Иван Сирфидов - Поцелуй феи [СИ]

— Ну, это уже частные детали, — сказал Дэарнасах. — Насколько глуп он, мне неинтересно. Мне нужен результат, и только. Не упусти, коли придёт.

— Коли придёт, то уж не упущу, — заверила Яльса. — Но всё же, я считаю, господин, не помешает и с другой девицей попытаться. Он недоверчив, просто так не подобраться. Тут или очень постепенно надо, не торопясь, не торопя события, иль надо всё подстроить так, чтоб он как будто спас её, тогда она ему признательною станет, и у него не будет повода не верить и прогонять её немедля от себя. К примеру, может стоит притвориться расстроенной, расплакаться вблизи, чтобы он мимо шёл и начал утешать. Вот как-то так, напором не возьмёшь. И мне теперь он будет верить меньше, чем прочим девушкам, кого ещё не знает. Со странными, мой господин, сложней всего. Их не поймёшь, чего они хотят.

— Ценю твои советы, — не без сарказма проронил Дэарнасах. — На тебе за труды.

Он кинул на пол несколько серебряных монет. Они покатились, Яльса бросилась собирать их. Дэарнасах смотрел на это с толикой презрения.

— Ступай домой, — приказал он. — Больше пока к нему сама не суйся. Кажется у милорда появились более интересные варианты. Придёт, тогда действуй. Сама не ходи к нему, поняла?

— Всё поняла, — ответственно кивнула Яльса, поднявшись.

Она поклонилась и вышла, закрыв дверь. Дэарнасах вернулся на диван. Сел.

«Что-то произошло», — размышлял он. — «Милорд уже не озабочен. Наоборот, с довольной миной ходит. И не торопит, и не требует отчёта. И ничего не говорит. Как будто уверился в успехе неизбежном. Тем лучше, меньше спрос с меня. За неудачи. Принесли же черти на наши земли эту фею. Опасности сулит знакомство с ней. Плебей вон ходит горделиво. Однако скоро перестанет. Настанет очередь милорда. Гордиться. В вожделении своём он и не думает, что тоже превратится в цель для немалого количества людей. Включая и монаршую особу. Хотелось б шею сохранить от плахи. И спину от кинжала уберечь. Не просто будет».

Был вечер. Двое сидели у избы на лавочке, в объятиях, любуясь на закат. Он и она. Рун и Лала.

— Какой ты сегодня пылкий. Аж голова кружится снова, — поведала Лала с нежностью, сияя. — Не отпусти меня только, Рун, а то упаду. Что это с тобой?

— Ну так. Насмотрелся эдакой красоты. Даже слегка нехорошо, — улыбнулся он.

— Почему нехорошо? — удивилась Лала.

— Переполняет… что-то тёплое к тебе. В душе. И так, что жжёт аж. Вот почему. Я много ждал сегодня. Но всё равно прекрасно провёл время. Масса впечатлений. И от того, что гостем был барона. И от тебя. Но от тебя сильней гораздо.

— Говори, говори ещё, — попросила Лала, довольная.

— Не знаю, что сказать. Насмотрелся таких картин. Ты в разных платьях, прямо королева. В глазах стоит. Но, по-моему, всё же твои собственные платья самые красивые. И ножки что видно, это… ну… не знаю. Вот если взять мои ноги и твои. Вот это разница! Ну всё в тебе сошлось, всё красиво, на что не глянь, не налюбуешься!

— Такой приятный день, все меня хвалят, — порадовалась Лала. — Даже мой кавалер, обычно столь скупой на комплименты, сегодня мне их щедро раздаёт. Какая я счастливая!

— Да ты счастливая всегда. Когда мы обнимаемся.

— Всегда, любимый. Но слов приятных много не бывает. Для девушки.

— А объятий бывает много? Для девушки.

— Со мной такого не было пока. Давай проверим, прямо в этот вечер. Сейчас.

— Давай.

