Борис Конофальский - Башмаки на флагах. Том первый. Бригитт [СИ]

— Как же нет, барон при смерти лежит, врач при нем безотлучно был, — не верит Волков. — Мне о том дядя барона говорил.

— Что вам какой дядя говорил, я не знаю, а вот то, что никакого доктора в замке нет, это я знаю точно.

Волков молча ждет пояснений, Сыч и продолжает.

— Полежал я еще денек, и поехали мы с Ежом по окрестностям, стали мужиков местных спрашивать. Никто не знает, что в замке творится. Пришлось через пару дней к замку ехать. Вот, значит. И нашли мы мужичонку одного, что дрова в замок возил.

Мужичонка жадненький был. Поговорили с ним, мол есть доктор в замке или нет. Он говорит не знаю, меня на верх особо не пускают, мое дело — дрова. Посулили мы ему полталера, если он нам доктора найдет. Говорю ему, что болею, а в замке, говорят какой-то доктор хороший есть, найди его, денег тебе дам. А мы тебя в трактире будем ждать, только ты никому о деле не говори. Он говорит: лады.

И полдня не прошло как влетают в кабак четыре благородных варнака и ко мне. Ты, говорят, тот купчишка что врача искал?

Я и ответить не успел, как один из них, конь глупый, как даст мне в глаз. Чего, орут, сволочь, тут вынюхиваешь? И как начали меня возить по полу, да пинают все, пинают, еле под столом спрятался. А один подлец уже кочергу из камина тащит. Другой нож достал. Я думал убьют уже. Ну тут Еж и крикнул: «Стойте господа, мы, мол, люди господина фон Эшбахта». Так, не поверите, сразу поутихли ублюдки…

— Тише, мерзавец, не смей хаять благородных, — остановил его кавалер. — Дальше говори, что было.

— Ну, дальше они били нас уже не так рьяно, но все били и выспрашивали, зачем мы там, да послали ли вы нас туда. Или мы сами заявились к ним.

— И ты что?

— Что, что, сказал все как есть, чего же мне умирать нужно было? А потом они сказали, чтобы мы, псы-ищейки, убирались прочь. — он чуть помолчал и прибавил. — И деньги у нас все, что были, отобрали.

Волков вдохнул было, задумался. Но Сыч продолжил:

— Так вот, мы потом мужика того истопника-то встретили.

— И?

— Так он нам и сказал, что обошел весь замок, всех опросил слуг, но никакого доктора в замке барона не нашел, и никто не помнит, когда он там был. Говорит, ходил спрашивал, пока какой-то господин не стал интересоваться почему он доктора ищет.

Волков молчал и думал, и мог с уверенностью сказать лишь то, что это все выглядит странным. Смерть Редля, ранение барона, дядя, что печется о его выздоровлении и никого к нему не допускает, и история с несуществующим доктором.

— Ну а сам ты что думаешь по этому делу? — наконец спросил он у переминающегося с ноги на ногу Сыча.

— Давайте, экселенц, я вопросы задавать буду, а вы будете отвечать. Я всегда так для себя делю, коли что не ясно.

— Задавай, — согласился кавалер.

— Ранение у барона было? — сразу спросил Фриц Ламме.

— Многие видели, арбалетный болт попал ему в лицо, когда он забрало поднял.

— Кавалер, дружок его, был цел и невредим, когда увозил его.

— Кажется, так.

— А потом вы нашли кавалера без головы, и доспехи барона недалеко от лачуги отшельника?

— Бертье нашел.

— Значит раненый тяжко барон в одиночку, — Сыч поднял палец вверх, — в одиночку добрался до своего замка?

— Но ранение было столь тяжело, что родственник барона вас до него не допустил? И с врачом поговорить не дал?

— Да, не дал поговорить с врачом и в замок не пустил, — соглашался Волков.

— Но врача, кажется, в замке никто не видел, — уже не спрашивал, а почти утверждал Фриц Ламме.

— И что же из всего этого следует? — спросил кавалер.

— Что кто-то тут врет. А врет, я думаю, дядя барона. Вот одно непонятно — зачем? Вернее, это-то понятно. Может барон помер, а может и не болел, и старик не хотел, чтобы вы о том прознали. Но вот зачем он это скрывал, вот это и есть главный вопрос.

Волков понял, что ему придется опять ехать к замку барона и уже без обиняков поговорить с господином Верлингером, потребовав от того видать барона живого или мертвого, и уже после сказал Сычу:

— Ладно ступай пока. Отдыхай. Потом еще для тебя работа будет.

Но Сыч не был бы Сычом если бы ушел сразу.

— Экселенц, — он смущенно улыбнулся.

Волков прекрасно знал, что будет дальше и молчал.

— Экселенц, эти дуболомы барона отняли у нас все деньги, нам с Ежом и жить не на что.

Скорее всего он врал, насчет денег кавалер совсем ему не доверял, но все-таки Волков полез кошель и, достав оттуда монету, кинул ее Сычу.

— Талер? Один? — искренне удивился Фриц Ламме.

— Мужицкая семья на талер два месяца живет, — отвечал Волков.

— Так разве мы с Ежом мужики? Нам простыни нужны, еда хорошая. Я трактирщику и так должен.

— Перед отъездом я дал тебе кучу серебра.

— Так отняли, экселенц, отняли, — Сыч даже руки к груди приложил для правдоподобности.

Но Волков ему не верил:

— Убирайся!

— Эх, экселенц, очень мне обидно, что вы мне не верите. — Сказал Фриц Ламме и нехотя повернулся к двери.

Племянник Бруно Фолькоф в тот же день, как и обещал дяде, писал купцу Гевельдасу в Лейдениц и тот, к счастью, оказался там. И сразу ответил на письмо. Утром следующего дня оно было у Бруно. Купец писал, что встретиться с кавалером для него большая честь и что он готов в любое время. Волков тоже тянуть не собирался, и уже сразу после завтрака и разговора с Сычом он с племянником, его компаньоном Цеберингом, а также с Увальнем, Гренером и фон Клаузевицем отбыл к Амбарам. Максимилиана он не взял, к его большому удивлению. Кавалер сказал знаменосцу готовиться к свадьбе племянницы.

Гевельдас сразу приплыл с того берега реки, как только узнал, что кавалер ждет его у пристани.

Волков был с купцом приветлив. Даже не побрезговал и протянул тому руку, ничего что купчишка. За такого же, только побогаче, он племянницу выдавал. Купец пожал руку рыцаря с большим почтением. Но больше церемониться он с ним не стал, сразу перешел к делу:

— Знаете, что веду войну с кантоном?

— Об этом на реке все знают, до самого Хоккенхайма слухи доходят. Даже там все удивляются вам!

— А я знаю, что вы часто бываете Рюммиконе и Мелликоне, говорят и в столице кантона Шаффенхаузене бывали.

— Дело мое купеческое подразумевает постоянные разъезды, — заметил Гевельдас.

— Это хорошо, хорошо, — продолжал кавалер отводя купца от всех остальных, — понимаете, остался я без ушей и без глаз на том берегу, были у меня там людишки, да по глупости сгорели, насилу из тюрьмы их вызволил.

Глаза купца округлились, понял он уже, куда клонит знаменитый в этих местах человек. И стало ему от того нехорошо, купец уже думал, как кавалеру отказать, но пока еще продолжал слушать.

А Волков словно и не замечая испуга собеседника подражал:

— Хочу, чтобы вы нашли на том берегу верных и глазастых людей, чтобы видели все и слышали, и через вас мне все передавали, чтобы я каждый день к завтраку знал, что там творится.