Маргарита Дорогожицкая - Стихия страха

— Не богохульствуйте, — поморщился Кысей. — Мы живем в одном городе, и вы не сможете сдержать обещание, даже если бы захотели, во что я не верю. Ради головорезов, до которых вам и дела нет, вы готовы отказаться от своей блажи…

— А вы думали, я буду бегать за вами всю жизнь? Мне надоело, знаете ли. Так вы отпустите моих людей?

— Вы обещаете больше не домогаться меня и не лезть в мои дела?

— Обещаю. Да отодвиньтесь уже. А то выглядит, как будто домогаетесь как раз вы.

Он отступил, и солнечный свет в отместку ударил мне в глаза.

— Хорошо. Я отпущу их. Но если вы нарушите свое обещание, я…

Я прищурилась, разглядывая его силуэт. Я хотела запомнить, вобрать его образ, чтобы ни капли не досталось Единому. Мучительное желание в последний раз дотронуться до его лица обжигало пальцы.

— Я не нарушу. Я держу слово. Я уйду из вашей жизни. Но прежде…

— Я так и знал. У вас всегда есть отговорки…

— … Но прежде я хочу оказать вам последнюю услугу. Заметьте, абсолютно бескорыстно. Послезавтра этого города не станет. С моря придет волна и смоет здесь все к клятой матери, — я встала и направилась к двери, добавив напоследок, — но вы можете спастись сами и спасти своих друзей.

Кысей вскочил и преградил мне выход. Его бледное лицо было гневным и возмущенным.

— Что еще за очередные выдумки? Что вы задумали?

— Пропустите меня, — я дернула дверную ручку, но он захлопнул дверь у меня перед носом.

— Я не выпущу вас, пока не объяснитесь.

Если бы я ткнула его в бок, там, где рана, то ушла бы беспрепятственно. Но я лишь вздохнула.

— Я сказала что-то непонятное, господин инквизитор? Или у вас нелады со слухом?

— Откуда вы можете знать, что случится с городом? У вас опять было видение?

— Было, — кивнула я. — Отойдите.

Кысей взял меня за плечи и встряхнул, нависнув надо мной.

— И я должен поверить? К чему эта чудовищная ложь?

— Посмотрите в окно. Вас не удивляет, что уже неделю стоит жаркая летняя погода? Что море совсем тихое? Что оно более обыкновения отступило от берега? А вас не удивляет, что Алекс тоже затих? Что нет пожаров и странных гроз? Вас не удивляет, что вы склонились ко мне ближе дозволенного?

— Что? — растерянно пробормотал он и отпрянул, но руки с плеча не убрал. — Демон! Я не верю вам. При чем здесь Алекс? Это же смешно!

Кысей на секунду прикрыл глаза. Раньше я никогда так пристально не разглядывала его лицо, мне было достаточно знать, что эта красивая игрушка станет моей. А сейчас я неожиданно заметила крохотный шрам у него на правом веке. Единственный изъян в его безупречной красоте, к которому невольно потянулась рука… Но в последний миг я сделала вид, что поправляю собственную прическу.

— Вы задерживаете меня, господин инквизитор, — я сбросила его руку с плеча. — А у меня еще много дел. И потрудитесь выпустить моих людей как можно скорее, чтобы у них была возможность уехать из города.

Кысей до сих пор загораживал дверь, даже не подумав посторониться. Он хмурился и разглядывал меня, колеблясь.

— Я допускаю, что вам привиделось что-то страшное, — наконец медленно произнес он. — Я даже готов допустить, что вы действительно верите в грядущее бедствие. Но ваше поведение слишком странное. Я не верю, мне кажется, что вы что-то скрываете. Вы не смотрите в глаза. Вы не пытаетесь облапать меня или сказать пошлость, как обычно. Вы приняли невыгодные условия, не торгуясь. Хотите, чтобы я в это поверил? По-вашему, я настолько глуп?

Я улыбнулась, скрывая досаду. Как же сейчас не к месту его неожиданная проницательность…

— А может, дело вовсе не во мне, а в вас? — я приблизилась к нему. — Может, это в вас сейчас говорит уязвленная гордость, что вы мне больше неинтересны? Вы не допускаете, что вам нашлась замена? И условия сделки теперь кажутся просто смешными…

— Ваша одержимость мной не могла исчезнуть в одночасье, а значит, вы что-то замышляете. И я хочу знать, что.

— Вы красивы, но глупы. И скучны. Вы были моим капризом, но не более. А вчера я поняла, что влюбилась. Впервые в жизни. Кстати, целуется он много лучше вашего…

Кысей вздрогнул и растерялся на мгновение, а потом покачал головой.

— Это невозможно. Нет.

— Что нет? — рассмеялась я. — Да вы вообще не умеете цело…

— Вы неспособны, — отмел он мои слова, даже не дослушав. — Вы неспособны влюбиться. Вы неспособны любить. Вам даже смысл этих слов неизвестен, потому что вы никого не любите, даже себя. Да и кого вы вчера могли встретить, если…

— Серого Ангела, — оборвала я его. — Демон, с ним я даже забыла переодеться. В отличие от вас, он умен и точно знает, чего хочет. И чего хочет такая женщина, как я. А вы всего лишь глупый мальчишка, у которого из-под носа стянули камешки. Хотя да, надо признать, красивый мальчишка…

Я пересилила себя и подступила к нему ближе. Он не шелохнулся, растерянность сменилась гневом, лицо пошло красными пятнами.

— Именно поэтому мне искренне не хочется, чтобы ваше прекрасное личико съели рыбы, когда город уйдет под воду, — я потрепала его по щеке. — Вам известно, что первыми страдают именно глаза? Жаль, конечно, что Серый Ангел не такой красивый, как вы, но его глаза… Они зеленые. Нет, не просто зеленые, они изумрудные. Я никогда таких не видела…

Я не договорила, потому что Кысей вдруг перехватил мою руку и притянул меня к себе, прижав к двери. Горячее дыхание обожгло губы, и я забилась, пытаясь его оттолкнуть. Если он посмеет поцеловать, я не смогу сдержаться, не смогу отказаться от него, не смогу…

— Уберите руки!

Но его губы коснулись лишь моей щеки, и он прошептал зло:

— Теперь вы меня отталкиваете? Теперь я стал вам неприятен?

— Да! — я отвернула голову в сторону и вжалась в дверь, чувствуя, как больно упирается ее ручка в поясницу. Но куда больнее было в сердце…

Кысей резко сделал шаг назад, отпуская меня, и направился к столу.

— Что ж, вы были достаточно убедительны, — с горечью сказал он. — Значит, новый каприз? Глаза, говорите, зеленые? Это несколько сузит круг подозреваемых. Хотя я ему даже сочувствую. Не знаю, что для него хуже: быть пойманным мною или же вами… Идите, госпожа Хризштайн… Я вас больше не задерживаю.

Я подавила отчаянное желание броситься ему на шею и целовать, запустив пальцы в его волосы и забыв обо всем. Он стоял возле окна, отвернувшись от меня, а я…

— Прощайте, господин инквизитор.

Я вышла из здания управы на негнущихся ногах, но на крыльце силы оставили меня. Я опустилась прямо на ступеньки и сидела некоторое время, жалея, что не могу разрыдаться. Но слез не было. На меня начали коситься стражники. Когда один из них спустился ко мне и поинтересовался, что со мной, я ему улыбнулась и вежливо поблагодарила за заботу. Потом поднялась и направилась к экипажу.