— Что ж ты меня в карете-то не обнял так трепетно. Держал за ручку лишь, и только, — пожурила его Лала.

— Да там этот рыцарь. Уставился. Зачем он с нами ехал? Прям без него бы мы не обошлись, — посетовал Рун.

— Опять смутился? — добродушно спросила Лала.

— Хоть бы знакомый кто. Пусть снова герольд. Тот вроде ничего. А тут. Да ещё так уставился, — принялся оправдываться Рун.

— Ну хоть не укачало тебя, и то хорошо.

— Немного-то тошнило.

— Скоро привыкнешь, котик мой. На третий раз и не почувствуешь ничего, надеюсь, — предположила Лала. — Взрослых не укачивает. Лишь деток. Ито редко. Я первый раз вижу, чтобы взрослого укачало.

— Ну прости, — вздохнул он.

— Да не за что тебе просить прощенья, мой славный. Ты самый лучший у меня.

Лала сияла и сияла.

— Хорошо как! — произнесла она. — Я так наскучалась, так наскучалась. Еле дотерпела. До дому.

— Сама и виновата, — усмехнулся Рун. — Надо было вместо платьев со мною быть.

— Ну как же я могла тебя лишить таких незабываемых картин, — с юмором посмотрела не него Лала. — К тому же ты теперь пылаешь. Это моя награда за терпенье.

— Как бы до пламени не вспыхнуть, — проронил он.

— Нет, — заверила Лала ласково. — Тебе не даст проклятье. Не бойся, мой котёнок, не сгоришь.

— Тебе видней, — молвил он, любуясь на её личико и её счастье.

— Как тебе обед у милорда? Правда понравился? Что более всего? — засыпала Лала его вопросами не без любопытства.

— Не хочется тебе врать, любимая. Ничего не понравилось, — с весёлым сожалением признался Рун.

— Правда-правда? — бесконечно изумилась Лала.

— Не привык я к такому, — объяснил он. — Да и честно говоря… это фейская пища.

— Фейская? — Лала рассмеялась. — Что значит фейская?

— Ну, для фей. Я, знаешь, в тайне надеялся, вот раз один трапезничать буду, без тебя, отвалят мне кусок мяса. Жаренного. А как бы нет так.

— Ох, бедненький. Уж так страдаешь, — полушутя полусерьёзно посочувствовала ему Лала. — Прости, мой хороший, я не догадалась попросить милорда. И не думала, что тебе не по вкусу придётся.

— Да нет, оно даже ничего было. Просто соленовато. А пирог был с ягодами, которые я не люблю. А просить не надо ничего. Ты что! Нельзя. Итак барон как гостя принимал. Ещё ему заказы делать? На еду. Это будет оскорблением для него.

— Может и так, — согласилась она.

— Мне не тяжело без мяса, Лала, поверь. Мне без тебя лишь тяжело, — очень искренне сказал Рун.

— О, снова приятное! — порадовалась Лала. — Расскажи мне, Рун, что ты делал, пока меня ожидал. Мне интересно. Просто сидел скучал, али с кем познакомился или даже подружился? Может с девицей какой из прислуги. Я заметила, как они на тебя поглядывают.

Она побуравила его глазками пристально.

— На сей вопрос нельзя ответить однозначно, — поведал Рун. — И познакомился как будто бы, и нет. Чужие есть чужие, просто люди, с которыми поговорил разок, и всё. Ни холодно от этого, ни жарко. Но я бы предпочёл не говорить. Я раньше никому не нужен был. Меня никто вокруг не замечал. И в том имелись плюсы, если честно. Свободен был как будто бы. А ныне. Все замечают. Я ведь не впервые пересекаюсь с слугами из замка. До этого для них был пустотой. Допустим, для служанок. А Теперь. Посмотрит каждая, а те что помоложе, порой и улыбнутся, и глядят приветливо, и даже что-то скажут. Не очень нравится мне это, Лала.