Мэделин Ру - Восход теней [litres]

– Выходит, ты говоришь за всех? – спросила Аллерия.

Смерив Отрекшегося пристальным взглядом, она заметила, что ворот его одежд усыпан обрезками стебельков трав, а выцветшие костлявые пальцы измазаны какой-то зеленой массой.

В ушах зазвучал хор все тех же голосов – шипящих, леденящих кровь, бесплотных, как сама Тень:

Ломай его хрупкие косточки, пока не заговорит. Ломай на куски, отыщи костный мозг, выведай все его тайны…

– Я говорю, и этого довольно, – буркнул в ответ Отрекшийся. – Если за них кто-то и вступится, то разве что я.

– Сегодня мы не намерены проливать кровь, – спокойно, но твердо сказал ему Туралион. – Расскажи нам то, что мы стремимся узнать, и ступайте своей дорогой – с одеялами и припасами, которыми мы сможем поделиться.

Услышав это, беженцы переглянулись – кто с надеждой, а кто и с подозрением на лице.

Пока Туралион разбирался с говорливым Отрекшимся, взгляд Аллерии снова упал на мать с двумя малышами, будто притянутый к ней неким щупальцем любопытства. Таким образом Бездна нередко указывала ей путь, всюду высматривая обман, ни на минуту не прекращая охоты за тьмой, таящейся в каждом живом существе. Поначалу Аллерия заметила лишь голод женщины, однако теперь увидела еще кое-что. Припав к самой земле, орчиха покачивалась взад-вперед, не смея взглянуть хоть на одного из окруживших лагерь солдат даже мельком. Нервничала. Что-то скрывала.

Отвлекшись, Аллерия даже не заметила, как маленький орк в набедренной повязке и тоненьком одеяльце, затрепетавшем за его спиной, будто плащ, вскочил и, обнажив крохотные клыки, с воинственным ревом бросился на нее.

– Зун! Нет! – вскричала его мать.

Туралион, присев, ухватил юного орка за пояс, закружил в воздухе и усадил на траву.

– В другой раз, малыш, – негромко хмыкнув, сказал он.

– Пощади его! Прошу, пощади! – крепко прижав к груди младенца, орчиха-мать со слезами уткнулась носом в его пеленки.

Аллерия, тоже присев, подняла маленького орка на ноги, развернула к себе, придержала за плечи, взглянула в его огромные карие глаза. Конечно, мальчишка боялся ее, но необузданная детская храбрость придавала ему духу.

– Ты меня понимаешь? – спросила она.

Мальчишка по имени Зун молча кивнул.

– Скажу тебе, Зун, то же, что сказала родному сыну, когда он впервые взял в руки оружие и принялся играть в войну, – мягко заговорила Аллерия.

Тот момент был свеж в памяти, будто все только что произошло вновь – морозный зимний день, лучи бледного солнца, озарявшего внутренний двор крепости Штормград, озорная улыбка Аратора, взмахнувшего деревянным мечом, целя в лягушку, а угодив по колонне… Пожалуй, сердце другой матери исполнилось бы гордости, однако Аллерию охватила печаль.

– Что бы ни говорили тебе ваши старейшины, в войнах нет ничего славного. В войну видишь всех вокруг с самой худшей стороны, но все равно идешь защищать их. Ступай к матери и никогда этого не забывай.

С этими словами она развернула Зуна, легонько подтолкнула в спину, и мальчишка помчался мимо Туралиона с Отрекшимся прямо в объятия орчихи, ждавшей его с замиранием сердца. Тут его мать, наконец, подняла взгляд на Аллерию, и шепоты в голове зазвучали громче, настойчивее, увереннее, едва ли не оглушая:

Она, она, она…

– Это она, – холодно сказала Аллерия так, чтоб ее услышал только Туралион. – Я побеседую с ней без лишних ушей.

– Подожди, Аллерия…

Повернувшись к Келоселю, Туралион кивнул на взятых в плен беженцев.

– Присмотри, чтобы все вели себя тихо, капитан. Если понадобится, накорми и напои. Мне нужно кое о чем поговорить с ее светлостью.

Келосель, отсалютовав, занял их место перед толпой. Аллерия с Туралионом двинулись вниз по склону холма.

– Оставьте нас в покое! – донесся сзади яростный вопль Отрекшегося.

Вскоре голоса за спиной стихли, и оба остались одни в лунном свете, сочащемся вниз сквозь вуаль облаков.

Туралион вздохнул и, не сводя глаз со сцены, разыгрывающейся на холме, утер ладонью лицо.

– И что нам, по-твоему, делать дальше?

– Все, что ни потребуется, – без промедления ответила Аллерия.

Перед глазами снова возникло все то, что приснилось ей в пути через нагорье Арати, и по всему телу пробежал холодок – будто сама смерть провела костлявой ладонью вдоль спинного хребта.

– Орчиха-мать что-то знает. Ты поспешил предлагать им еду: ее можно было бы обменять на нужные сведения. Король выразился предельно ясно: нам приказано разыскать Сильвану любой ценой, а темные следопыты приведут нас к ней.

Туралион угрюмо кивнул. В глазах его мелькнуло что-то мрачное, что-то вроде сомнения.

– Свет призывает меня к милосердию, Аллерия, но я тебя понял. И того, что ты сказала мальчишке, не забыл. Выходит, вот каковы мы с самой худшей своей стороны?

Аллерия вздохнула, устремив взгляд вперед, в даль.

– У меня бывают видения, Туралион. Много, много видений. Тысяча будущих, в коих нам не удается остановить Сильвану, и каждое новое – ужаснее прежнего, и, чтобы предотвратить их, я готова сделать все самое скверное, на что способна, и даже больше.

– Но Бездна нередко лжет, – напомнил Туралион.

– Разумеется! Но я ведь не верю ей безоглядно. Я задаюсь вопросом: что она хочет сказать, какая мудрость кроется в ее лжи. И вот, очистив ее от напластований ужаса и разрушений, я пришла к единственному выводу: как бы там ни было, благодушие и бездействие нас погубят. Приказ есть приказ, Туралион. Да, допросы мирных жителей радости мне не приносят, но что нам еще остается? Что?

– Пожалуйста, позволь мне с ней поговорить. Дай шанс выполнить долг, не сойдя с праведного пути. Да, время дорого, дело крайне важно, но давай же не забывать, кто мы и чем отличаемся от Сильваны с ее присными.

С этими словами он потянулся к эльфийке. Чувствуя, как и слова его, и поступки сокращают разделяющее их расстояние, Аллерия смягчилась душой. Будь она в облике Бездны, прикосновение обожгло бы ее, точно раскаленное клеймо, но в эту минуту казалось целительным снадобьем.

– Что ж, хорошо. Поговори с матерью.

Туралион, блекло, вымученно улыбнувшись, направился к орчихе, присел перед нею на корточки, спиною к Аллерии, и заговорил. Подойдя ближе, Аллерия сделала вид, будто проверяет надежность оцепления, а сама принялась внимательно вслушиваться в разговор. Правда, на разговор все это походило не слишком: казалось, Туралион бьется лбом о непрошибаемую кирпичную стену.

– Пожалуйста, назови свое имя, – мягко заговорил он. – Впрочем, назовусь для начала сам. Я – Туралион, лорд-командир Альянса. Но тебе ни к чему бояться меня, да и любого другого из нас. Мы вовсе не желаем кровопролития, нам нужно лишь кое-что выяснить. Ну а теперь, госпожа, соблаговоли назвать свое имя.