Юлия Галанина - Княженика. Книга 1. Золото

До пролома в стене, ведущего в зачарованную резиденцию Ярослава, оставалось рукой подать. Чуть пройти, миновать прогалину, подняться к кустам, за которыми при приближении Ярослава начнут вырисовываться контуры высоченной каменной стены.

И шагнуть через пролом в ней.

Слева от нас полого поднимался вверх склон, справа затаился овраг, по дну которого текла речушка.

На той стороне прогалины за кустами замаячило нежно-персиковое пятно.

— Смотри! — дернула я за рукав Ярослава.

В ворохе шелковых воланов, бантов и ажурных кружевных оборок к нам легко неслась Звонка, выбежавшая за пределы резиденции навстречу брату. Видимо, стояла там, у каменной стены ограды, высматривая нас, а как увидела — птичкой выпорхнула наружу, прямо в лакированных праздничных туфельках и белых колготах.

Она в свой день рождения как никогда была похожа на ожившую куклу наследника Тутти, нарядную, кудрявую, веселую.

Где-то, похоже над горами, сухо громыхнуло.

Звонка пересекла какую-то границу, словно незримую ниточку паутины на ходу зацепила, — но солнце, так весело сверкавшее на блестках, которыми щедро было расшито ее платьице, почти летнее солнце словно опомнилось и исчезло, тяжелые тучи с металлическим лязгом сомкнулись в небе, отрезая его от земли.

Стукнула земля, всшумела трава…

На наших глазах почва вспухла и стала выворачиваться, словно в нее врезался, как айсберг в ледяные поля, клин другой земли, нездешней…

Звонка вдруг резко отодвинулась, отъехала от нас вместе с тем залитым светом пятачком, по которому бежала.

Справа, из оврага, показались литые головы огромных темных псов. А потом и тела. Псы окружили Звонку и ужасающе неспешно, даже лениво погнали по чужой земле, как зайчонка.

Визжа от ужаса, Звонка бежала к нам — и падала навзничь, зацепившись за что-то в жухлом разнотравье. Поднималась — и через несколько шагов снова падала. Псы не торопились ее подмять, словно удерживаемые пока еще на невидимой сворке.

Что-то тяжелое ударило меня по ноге.

Сбросив куртку, Ярослав в диком, яростном броске оборотился в огромного волка и прянул наперерез псам, сшиб вожака и покатился вместе с ним по чужой земле.

Глухой стук стал громче: от пролома в ограде резиденции, взрывая землю копытами, несся огромный дикий бык, буйный тур. Буй Тур Светослав, видно отправившийся на поиски исчезнувшей дочери.

А из оврага вырос, словно из темноты вылупился широкоплечий всадник на огромном лоснящемся коне, в блестящем доспехе, в златом шлеме. Лицо под шлемом закрывала черненая, в серебряных узорах маска. Темные провалы глаз, хищный орлиный нос. Личина.

А за ним из оврага поднялись вооруженные копьями всадники в черных капюшонах.

Земля все продолжала выворачиваться.

Звонка бежала ко мне — и не могла добежать, Ярослав уже смял вожака, но часть своры накинулась на волка, а часть продолжала гнать Звонку.

Из пролома в стене, которая на глазах стала четкой, различимой до последнего камешка, вылетело стрелой что-то белое. А потом словно кто-то резкость навел — и я увидела несущуюся на коне маму Ярослава, Любовь Ивановну. Ее молочно-белое праздничное платье было разодрано почти до пояса, чтобы не мешать взлететь в седло, белая шаль опоясывала бедра. Темные волосы разметало по плечам и спине, а лицо было белее платья.

И рассказывать дальше о случившемся приходится куда дольше, чем все оно было на самом деле.

Звонка в очередной раз упала, лай собак за ее спиной был похож на раскаты грома.

Резкая боль в ступне вырвала меня из оцепенения. Я глянула вниз — сброшенная куртка Ярослава, оттопыренный карман. Всякому будет больно, если ему на ногу револьвер системы наган упадет.

Новички берут наган двумя руками. Локти лучше прижать к телу, так себя увереннее чувствуешь. Сначала отводят вниз тугой курок. И ровно, плавно, без дерганья нажимают на спусковой крючок. Семь пуль в барабане. Металл и порох.

И я не виновата, что техника безопасности не соблюдена — все впереди, а не позади меня. Здесь уже не до безопасности.

Я не пыталась вести прицельную стрельбу — просто звук выстрела все равно громче, чем рык очумевших псов.

Я страшнее их!

Надо было увидеть лицо, глаза Любовь Ивановны, чтобы в одно мгновение понять, что произошло и что произойдет.

Мстислав, лютый враг их, и не думал умирать, он обманул Ясных. Нашел потайную дорогу к их дому. Затаился, дождался. Заманил в западню. Сейчас собаки сомнут Звонку прямо на глазах матери и займутся Ярославом. И семя Святослава будет истреблено, как и говорилось в заклятии. Отчаяние Любовь Ивановны откроет новую тропу в будущее. В какое время, в какое место они уйдут чрез поля на горы — неизвестно, но, конечно, седьмой дорогой будут огибать мир, где осталась лежать на осенней земле растерзанной розовой куклой их маленькая девочка.

А я?

А что делать мне?!

Мама, папа, Ярослав — я не выдержу, я просто не выдержу! Так нельзя!

Я защищала себя, только себя и никого другого.

Просто папа говорит, что иногда нужно спокойно и хладнокровно стрелять, а поплакать можно и потом, в безопасности.

А сейчас нужно было стрелять.

Наган одна тысяча девятьсот четвертого года выпуска бил через раз, с осечками. От отдачи ныли локти.

Пули врезались в воздух над чужеродным клином земли — и вспыхивали китайскими фейрверками, осыпались искристым дождем.

И Звонка, которая почти добежала до меня, осталась по эту сторону огненной завесы, а ее семья, ее враги и преследователи — по ту.

Пламенный дождь опал, но невидимая стена осталась. Время за ней словно замедлилось: видно было, как неспешно вылетают из пролома вслед за княгиней Святославлей верная дружина, с оружием, но без броней, а когда им было в броню-то облачаться…

Как Ярослав, отшвырнув пса, поворачивает ко мне лобастую голову — а глаза у него не волчьи, глаза у него свои.

Один из всадников на мгновение закрывает его — с запасным конем в поводу, и вот Ярослав снова в человеческом облике, в седле, с червленым щитом и длинным копьем. И камуфляж его на этом фоне смотрится странно.

А в глазах Ярослава не радость, что Звонка спаслась, в глазах у него ужас. Ужас и отчаяние.

Потому что страшный всадник в черненой личине медленно-медленно поворачивается в мою сторону.

Он видит Звонку, мертвой хваткой вцепившуюся в мою коленку.

Он видит меня.

И быстро, по-птичьи, поворачивает голову в сторону Ярослава. Ловит его взгляд. Снова смотрит на меня.

И разворачивает коня, ловко уклоняясь, даже не взявшись за оружие, от удара тура, нацеленного в бок.

Поворачивается — и исчезает в низине, в окружении своих телохранителей.

А за ним в погоню несутся Ясные, их дружина.