Владимир Сухинин - Под чужим именем

Артам шел с таким видом и чувством, как будто путь его лежал на каторгу. Он убавил шаг и обогнул стену внутреннего города, увитую диким виноградом. Вышел на прямую дорогу к школе и зашагал еще медленнее.

Пройдя за час весь город, Артам наконец оказался перед воротами своей школы. На сердце навалилась неподъемная тяжесть, ноги отказывались идти.

— Артем! — чувствуя слабость, позвал он своего сожителя. — Артем, мне страшно.

Артем проснулся и, недовольный скорым пробуждением, спросил:

— Ты чего-то боишься?

— Я боюсь возвращаться в школу, Артем. Я отвык от оскорблений и издевательств других учеников. Понимаешь, раньше я терпел, потому что понимал, что по-другому быть не может, а теперь… — Он помолчал, разглядывая ворота школы. — Теперь я боюсь зайти в школу.

— Давай сделаем так, Артам: когда к тебе начнут приставать, ты меня буди. Я разберусь с обидчиками. Договорились?

— Договорились, Артем, спасибо тебе.

— Не за что. Мы что, уже пришли?

— Да.

— Ну тогда входи и ничего не бойся.

Бывшие казармы конных лучников были построены добротно. Высокие каменные стены, башни по углам для стрельбы из луков. Большие дубовые ворота из мореного дуба. Простояли они века и еще простоят. Замшелые с прозеленью камни стен смотрелись величаво. Артам глубоко вздохнул и шагнул к воротам. Калитка была открыта, и в проеме стоял привратник Пантелей, такой же старый и замшелый, как стены школы. Кожа лица и рук, желтая, обтянувшая кости словно пергамент, была покрыта коричневыми старческими пятнами. На лбу и руках выступали темные линии вен, издали казавшиеся черными, словно в них не кровь текла, а тягучая нефть. Дед Пантелей, сухой и длинный как жердь, немного сгорбленный, подслеповато всматривался в Артама.

— Здорово, дед Пантелей, — вежливо поздоровался Артам. — Я могу пройти?

Старик наконец сумел разглядеть ученика и ощерил рот, в котором не было половины зубов.

— А почему нет, касатик? — звонким не по возрасту голосом ответил дед Пантелей. — Заходи. Ваши почти все уже прибыли. Ожидаем только новый набор. Иди в административный корпус и сдай рекомендации.

Старик посторонился, и Артам, сделав три шага, вошел в школу, которую в великой радости покинул полтора месяца назад.

Прямо от ворот шла широкая, мощенная камнем дорога, в конце которой был большой плац. По обеим сторонам дороги росли высокие пирамидальные тополя, слева вдоль нее вилась пешеходная дорожка. Вот по ней Артам и направился к основному корпусу школы. Раньше там располагался полковой штаб, а теперь учебный корпус старшекурсников и администрация школы. Артаму предстояло проучиться еще один год.

Артам взошел по истертым ступеням на высокое крыльцо, несмело открыл дверь и окунулся в прохладу каменных сводов. В полусумраке коридора блекло горела масляная лампа, освещая дверь учительской. Сделав над собой усилие, Артам зашагал по серым плитам. Постучался.

— Входи. Кто там? — услышал он знакомый голос и, изобразив улыбку, вошел.

Старший воспитатель курса, оторвавшись от чтения бумаг, лишь мельком взглянул на Артама и приказал:

— Оставь рекомендации и иди в общежитие.

Он снова уткнулся в свои бумаги. Артам мелкими шажками приблизился к столу, вынул из сумки лист с гербовым тисненым заголовком и коричневой сургучной печатью и несмело положил на стол. Выйдя из учительской, облегченно выдохнул. Первый шаг к возвращению он сделал.

Стоя на высоком крыльце, с тоской посмотрел налево, где за плацем располагалось общежитие старшекурсников. Подавив горестный вздох, направился туда. На плацу было оживленно. Сновали второгодки, которые прибыли после каникул. Делились впечатлениями, смеялись. В стороне, у входа в общежитие, храня солидность, стояли старшекурсники, перешедшие на третий, последний курс. Они с показным пренебрежением посматривали на суетливых младшекурсников.

Выпуск магов из школы состоялся в их отсутствие. Так было всегда.

Артам, осторожно обходя группки учеников, приблизился к входу и хотел незаметно прошмыгнуть мимо тех, с кем учился. Он низко наклонил голову и, ссутулившись, прибавил шаг. Неожиданного для себя он уперся головой в чье-то тело и получил несильный удар по затылку. Поднял глаза и увидел смеющегося Петра, заводилу из своей группы. Тот постоянно задевал Артама, не спуская ему ни одного промаха. Видимо, он заметил его и специально заступил дорогу.

— Артам? — с искусственным удивлением спросил Петр. — Ты? Живой? А я думал, что тебя спалили инквизиторы или конт обменял на кобылу. Ребята, посмотрите, кто к нам пожаловал! — Он сделал шаг вбок и снова заступил дорогу Артаму, который пытался от него сбежать. — Сам великий чистильщик сапог. Ну кто может сравниться с ним в этой профессии, которую освоил в этих благословенных Хранителем стенах наш великий волшебник и маг Артам?

Ученики в предвкушении развлечения обступили обоих. Они скалились, ожидая веселого продолжения.

— Что же ты, Артам, не здороваешься со своими товарищами? — делано радушно спросил Петр. — Как невежливо, — осуждающе покачал головой он. — Расскажи нам, как прошла твоя практика? Сколько пахотных земель ты улучшил? Сколько мертвецов загнал в могилы или сколько живых сделал мертвецами? Нам интересно. Правда, ребята? — обратился Петр к товарищам.

— Конечно! Мы хотим послушать, — раздалось со всех сторон.

Артам мученически улыбнулся, продемонстрировав новые зубы.

— Это что? — Петр изумленно показывал пальцем на рот Артама.

Артам непонимающе посмотрел на Петра, провел языком по зубам и, не зная, что ответить, прикрыл рот рукой. До чего он прикопался на этот раз?

— Ты рот-то не прячь, рассказывай, где зубы такие взял, — наседал на него Петр.

Остальные, привлеченные интересом Петра, сгрудились напротив Артама.

— А что у него с зубами? — спросил толстенький добродушный сын пекаря Вартак, который ходил вечно сонным. Сейчас он очнулся от дремоты и протискивался сквозь толпу товарищей.

— Что у меня с зубами? — со страхом в голосе повторил Артам и еще плотнее прикрыл рот рукой. Он подался назад, но крепкая рука Петра ухватила его за плечо и остановила.

— Это ты нам расскажи, что у тебя с зубами. — Петр ближе подступил к Артаму.

— Я не знаю… — затравленно оглядывая парней, обступивших его со всех сторон, проблеял он.

— Ты не придуривайся. У тебя зубы стали ровными, белыми, чуть прозрачными и блестят на свету. Что с ними произошло? Когда ты уходил, они были желтыми, как у клячи деда Пантелея, и воняло изо рта, как из нужника. А теперь поди ж ты! Не всякий ландстарх имеет такие зубы.

Артам понял одно — Артем что-то сотворил с его зубами.

— Артем! — мысленно взмолился он. — Что с моими зубами?