Эрнест Зариньш - Заговор пушистых хвостов

Я аж обомлел, представив, как кто-то хранит в огромных холодильниках тонны замороженной воды, постоянно при этом поддерживая нужную температуру.

Любопытство заставило меня включиться в игру, и переспросить:

— Это каким же образом он хранит этот снег?

На этот вопрос я тут же получил ответ, который заключался в развесистом ударе по плечу от амбала

— Да брось, ты, ты что Магорта не знаешь? Для него кого-то надуть это дело принципа! Он продаёт им обычную воду, которую набирает тут же, из горного источника. Он говорит им, что снег тает уже около их дома, когда он его доставил, так что заказчик сам виноват, что не подвёл ледяной чулан прямо к своей двери. Мне принимает ни одной рекламации…

— И что, много находится любителей купить прошлогодний снег? Не переставал удивляться я.

— Хватает идиотов, — громила опять улыбнулся, высморкнулся и послал плевок в дальний угол комнаты.

Я подумал было, что популярности снега, возможно, помогло проникшее из нашего мира в Ехо мороженое, но потом быстро осознал, что любителям сладкого угощения достаточно и обычного ледника.

И уж никак не снега, тем более прошлогоднего.

— Порой бывает, -продолжал между тем амбал, уже успевший разжевать увесистый кусок бараньей ноги, — что клиентов у Магорта столько, что снега на всех не хватает, ну точнее вода, конечно, есть всегда, но… Улыбка опять предательски высветилось на его лице.

— Ажиотаж то надо поддерживать. В такие дни страдальцы по снегу недовольно хмыкают, удаляясь от двери его конторы «Снега прошлогоднего у него не допросишься!»

Я, все ещё ошеломлённый тем, что в моем родном королевстве кто-то занимается такого рода делами заказал у бармена его чудного пойла, и, осушив рюмку до дна, понял, что это дело тянет на крупномасштабное мошенничество.

Впрочем, я также понял, что, пока что у меня есть более важные дела, чем разбираться с мошенниками, пусть даже такими наглыми и самоуверенными.

«Как только распутаю первый клубок, сразу возьмусь за второй», пообещал я себе, хотя альтер эго тут же упорно и бескомпромиссно заявило мне, что решительно отказывается расследовать ещё одно дело, которое неподъёмной ношей опустится на мой, и без того уставший круп, а ещё, что такому важному королевскому чиновнику, как сэр Макс, обязательно нужен отдых с все непременным купанием в как минимум десяти ваннах одновременно.

Пусть ведомство общего порядка занимается, -подумал я, и не заметил, как в душу ко мне, периодически закрывая свои огромные глаза, заползает огромный пушистый ленивец, кладёт свои необычные лапы мне на плечи, и поёт колыбельную песенку.

Я продрал глаза, и заметил, как чья-то хищная лапа тянется к моей походной сумке.

— Стоять! — громко взвыл я, и попытался схватить негодяя за руку. У меня ничего не удалось, и я хватанул пальцами воздух. Однако мой визави оказался куда как более удачным. Буквально через несколько секунд он держал, подняв за шиворот передо мной, хмыкающего коротышку. Тот периодически издавал звуки, как будто-бы он постоянно бубнил под нос какие-то, ему одному понятные ругательства, или пел необычную, но очень занудную песню.

— Вот и он! — торжествующе заявил верзила и сверкнул в мою сторону своими кровожадными глазами, отчего мне снова чуть не стало дурно.

— Вот он, вот же он гад!

— Давно же я его в этом заведении не встречал, видать опять за старое принялся! — громогласно декламировал амбал, подняв неудачливого воришку за пояс, и вытрясая из него оставшиеся золотые, которые весело рассыпались по полу, вызывая самое оживлённое внимание весельчаков-постояльцев.

Когда воришка попытался, всем телом ёрзая в руках амбала, вырваться из цепких объятий, амбал размахнулся им, словно бревном, и кинул в угол, отчего вор крепко ударился головой, но, несмотря на это быстро поднял свою шапку, и ретировался с места происшествия.

И вот уже амбал заискивающе смотрел мне в глаза, и улыбался, показывая мне свои, выдающиеся дубовые мышцы.

— Вот видишь, как мы тут расправляется со всякими негодниками? Мы здесь сила…

Я не стал поправлять его, поскольку, хоть амбал и был тут в одиночку, всё-таки я не мог исключать того варианта, что в силу какого-то присущего ему расстройства, на самом деле он вполне может иметь своё альтер эго.

В этом, нелогичном и нестройном мире, переминающемся с ноги на ногу, кидающемся во всякие крайности иногда крайне необходим тот, кто может помочь с советом, рассудить, подать руку помощи и поддержать в твоём мнении. А значит пока этот мир не станет совершеннейшим из миров, человеческое альтер эго не исчезнет, а скорее наоборот.

Впрочем, даже сейчас, по большой мере, мы имеем сейчас мир, где правят человеческие альтер эго, а не собственно люди. Особенно там, где эгоизм приобрёл самые чудовищные формы. Естественно, никто даже и не подозревает, что, когда он сидит в трактире, на него по-настоящему глядит унылым взглядом тень. Именно она, именно маска, а не её обладатель.

Только там, где побеждена сама первопричина человеческого эгоизма, только там человек обретает свою настоящую природу.

Не факт, правда, что эта природа всем понравится, в отличии от её альтернативного образа, который мы так часто выставляем на всеобщее обозрение, как будто-бы прикрываясь им, прикрываясь своё маской, своей скорлупой, как улитки, забравшиеся на самый высокий лист лопуха.

И все-таки этот неуклюжий увалень каким-то образом смог завоевать моё доверие. Парень явно не сиял интеллектом, но во всей этой его бестолковости, при всей, кажущейся нервозности которую источал этот верзила, в нем было что-то от первобытного человеческого опыта, когда принцип сильной руки решал что-то куда серьёзнее, нежели принцип математики чёткого сухого рассудка.

Именно такие люди, любили жестокость издревле, а ещё они обожали добиваться своей цели максимально быстрыми способами. И это у них прижилось. Со временем, вот так, словно хвост, у людей исчезает логическая простроенность мира. Все стремятся на проторённую тропку, загоняя свой интеллект в тёмный угол подсознания, туда же, где они обычно держат вампиров и всяческие детские страхи. Ну, зато у вечных бунтарей появляется авантюризм, стремление к новым приключениям, тут как в древней китайской философии, одна крайность поддерживает и умножает другую. В то же время первобытное мышление, резвившееся у одних и подогреваемое всяческими бандитами и высокопоставленными членами мафиозных кланов, рождает моду на безумие, на прямое и бездумное исполнение приказов, и человек уже не в силах вырваться из замкнутого круга, порождая антиподов человеческого сознания и уничтожая общепринятую мораль, вместе с её носителями, образуя свою, непререкаемым мораль, от которой уже не спрятаться никому, даже самим боссам преступного мира. Не они, так их сыновья поддадутся общей моде. Наверное, именно так это и происходило в подобных местечках, не исключая и того, куда я сейчас прибыл.