Маргарита Дорогожицкая - Стихия страха

— Эмиль? — я столкнулся с другом уже наверху, почти налетев на него. Он был растрепан и встревожен, подавшись ко мне, сжимая в руке клинок. Но, увидев груз на моих плечах, отшатнулся.

— Кысей, мне передали, что ты попал в беду… Кого ты несешь?

Вместо ответа я опустил Лидию на пол, и Эмиль удивленно присвистнул. Только сейчас я увидел, насколько ужасно она выглядит: недвусмысленно порванное на плече платье, кровавые потеки на лице, порезанная рука и растрепанные волосы. Сейчас она более всего походила на несчастную бродяжку, чем на девицу благородного происхождения.

— Мне нужна твоя помощь. Кто к тебе приходил?

— Высокий подозрительный тип… Я бы в жизни такому не доверился… Но он передал от тебя кулон Софи… Как тебе вообще удалось его забрать у этой?..

— Какой еще кулон… — я спохватился, полез в карман и злобно выругался. — Упрямая дрянь! Неважно. Помоги мне. Забери ее и отнеси к вам домой. Обязательно пошли за профессором Гиршем. Скажи ей, что Лидия весь вечер была с вами, потом напилась, стала буянить, полезла драться, порезала себе руку… — я ненадолго задумался, вспомнив, как ее избивал Фарид, — а еще упала с лестницы. Пусть лекарь ее осмотрит и назначит лечение. И предупреди домашних, чтобы они подтвердили — Лидия весь вечер была у вас. А здесь не было ни ее, ни тебя.

— Но она уже падала с лестницы… — растерянно сказал Эмиль.

— Когда это? Впрочем, даже знать не хочу! Забирай ее.

— Я не понимаю тебя, Кысей…

— Просто сделай, как я прошу, пожалуйста. Я никогда тебя ни о чем не просил, но сейчас мне это очень важно. Поторопись. И дай свой клинок. Мне… надо будет вернуться…

Эмиль с сомнением посмотрел на меня, покачал головой и протянул мне оружие, ни о чем не спрашивая, за что я был ему благодарен. Он брезгливо перевернул Лидию на бок, подхватил ее на руки и скрылся в темноте.

Послала ли Лидия головореза сообщить в управу? В любом случае, мне надо было вернуться и арестовать Фарида. И профессора, если он еще жив. Но… я вспомнил его слова о бесценном методе блаженного забвения, и на душе стало еще гаже. Если записи профессора попадут Святому Престолу, то, я не сомневался, им найдут опасное применение, опасное и страшное… Может, забвение в некоторых случаях и является спасением измученного разума, но кому его дарить, решать лишь Единому, а не людям, пусть даже его слугам… Я застыл, мучительно размышляя над сложившейся дилеммой, и поэтому вздрогнул, когда возле меня возник долговязый. Стыдно сказать, но я обрадовался ему как родному.

— Что с госпожой? — спросил он, с подозрением разглядывая меня.

— Она просила тебе передать, что теперь ты подчиняешься мне, — уверенно сказал я, поражаясь, насколько легко мне стало даваться вранье. — И мне надо, чтобы ты…

— Я подчиняюсь приказам госпожи, кумекаете, да? — перебил меня бандит.

Я подошел к нему и угрожающе уставился ему в глаза.

— Ты еще не понял, кто здесь командует? Мне стоит лишь поманить ее пальцем, и она будет у моих ног, сделает все, что я ей велю… — я старался копировать даже ее циничные интонации. — Так что делай, что велено, и госпожа Хризштайн будет к тебе милостива… Ты ведь проспал опасность, подвергнув мою драгоценную жизнь риску… Кстати, она была в ярости…

Долговязый слегка побледнел, и я поторопился сказать:

— Немедленно отправляйся в дом профессора Камилли. Ты должен устроить там поджог.

Головорез удивленно поднял брови.

— Но сначала убедись, что в доме никого нет. Начни с кабинета, там должно сгореть все, — на секунду сердце кольнуло от жалости, что в огне погибнет бесценная библиотека профессора, но я встряхнул головой, повторив, — чтобы ничего не осталось, слышишь? Потом поднимешь тревогу и пустишь слух, что пожар начался из-за странной грозы. Кстати, ты же сообщил в управу?

Долговязый потерянно кивнул.

— Вот и отлично. Поторопись.

Перед последним поворотом к Зеленому залу я замешкался, собираясь с духом. Мне придется сразиться с Фаридом, а для этого разум должен быть свободен от лишних мыслей. Мой противник силен и опытен, но сейчас он не в себе. А профессор, если все еще жив, едва ли будет способен оказать сопротивление… Но самое главное то, что теперь не надо было переживать за Лидию…

Я решительно шагнул вперед и… застыл как вкопанный. Двери зала были распахнуты настежь, вынесенные нечеловеческой силой. Я лишь сильней перехватил эфес клинка и прислушался. Было ужасающе тихо, только слабый царапающий звук доносился из зала. Набравшись смелости, я двинулся вперед, миновал бесполезные двери. Запах крови тут же заставил задержать дыхание. Профессор лежал на полу, его пальцы механически скребли пол, остановившийся взгляд был направлен в пустоту. Под ним растекалась лужа крови, но он был жив после страшного насилия. Я торопливо сдернул с себя мантию, стремясь укрыть беспомощную наготу несчастного. Фарида нигде не было видно. У него было время уйти, и теперь безумец, ослепленный яростью и похотью, разгуливал на свободе… По Академии или… Куда он может пойти? Только вернуться домой… Или бежать из города… Демон! Я вспомнил о дневнике профессора. Он прятал его за пазуху. Там наверняка была и рецептура для отвара забвения, и прочие важные составляющие его клятого метода… Превозмогая брезгливость, я перевернул профессора и стал искать дневник. Нащупав пухлые записи, я торопливо вытащил их и спрятал у себя. Профессор заплакал. Горько и беспомощно, как ребенок. Несмотря на отвращение, испытываемое к нему, у меня сжалось сердце. Я укутал его мантией и встал на ноги, направляясь к алтарю. Надо было успеть еще кое-что сделать до прибытия стражи…

Отец Валуа покачал головой вслед двум крепким братьям, которые уносили на носилках профессора.

— Ты хоть понимаешь, какой это скандал? Кто еще об этом знает?

— Сбежавший охранник Фарид, — ответил я. — Возможно, еще воспитанник профессора, Алекс, который также подвергся насилию с его стороны.

— Этот Лука, — брезгливо кивнул отец Валуа в сторону окровавленного тела, — он действительно был колдуном?

— Я полагаю, они все были в той или иной степени переступившими черту. Профессор упомянул некий отвар, который дарует забвение, оставляя лишь светлые детские воспоминания. Но мне показалось, что остальная память тоже сохраняется, только корректируется, убираются эмоциональные переживания… Не знаю…

— Какого демона тебя вообще сюда понесло?

Я тяжело сглотнул, мне предстояло очень убедительно изложить альтернативную версию произошедшего здесь.

— Я отправился задержать Луку и изъять записи по святыне. Но профессор… Он был очень убедителен и заставил меня поверить в то, что колдуном является… — я сделал паузу, — являлся убитый профессор Грано. Камилли обещал показать необходимые документы, якобы хранимые здесь, в том числе и по его методу… Я был идиотом, что поверил ему…