееся внутри. Совник сдался, он собрался погибнуть достойно, с оружием в руках… но что-то внутри с ним согласиться не пожелало.

Он взревел как раненный бык и разрубил напополам ещё одного мертвеца, пнул второго… показалось или он и, правда, проломил ему грудину, а тело противника улетело назад так, что сбило с ног десяток мертвецов? Может сами упали? Наверное, сами… не мог же он вот так врезать? Не мог, конечно… Совник бросил меч в ножны и ринулся в другом направлении, злобно шипя и изредка взрыкивая. В этот момент он себя будто бы со стороны видел и ощущал некое разочарование, даже злость на себя самого. Только она, почему-то, странно ощущалась. Словно это не его чувства, а… а чьи? Как это всё сложно… на горизонте возникла продолговатая тень — лес.

Перед глазами вдруг предстала картинка — он лезет на дерево, а мертвецы обиженно воют внизу и обдирают кору своими гнилыми пальцами…

Второе, а скорее уж третье, дыхание, отпустило. Он пошатнулся, едва не рухнув лицом вниз.

— Двигайся! В лесу спасёшься! — Рявкнул он сам на себя… при этом показалось, что слова не его. Словно не он их произнёс, а некто приказал ему это сделать и… к чёрту. Так и с ума сойти можно.

Совник зарычал от натуги и боли — мышцы ломит просто зверски, а ещё рука…

Выдохнул, два раза вдохнул поглубже и побежал снова, медленно, но равномерно, стараясь сохранить как можно больше сил. Ноги мелко подрагивают, так хочется передохнуть немножко…

Щёлк! Чуть ухо не оттяпали.

Вот, теперь передохнуть не хочется, бежать хочется — долго-долго и подальше отсюда.

Сколько бежал, он не знал, но когда добрался до первого дерева с достаточно толстым стволом, пот тёк в десять ручьёв. Он с большим трудом забрался на первую ветку. Тут же за ботинок кто-то поймал и попытался стянуть его вниз — глянул, мать моя женщина! А там уже всё стадо. Дерево окружили, руки тянут, синие лица перекошены, мёртвые глаза выпучены, зубы щёлкают — на вторую ветку не забрался, взлетел! На третью залез и силы кончились. Но он кое-как всё же смог подняться ещё выше и вскоре мир внизу, пропал за стеной листьев. Он устало расселся на толстой ветке, вытянул ноги, привалился спиной к дереву. Глянул на свои руки. Та, что сломана… она больше не сломана. Только кровь течёт из-под наруча. А может и сломана, но не болит теперь…

Мысль о сломанной конечности, рассеялась, он смотрел теперь себе на грудь. Хмыкнул недоумённо. Поскрёб пальцем кожаный нагрудник с металлическими вставками.

— И как я до сего дня дожил вообще? — Удивлённый он задал вопрос, да тоном печальным.

Надо было бросить доспехи, бежать было бы куда легче. А он не догадался, даже не подумал о том, хотя бежал полдня. Или то жадность своё взяла? Всё-таки доспехи денег стоят… нет, он бы бросил доспехи, ни задумываясь, если б ни тот дикий ужас, сумевший захватить сознание. Он просто не вспомнил про них, даже не подумал об этом. В голове только и были что страх, да обрывки спутанных мыслей. Среди всех мыслей тех, лишь одна горела ярче солнца — «бежать!!!».