Юлия Галанина - Княженика. Книга 1. Золото

— В тюрьму?

— Ну да, в церковную. Антоний Черниговский, хитрый грек, чувствуя поддержку митрополита, разошелся и начал прилюдно поносить князя Святослава «за ядение мяс». То есть объявил его оборотнем.

— Но это же и так все знали! — возмутилась я.

— Это было негласное знание, чего ж на всех углах орать. Об этом сговорились и в первом и во втором оборотном ряду. А Антоний сделал его гласным. Договор нарушил. Он вообще был подлым, гадюка-гадюкой, этот Антоний. Хуже всякого оборотня. Ни чести, ни достоинства, одно коварство. Из-за него детей Святослава Ольговича сильно потеснили в правах, чуть совсем не обездолили.

— Я запуталась в ваших Святославах, — призналась я. (Как и во всех остальных, но в этом я уже не стала признаваться).

— Сейчас поймешь, — пообещал Ярослав, взял листок и начал чертить.

— У Ярослава Мудрого было много сыновей. Один из них — Святослав. Запомнила?

— Угу.

— У этого Святослава (Ярославича) родилось пять сыновей, четвертый сын — Олег Смелый. Запомнила?

— Запомнила.

— Потомки Олега Святославлича — Ольговичи. У Олега было три сына: старший Всеволод, средний Игорь, младший Святослав. Два старших — от гречанки Феофано, он женился, когда был в ссылке в Царьграде.

— Это в Стамбуле, что ли, в ссылке? — не поверила я. — Ха-а-а-а-рошие у вас там ссылки. У нас так в Сибирь упекали, примерно сюда, где мы сейчас с тобой. В Турцию отдыхать ездят, те, кто может себе это позволить.

— Мне больше нравится быть тут в ссылке, рядом с тобой, — улыбнулся Ярослав. — Чем в Царьграде отдыхать. Но ты не забывай, что это было место княжеской ссылки.

— Да-да-да. А еще туда славянских рабов продавали, — припомнила я.

— И это тоже, — кивнул Ярослав. — Но давай я про Ольговичей продолжу. Младший сын Олега, Святослав, был от половчанки. Три Ольговича, все с разной судьбой. Всеволод умер великим киевским князем. Игоря киевская толпа растерзала в клочья, а Святослав долго воевал, скрывался в вятских лесах. Потом смог тело Игоря вывезти и похоронить в Чернигове, нашем родовом гнезде. Всеволод Ольгович — отец Святослава Всеволдовича, которого Антоний за «ядение мяс» хулил. А Святослав Ольгович — отец Игоря Святославлича, героя «Слова». Князя Игоря в честь убитого дяди и назвали.

Ярослав обвел на своем древе Игоря Святославлича и продолжил:

— У Святослава Ольговича тоже было три сына. Старший — Олег — от половчанки. Младшие сыновья, Игорь и Всеволод, — от новогородской боярышни Марии Петриловны, дочери посадника Петрилы. Святослав Ольгович женился на ней, когда княжил в Новгороде Великом. А потом, после долгих мытарств, он сел на черниговский стол.

Я фыркнула.

— Что смешного? — удивился Ярослав.

— Сел на стол.

— Ну, вот так у нас говорится, — развел руками Ярослав. — Можно еще сказать «на престол». Но это как-то слишком торжественно.

— Ладно, пусть будет сел на стол, — разрешила я. — Но ты же черниговским князем другого Святослава назвал, Всеволдовича.

— Он стал черниговским князем после смерти Святослава Ольговича. А до этого сидел в Новгороде-Северском. Святослав Ольгович был еще не старым, когда умер. Его старшего сына Олега не было тогда в городе, он княжил в Курске, а Игорю всего десять лет стукнуло, Буй-Туру же будущему, младшему Всеволоду, три года. А когда князь умирает, начинается передел власти. Княгиня смерть мужа пыталась утаить, чтобы Олег Святославлич успел в город вернуться. Епископ Антоний, собака подлая, ей посоветовал бояр клятвой связать, чтобы молчали, а сам тайно послал гонца к Святославу Всеволдовичу и расписал в своем послании, что войска черниговские в беспорядке, княгиня в смятении, при ней только младшие дети и товару много.

— Какого товару?

— Ну, добра всякого. Только Олег Святославлич успел раньше Святослава Всеволдовича и начали они рядиться — то есть договариваться. Святослав Всеволдович был старейший в Ольговичах, поэтому Олег уступил ему черниговский стол, а сам ушел в Новгород-Северский. Но Святослав Всеволдович клятвенно обещал, что даст уделы осиротевшим княжатам Игорю и Всеволоду из своих — то есть черниговских земель. И ничего не дал. Пришлось Олегу Святославличу братьев уделами наделять из тех немногих земель, что к нему отошли. Игорю — Путивль, Всеволоду — Трубчевск.

— Это так важно было?

— Конечно, — Ярослав рассказывал серьезно и немного устало. — После смерти Ярослава Мудрого начались которы — то есть бесконечные войны за уделы между его потомками, князей становилось все больше, уделов — все меньше. А ведь удел князя кормит, и дружину его. Это его хлеб. Если князь умирает, а дети его еще маленькие, сил и войск у них нет, и старейшие родственники им земель не дадут, по подлости и жадности — то у них один путь, в изгои. Та же смерть, только растянутая. Князь не может быть кем-то другим, он рожден князем, князем и умрет. Если бы Олег Святославлич Игорю и Всеволоду городов не дал — они бы были обречены. Мать ведь у них не княжеского рода, новгородка. А так многие делали: изгоев плодили. Зачем чужим детям помогать, когда свои подрастают, им же тоже земли нужны. Но он их не бросил, не предал. Чем мог — поделился. Этим-то Святославличи и отличались от других. И Игорь потом, когда вырос, так же поступил, как старший брат в свое время. Когда Олег Святославлич умер молодым — и оставил сиротой сына Святослава, князь Игорь дал сыновцу Рыльск и всегда с собой в походы брал. Святославличи своих не бросают.

— Сыновцу?

— Ну, или сыновчу, — чокнул Ярослав с улыбкой. — Сыну брата, то есть.

— Угу, племяннику. Ой, а что, получается, Святослав Всеволдович сыновец Святослава Ольговича?

— Да. А Игорь и Всеволод ему двоюродные браться. Антоний когда Святославу Всеволдовичу письмо про богатство и беспомощность вдовы-княгини писал, думал, наверное, гадина, что вертеть будет князем. А не получилось. Антоний подзабыл видно, что князь-то тоже Ольгович. Святослав Всеволдович разгневался на епископа за хулу и выгнал ко всем чертям из города. Антоний убежал в Киев к митрополиту. А князья, разъяренные нарушением оборотного ряда, собрали войска и пошли на Киев войной. Мономашичи, Ольговичи — все. Главным был Андрей Боголюбский, сын Гюрги Долгорукого, младшего сына Мономаха.

— Гюрги?

— Ну, Георгий или Юрий. Очень хотел быть великим князем киевским.

— Получилось?

— Ну-у-у… С одной стороны — получилось. С другой стороны — недолго он в Киеве сидел, отравили.

— Долгорукий был сильный оборотень?

— Слабый, — махнул рукой Ярослав. — Он же сын Мономаха, внук греческой царевны.

— А мама его кто? Гречанка или половчанка?

— Английская королевична, — улыбнулся Ярослав. — Гита Гарольдовна.

— Нет слов, — мрачно сказала я. — Широко вы там жили.