Маргарита Дорогожицкая - Стихия страха

Человека, которого сейчас безжалостно терзали чужие руки и губы, грубо вырывая из такой покойной тишины забытья. Злость мгновенно затопила меня, придав сил. Я отчаянно забилась в объятиях инквизитора, освобождаясь из плена его рук, и влепила ему пощечину. Он отступил от меня, ошеломленно прижимая ладонь к багровеющей щеке.

— Вижу, что вы пришли в себя, — хрипло выговорил он.

— Вон отсюда!

— И не подумаю. У меня к вам слишком много вопросов, госпожа Хризштайн…

— ВОН! — заорала я и закашлялась от боли в горле. — Как вы посмели?!? Кто вам позволил лезть ко мне?!?

— Ваш брат.

Я покачнулась, с трудом удерживая равновесие. Ноги не слушались, а злость, что придавала силы, ушла, оставив лишь какую-то детскую обиду от того, что меня предали, выдернув из блаженной пустоты, где не было боли и чувств. Зачем они так со мной? Почему не оставили меня в покое? Что я им сделала? Кысей двинулся ко мне, но я выставила вперед руку, останавливая его, и всхлипнула:

— Только попробуйте.

— Госпожа Хризштайн, — в голосе этого мерзавца слышалась насмешка, — вы ужасно выглядите. Только посмотрите, до чего себя довели.

Я невольно коснулась волос и постаралась пригладить спутанные космы, потом плюнула на попытки и только отдернула задравшуюся до колена рубашку. Держась за стенку, я доползла до кресла и рухнула в него, мечтая умереть. Или убить.

— Я услышал шум… — в комнату заглянул Антон и тут же осекся, увидев меня. — Хриз! Ты пришла в себя! Слава Единому!

Мальчишка бросился ко мне, пытаясь обнять.

— Пошли все вон, вместе со своим Единым! — заорала я, отталкивая его — обида душила меня до злых позорных слез слабости. — Убирайтесь вон из моего дома!

— Осмелюсь заметить, что это уже не ваш дом. Вы же отписали все брату?

Я застонала от ужаса, схватившись за голову. Дурацкая затея бросить вызов Единому и остановить волну тогда казалась волнующей игрой, где ставкой была никчемная жизнь… Я слишком много поставила, не ожидая выиграть, а выигрыш оказался бесполезным… Какое дурное чувство юмора у Единого… И зачем я смеюсь его глупым шуткам?..

— Не надо, господин инквизитор, — прошептал Антон. — Не злите ее. Уходите.

— И не подумаю. Или ты забыл, что я тебе сказал? Ты сам меня позвал. Так что ей придется меня услышать и ответить на все мои вопросы. Выйди.

Брат медлил в нерешительности.

— Или мне отвести ее сразу в управу? — пригрозил инквизитор.

Антон горько вздохнул и скрылся за дверью. Кысей некоторое время просто стоял, разглядывая меня, потом раздраженно перехватил за запястья, оборвав мой смех.

— Прекратите! — он заставил меня сложить руки на коленях. — Что произошло на маяке? Что вы там делали?..

Как же было невыносимо вновь видеть его и слышать… Кысей стоял напротив и продолжал что-то спрашивать, и казалось, что вот он, так близко, что можно протянуть руку и коснуться его лица… Но нет, теперь уже нет… Я сама загнала себя в ловушку глупого обещания больше не домогаться его и исчезнуть… Исчезнуть… А почему он не исчез? Какого демона он оказался на маяке, если его должны были увезти из города?.. Я вздрогнула от резкого окрика.

— Хватит витать в небесах! — рявкнул он и встряхнул меня за плечи. — Я видел собственными глазами, как вы обратили волну вспять! Дайте мне хоть какое-то разумное объяснение, потому что иначе…

Я прикрыла на секунду глаза, собираясь силами. Надо взять себя в руки…

— Прекратите меня передразнивать! — неожиданно возмутился инквизитор. — Последний раз спрашиваю. Что вы делали на маяке?

Я нашла в себе силы посмотреть ему прямо в глаза и ответить:

— Пела. Разве вы не слышали? Вам понравилось? Понравилось, как мы с Алексом пели?

Кысей ухватился за подлокотник кресла так, что побелели костяшки пальцев.

— Какой к демону Алекс? Он мертв. Его убили две недели назад. На маяке вы были одна. Вам все хуже и хуже. И то, что там произошло, иначе как колдовством, назвать нельзя!

В его голосе звучало отчаяние, на что я вымученно улыбнулась.

— Знаете, магистр Солмир, ну тот, чьи мудрые слова вы так пламенно цитировали в лекции, был на самом деле обычным вздорным старикашкой, выжившим из ума. Но иногда и ему в голову приходили интересные мысли. Например, однажды он стал уверять меня, что дивный лад во всех созданиях божьих дремлет, и если отыскать его мелодию, то можно постичь тайну мироздания. Как думаете, магистр ошибался? Сколько нот в мелодии волны? Можно ли их подобрать так, чтобы…

— Прекратите, — перебил меня Кысей. — Сколько же можно врать? Тем более, так глупо. Магистр был известным женоненавистником. Он бы в жизни не стал с вами даже разговаривать. А явление резонанса, которое он описал, принципиально возможно, тому есть известные подтверждения. Я могу поверить в то, что вы, взяв высокую ноту, раскололи чашу, но… Но для моря, мощь которого несоизмерима с человеческим голосом… это невозможно… волна… нет, слишком мало… даже если предположить…

Кысей вскочил на ноги и заметался по комнате, что-то бормоча себе под нос. Сейчас он удивительно походил на самого магистра в моменты его озарения очередной безумной идеей. Меня опять разобрал истерически смех, я вспомнила лицо старика, когда тот узнал, кем оказался его любимый ученик. Впрочем, после этого магистр действительно перестал со мной разговаривать. Даже сейчас, являясь после смерти, его мара продолжает лишь укоризненно молчать.

— Слушайте меня внимательно, госпожа Хризштайн, — инквизитор навис надо мной, оборвав мое веселье. — Вы возвращаете мне украденный браслет и указываете на Серого Ангела. Взамен я обещаю не выдвигать вам обвинений в организации моего похищения.

— Господин Тиффано, вы напрасно тратите время. Я вам ничего не скажу и не верну. Уходите.

— Нет? — он склонился ко мне так близко, что я почувствовала его дыхание у себя на щеке. Было физически больно ощущать его рядом. — Тогда я арестую вас.

— Арестуйте, — согласно кивнула я, — только избавьте меня от ваших нелепых домогательств. Вы мне отвратительны.

— То есть это я вас домогаюсь? Как интересно…

— А как еще это назвать? Я обвиню вас, и мне поверят, поскольку ваша репутация основательно подмочена. У вас нет ничего, кроме голословных обвинений. Ваше слово против моего.

— Я обыщу весь дом и…

— Обыскивайте. Как вы правильно заметили, он уже не мой, можете его хоть вверх дном перевернуть.

— Вы думаете, громилы, которых вы наняли для моего похищения, станут молчать, покрывая вас?

— А вас кто-то похищал? — деланно удивилась я, рассеянно разглядывая свою руку и силясь вспомнить, куда с нее мог деться этот клятый браслет. — Вы можете это доказать? Вы арестовали похитителей? Кстати, запамятовала, зачем мне было нужно вас похищать? Потребовать выкуп? Принести в жертву в колдовском ритуале? А может, лишить невинности? Но даже в это не поверят…