Гарет Ханрахан - Молитва из сточной канавы [litres]

Кари пробежала по крыше, нашла открытый чердак и юркнула туда. Она летела вслепую, хотя божественные видения отложили в памяти раскладку здания – отпечаток ворованных знаний. Кари знала: если взять левое ответвление этого коридора, то лестница окончится выходом. Также знала о том, что снаружи на прошлой неделе насмерть замерз попрошайка – и заодно познала странное тепло, когда переставали что-либо чувствовать сперва его пальцы, потом ноги, а потом грудь. Ей известна его семья, что жила прямо за дверью, – они приехали из Лирикса, сосланные в изгнание, когда их драконица-матриарх была низложена в ходе одной из бесконечных интриг в борьбе за власть над тамошним краем. Ей известно о них все, только неясно, живы ли они до сих пор – сведения двухдневной давности, а город в эти дни меняется быстро.

На улицу. Шарахнула мысль – а ведь можно пойти себе прямо и затеряться средь Мойки, но она отбросила эту возможность. По большому счету бежать некуда – ни в одном сколь угодно далеком краю ей не спрятаться от множества сил, желавших ей гибели – или иного, хуже гибели. Сальники, веретенщики, червистые чародеи – Кари сознавала, что если и скроется, то будет молить об одном: пусть первым ее найдет исполнитель Хейнрейла и подарит человеческую смерть от ножа, не обрекая на уготованную той стороной бездну.

Это в том случае, если она еще не утратила способность естественно умереть. На грани восприятия она чуяла Черных Железных богов, чуяла, как те, заглушенные, в безмолвной панике тянутся к ней. Хотят уволочь ее к себе. Сама душа Кари уже на виду. Нараспашку.

Она повернула влево. Держась в тени, обогнула здание. В переулке тяжело дышала Алина, храпела, как лошадь после галопа. Веретенщик окружил ее одним чудовищным кольцом лезвий. У Кари был нож, но толку с него? Обычное оружие, похоже, не вредит веретенщикам.

«Сестра», так ее он назвал. На кистях ее рук много царапин от заборов и стен. Она ущипнула один порез, и трещинка наполнилась кровью, черной при тусклом свете. Она поднесла нож и капнула кровью на лезвие.

Алина схватила сломанное колесо телеги и, выставив перед собой, как щит, наступала на веретенщика. Щупальца чудища откалывали с колеса щепки, но оно не разваливалось, окованное железом, и щупальца послабее отсыхали и сгорали близ огненного меча Алины. Веретенщик менял облик. Втянулся в себя, собрался в центральном сгустке. Личина создания – краденая. Кари уловила образ старой женщины, морщинистой и согбенной, посреди извивающихся теней-щупалец и зубов. Затем сердцевина испустила щупальца толще, сильнее, стойкие к Алининому пламени.

Один удар разрубил тележное колесо, бросил Алину на колено. Но теперь имелось тело, которому можно было ударить в спину. Кари прянула вперед, всаживая окровавленный нож, и клинок ужалил успешно. Веретенщик завопил скорей от неожиданности, чем от боли, но Алина не упустила такую возможность, и огненный меч вступил в дело. Веретенщик загорелся, как паутина.

– Нам предстоит приятная прогулка до Синтера, – проворчала Алина. В ее голосе пропала похвальба, и сама святая хромала, неуклюже припадая на правую ступню. – Коли на каждом шагу придется бить эту сволочь. – Она заметила кровь на ноже и выпучила глаза. – Ловко.

– Ты слышала, что он сказал, – спросила Кари, – когда на нас прыгнул?

– Верещал просто. Это такой их язык?

– Ну я его поняла. Хотя хер его знает. Он проговорил, будто я не полна, и, кажется, я знаю, что он имел в виду.

Алина фыркнула:

– Выкладывай.

– Есть такой амулет, мне дала его мама – он всегда был со мной, сколько помню. Хейнрейл – знаешь Хейнрейла, мастера у воров? – Кивок. – Он отнял его, когда я приехала в Гвердон. По-моему, у амулета есть связь с Черными Железными богами. – Кари развела руками, не находя нужных слов. – Может, я потому-то и не совсем полноценна. Может, будь амулет у меня, я смогла б чего-нибудь с ними сделать.

– Амулет. Черный, такого размера, тяжелей обычного?

– Ты его видела?

Алина невесело улыбнулась.

– Недолго и не своими глазами. Но, айе, ты права. Он связан с Черными Железными богами. Хейнрейл его забрал – где, кстати, он сам?

– Не знаю, – сказала Кари, – но его можно найти.

Она указала на юг. Поверх крыш на низком прибрежье, на краю залива поднимался шпиль Святого Шторма.

– Отвратительная идея, – молвила Алина, – ну делать нехера, веди.

Карета привезла Эладору и ее пленителей на восточный склон Могильного холма. Над необитаемыми гробницами стояла тишь. Юг и запад Могильника освоили и заселили живые, но здесь, в восточных пределах, стояли тихие и пустые памятники усопшим.

Современные могилы, естественно, сплошь кенотафы. Покойники церкви Хранителей, а до недавних пор это значило – просто покойники Гвердона, не погребались, как в былые столетия, и не кремировались; нынче кремация – это честь, отведенная для жрецов, отличившихся героев да гражданских вождей. Заурядные тела отдавали на попечение церкви, а та распоряжалась ими, проводя так называемый «обряд развоплощения». Большинство людей в дальнейшее не вникали, ибо кому охота размышлять о трупных шахтах, уносящих свой жуткий груз в подземные глубины?

И хоть стоят пусты те могилы, но сделали их местом поминовения и подношений умершим – и очередным способом богатых семейств и гильдий посостязаться. Хейнрейл повел женщин по дорожке белого гравия, мимо громад мраморных монументов, украшенных эмблемами гильдий и родовыми гербами. Увитые плющом ступени восходили к усыпальницам забытых королей.

– Сюда, – сказал он, – как мне кажется. – Он указал на тропку среди ивовых деревьев, убегавшую в тень высокого утеса. Он и правда похож , рассеяно подумалось Эладоре, на скорбящего: плечи поникли, в черных одеждах и с грустным лицом. Похитителям пристало выглядеть пожестче, чем этот невеселый человечек.

Все это время Мири не отходила от Эладоры. Порой казалось, что чародейка вот-вот упадет, до того больной и изможденной она выглядела. Кашляла, оставляя на ладонях кровавые разводы и копоть, кое-где отшелушивалась кожа – сходила вокруг татуировок, четких и чистых, на фоне ободранной красноты. Все равно от нее исходила опасность. Смертельные чары текли между пальцев и завивались вокруг запястий, как искристые змеи, шипели на Эладору, когда та задумывалась о побеге.

– Уже недалеко, – сказал Хейнрейл. – Дать мою трость? – добавил он, обращаясь к Мири. Та покачала головой.

– Куда мы идем?

– Мы с Мири – подальше от города, как ни жаль. Мужчина должен знать, когда выйти из-за стола, а моя удача накрылась. Может быть, через несколько лет я вернусь. А ты – ты пойдешь в уплату за мою отставку, в залог безопасного отъезда. Ты, вместе с этим. – В его руке сверкнуло серебро – кулон. Амулет Кари.