Анна Степанова - День середины лета [СИ]

Правую упрямо сжимал он в кулак, отчего это никак не удавалось.

— Да ты, кажется, просто… пьян! — наконец, догадался Илан, и расхохотался с внезапным облегчением.

Но Таргел на него и не глянул.

Его глаза опять не отрывались от лекарки — и смотрел он так странно, жарко и пристально, что девушке становилось неловко.

— Давай же, разожми пальцы! — тихонько увещевала она. — Ну что там у тебя такое?..

— Кое-что твое, Снежинка… — еле слышно признался он. — Я не мог потерять его, ты же знаешь…

Кулак, наконец, разжался, выпуская медальон на порванной цепочке. Илл'а едва успела его поймать.

— И ты не теряй его больше, ладно?.. — прошептал Таргел, улыбнувшись как-то очень светло и мягко.

У девушки задрожали руки. Но она лишь молча кивнула, быстро спрятав неожиданный подарок в тайный кармашек балахона.

— Вот и хорошо! — улыбка его стала загадочной. — А теперь иди сюда, — поманил ее пальцем. — Ну же, Илл'а… — настойчиво потянул на себя, заставив наклониться близко-близко…

И вдруг… обхватил руками ее лицо. Губами поймал ее губы — резко, нетерпеливо, жадно.

Изумление, восторг и ужас охватили девушку.

Но тело само уже подалось навстречу. Рот приоткрылся, разрешая поцелуй, даже требуя… Пальцы нетерпеливо заскользили по мужским плечам, дрожа и обжигаясь теплом кожи.

Жар опалил Илл'у всю — от щек до кончиков пальцев…

И… все исчезло так же быстро, как и началось.

Эдан обмяк с каким-то удивленным, хриплым вздохом.

— Завтра ты мне спасибо скажешь, наставник, — заботливо похлопал его Илан по щеке, аккуратно убрав в карман использованную иглу с сонным зельем. — Ну… вы оба мне спасибо скажете, наверное… — добавил уже не столь уверенно, поймав разочарованный и разъяренный Илл'ын взгляд.

К несчастью, юный лорд не ошибся: уже следующим утром Илл'а жалела о том, что случилось…

Таргел проспал весь день и всю ночь — и раны его за это время, к великому Илл'ыному изумлению, почти затянулись. Будто и не Гильдия искорежила когда-то его плоть, но сами светлейшие жрицы провели тайный обряд Перерождения!.. Видать, не прошло даром наполнение чужой силой — что-то неуловимо поменялось в нем под ее воздействием. Временно ли, навсегда — жизнь покажет…

А пока, словно одержимая, лекарка стерегла сон мужчины, не в силах полностью изжить вчерашний ужас. Накануне Илан с Рыжем искупали да одели его — и девушка осторожно разделяла гребнем длинные светлые волосы, пальцами перебирала пряди, плела косу, медленно проводила по скулам, бровям, губам, изучая лицо светловолосого лорда, вспоминая поцелуй. Пугливо замирая от своей неслыханной дерзости…

Лишь перед рассветом сморила ее усталость прямо в жестком деревянном кресле.

А разбудили Илл'у голоса: тихий разговор и суховатый мужской смех.

Илан улыбался до ушей, с любопытством что-то выспрашивая у очнувшегося наставника, — и тот рассказывал, слегка посмеиваясь в ответ… Но так и замер, стоило ему заметить, что лекарка очнулась.

Улыбка медленно сползла с его губ. Глаза впились в Илл'ыно лицо, словно ища, не находя чего-то, — и застыли, заледенели…

Тревога жаром опалила щеки девушки.

— Я вижу, тебе уже лучше… — выдохнула она отрывисто и нервно.

— Да, я в порядке, — сухо проговорил он. — Тебе стоит пойти к себе, отоспаться.

Это не походило на просьбу — скорей уж на холодный приказ.

Подкрепленный настороженным и откровенно неприязненным взглядом…

Не в силах сдерживать обиду, Илл'а предпочла послушаться и сбежать поскорее.

Помнил ли он о том, что случилось?

Наверняка помнил! Иначе откуда такая перемена?

Да и что такого случилось-то, в самом деле? Глупая выходка пьяного мужчины… Это вовсе не значит, что она, Илл'а, Таргела хоть немного привлекает! Возможно, и любая бы сошла на ее месте…

И хвала Богиням, что дело не зашло дальше краткого поцелуя!

Спасибо Илану…

Горько. И очень… унизительно, если подумать…

Следующие три дня, впрочем, лекарке было не до раздумий, ибо упрямица Сола, а за нею следом и Рыж, свалились с подозрительной лихорадкой, в которой Илл'а без труда опознала уже знакомую чужеземную хворь.

Хорошо, хоть в деревню эти двое после возвращения не выходили! Всеобщего островного мора юная жрица сейчас никак не осилила бы…

И без того сидела сутками над больными, редко даже нос высовывая из келий!

Илан таскал ей сладкие пироги да горячий травяной чай. Развлекал болтовней, подавал повязки и склянки с лекарством. Читал книги больным и записывал все об их состоянии в отведенную специально для этого Илл'ой тетрадь…

Таргел лишь заглядывал мельком — спросить у воспитанника, как идут дела.

Девушке за все время не сказал он ни слова…

И это было больно, действительно больно…

Несправедливо.

Глупо.

А ведь она по нему скучала!

Теперь, когда Эдан вновь отстранился, сделался отчужден и холоден, словно в первые дни их встречи, Илл'а с острой, болезненной ясностью осознала, как сильно успел он приучить ее к своим прикосновениям и улыбке. И ей отчаянно не хватало мимолетных касаний при разговоре, и дружеского пожатия руки, и мягких утешающих объятий — даже просто легкой болтовни за ужином! И того, как он держал ее за локоть, если спотыкалась с непривычки на кочках. И как гладил, словно ребенка, по волосам, когда она рыдала после кошмаров. И как вел за руку в темноте пещерной лестницы… И как смеялся над ее историями — бесшабашно и весело, будто сбросив ненадолго груз забот и возраста с плеч…

Спустя три дня пациенты быстро шли на поправку.

А девушка все больше впадала в тоску.

Давно не чувствовала себя Илл'а настолько одинокой и покинутой!

Бесполезной и ненужной.

Не знающей, куда себя деть…

Ища хоть какое-то занятие, она перетрясла свой вещевой мешок. Пересмотрела и перебрала все лекарства. В который раз перестирала всю одежду — и даже решилась, в конце концов, сделать то, что всегда ненавидела: привести в порядок свой потрепанный храмовый балахон.

Вытряхивала прямо на кровать содержимое многочисленных тайных кармашков — и нащупала вдруг что-то непривычное…

Медальон Таргела! А ведь совсем о нем позабыла!..

Потускневший от времени серебряный кругляш висел на порванной цепочке, столь массивной и прочной, что Илл'а изумилась, как вообще мужчине удалось ее разорвать. Скрывающего полога больше не было — словно выгорел он от избытка силы. Но что-то другое, Илл'е знакомое лишь смутно, держалось за вещицу цепко и намертво.

Она долго держала медальон в ладонях — и смотрела. Просто смотрела, не решаясь открыть. Ее руки знали, как: подушечки пальцев осторожно касались потайной пружинки. Но открыть — значит найти еще один ответ. Здесь, сейчас… Готова ли она к этому?