Юлия Галанина - Княженика. Книга 1. Золото

— Их было несколько?! — уже устала удивляться я.

— Да. Греки — народ коварный и лукавый, — ухмыльнулся Ярослав. — Они при заключении договора, как всегда кое-что не упомянули.

И замолчал.

— Предполагается, что должна спросить «о чем они умолчали»? — кисло осведомилась я.

— Спроси, — попросил Ярослав. — Мне будет приятно.

— Ладно. О чем умолчали коварные греки? — покорно спросила я.

— О последствиях для оборотного дара, — довольно ответил Ярослав. — Владимир думал, что к одной своей силе прибавит еще одну, а на деле сила силу давит. И они, эти силы, начали нещадно бодаться. Он очень быстро увидел последствия: детям от язычницы Рогнеды, рожденным до крещения Руси, дар передался, а младшим сыновьям, святым мученикам Борису и Глебу — нет. И это было только начало.

…Осенние дни короткие.

За окном уже было беспросветно темно. Время пролетело совсем незаметно…

Ярослав засобирался домой. Принесенные книги он оставил на верстаке, а главное, ко мне вернулся мой учебник.

Я откинула крючок на двери, выпустила Ярослава, вышла на крыльцо, чтобы проводить его.

Ярослав спустился на несколько ступенек, остановился и повернулся ко мне.

В кои-то веки мы были одного роста и я даже повыше!

Куртка скрыла белизну рубашки, он словно растворялся в вечерней темноте. Но теплый свет из окошка падал на крыльцо, освещал его лицо сбоку, золотил пряди.

Я вспомнила, что мы ведь еще не уточнили кое-что, очень важное, — и спросила:

— А на что мы спорим-то?

Видели бы вы его лицо в этот момент! Глаза так и сверкнули.

— На поцелуи конечно, — небрежно-небрежно сказал Ярослав, развернулся, шагнул с крыльца, оборотился большим черным псом, в один прыжок перенесся через мой ветхий забор и растаял в синей мгле.

Когда зашла в дом, у меня щеки горели. Не знаю отчего, от холода, от смущения или негодования.

А еще греков коварными обзывал!

А КАК мы спорим на поцелуи?!

КТО КОГО первый целует? Победитель проигравшего или проигравший победителя?!

Если победитель, так это, мне бы теперь сдаться побыстрее… Я же не умею по-настоящему…

А вдруг, если кто-то выиграет — тогда будут поцелуи, а если другой — тогда их не будет? О нет… Не может быть!

Разволновалась, в глаз рукой залезла, всю тушь размазала, как и боялась.

Пришлось идти, в раковине смывать боевую раскраску.

А потом я взяла свой родной учебник истории, забралась на нары за печкой и начала его перечитывать, чтобы успокоиться.

Он такой хороший, интересный и спокойный. Там все есть. И самое главное, без всяких оборотней. И зря Ярослав над ним смеялся. Его послушать — так волосы на голове от ужаса зашевелятся, не предки, а сплошные убийцы, насильники и вообще ненормальные.

Я нашла тот параграф, с которого начался наш спор, и поняла, что Ярослав обвел меня вокруг пальца:

Когда он читал про славянских купцов (и хохотал при этом!) — там говорилось о временах куда более ранних, чем времена князя Игоря, чей торговый договор он процитировал. Игорь — это уже десятый век, на столетие позже. А откуда Рюриковичам знать, что было у славян, когда ими, Рюриковичами еще и не пахло? Сказать-то что угодно можно!

Сделав это открытие и почувствовав себя куда уверенней, я раздумала быстро сдаваться. Может быть, условия нашего спора состоят в том, что побежденный целует победителя?

И вообще. Полистав учебник, я поняла, что пока мы от святого Владимира доберемся до похода Игоря, пройдет, вообще-то, почти два столетия… Это ж от 988 года до 1185!

А может быть, наш спор можно разбить на несколько промежуточных этапов, в которых определять победителей? Тогда поцелуев будет больше…

Засунув учебник под подушку, я слезла с нар и подошла к верстаку.

Посмотрела книги, которые Ярослав оставил. Он принес:

«Полное собрание русских летописей», первые два тома;

Учебник по древнерусской литературе для педвузов;

«Историю государства российского» В. И. Татищева, второй и третий том.

Книги были старые, еще двадцатого века. Лежали, наверное, в библиотеке, никому не нужные. Я сложила их стопочкой. Учебник для педвузов раскрыла, нашла «Слово о полку Игореве», снова попыталась прочесть первые строчки.

Бр-р-р… А вот интересно, как это вообще — целоваться по-взрослому? А что при этом люди чувствуют? Анжелика вот точно умеет, но она мне не скажет.

А почему, когда я начинаю об этом думать, у меня мурашки по спине бегут?

Так надо или это я такая странная? Ярослав притворяется, что уверен, или он боится так же как я? А ему правда хочется со мной целоваться? Или он меня дразнит?

Как это все сложно! Не буду об этом думать, вот.

В четверг у нас двух последних уроков не было. Я этим воспользовалась и съездила в Северобайкальск.

Позвонила оттуда в клинику.

Всё без изменений… Всё. А я подсчитала, какой день — и поняла, что уже месяц прошел с того дня, как папа привез меня сюда…

Целый месяц! И всё без изменений. Ни малейшего просвета. Только время катится день за днем…

Долго бродила по городу, чтобы успокоиться после звонка. Набрела на оптовый магазин.

Купила там три банки сгущенки, чтобы было чем Ярослава угощать, и поехала домой.

Когда подошло время занятий — я чего-то разволновалась не на шутку.

И глаза красить в этот раз не стала, и блузку новую искать — тоже. И вообще подумывала, не смыться ли мне куда-нибудь сегодня.

Но это было бы как-то некомильфо. И вообще у меня домашние задания скопились… Сделала все, что могла, на пару недель вперед. Когда размышляла, чем бы еще заняться — услышала легкий стук в дверь.

Ярослав пришел тоже какой-то непонятный. Зажатый, что ли. В привычном камуфляже, а не в белой рубашке.

Дрова сразу колоть начал — похоже, почти все переколол.

А я уху варила из дяди-Гришного омуля.

Пока по хозяйству копошились, начало смеркаться.

Задернула шторы, включила лампу на верстаке.

Только к верстаку мы не пошли. По какому-то негласному уговору устроились перед печкой на диване — в разных концах. И у каждого кружка горячего чая со сгущенкой.

Сидели и смотрели на огненные щели вокруг печной дверцы.

Я хотела спросить про условия нашего спора, а вместо этого спросила:

— А оборотни серебра боятся?

— Нет, конечно, — удивился Ярослав. — Рюриковичи точно не боятся. Помнишь рассказ про деревянные и серебряные ложки дружины Владимира?