Анна Степанова - День середины лета [СИ]

Лая же забрала себе память безымянного бедняги из алтаря.

Все эти годы Огнезор так боялся за ее рассудок, что распечатывать подарочек древних не пытался, да и ей не позволял.

Но, похоже, теперь у них нет препятствий. И одна зеленоглазая лекарка беззастенчиво собирается влезть, куда не следует, чтобы только добиться своего…

Для Гильдмастера это все осложняло.

До сих пор были только долг и личное — два полюса, из которых Огнезор точно знал, что выбрать. Теперь же, если Илл'а сумеет… Она будет полезна, даже слишком — и отказаться от подмоги он не вправе. Да что там — еще и рад будет! Рад некрасиво и малодушно, что в этот раз выбирать не придется, что за него уже выбрали другие: Илл'а, собственный воспитанник, недоучка-Плетельщица Мила, из-за которой вся жизнь его грозит смешаться, превратившись в хаос…

Тут уж не один повод для раздумий!

Помнится, в прошлый раз, когда спятившему Плетельщику вздумалось поиграть Огнезоровой "огненной нитью", ненароком зацепило тетушку Мару. Словно бродячий сказочник, старый жрец случайно выдернул ее — линялую тряпичную куклу — из привычного сивушного дыма на свет божий, отряхнул от грязи и пыли — да предъявил растерянному, заплутавшему юнцу, которым был в ту пору грозный ныне Гильдмастер. Смотри, мол, что бывает с человеком, потерявшим контроль над своей судьбой и утратившим всякую цель!..

Конечно, сейчас вредная старуха вполне вписалась в Огнезорову странную жизнь: изводит на правах знахарки да кровной хозяйской родни обитателей имения Таргел, искореняя среди оных нерадивость и пьянство… Тогда же… Он тогдашний едва представлял, куда ее девать и что с ней делать.

Зачем же теперь из спутанного клубка прошлого вытащило волей Плетельщицы Креса? Случайно? Или чтобы напомнить о забытой давным-давно детской ревности? Всколыхнуть нелепые, спустя столько лет, старые обиды — а заодно и привязанность, от которой и без того не избавиться?

Сам себя Огнезор загнал когда-то в ловушку. Тот венчальный обряд… Не зря он слывет запретным!

Не "связаны, ибо близки" — но "близки, потому что связаны"… Простое риторическое упражнение времен ученичества — однако какая сумятица в причинах и следствиях! Не выйдет ли так, что эти путы окажутся сильней его свободной воли? Ведь одно дело — "пойти на поводу у сердца", как любят провозглашать высокопарные придворные пииты. И совсем другое — подчиниться слепой силе древнего ритуала. Это все равно, что быть прикованным каторжной цепью к незнакомому и ненужному тебе человеку!

А если рассудок его и дальше, как сегодня, чудить будет?..

Хвала богам, хоть Илан, наконец-то, показал зубы! Император обязан собственную голову иметь на плечах — не полагаться во всем на советчиков, пусть и самых преданных да близких! И хорошо, что мальчик понял это сейчас, пока еще есть время…

Но все же… чуточку горько. Дети растут слишком быстро. И не бывать теперь между ними безграничному доверию — всегда останется место собственной игре, не только общей. А значит — и одиночеству будет место тоже.

Огнезор-то уже притерпелся, но вот Илану с его открытым, жизнерадостным нравом может прийтись туго…

Уже непросто — вспомнить хотя бы их ночной разговор! Время тогда было к полуночи, Илл'а давно уж спала в комнатушке за стенкой, о чем-то своем гудели в соседнем крыле подмастерья… Туда вел с подворья отдельный черный ход, и единственная кухонная дверь — из гостевых номеров, так что Гильдмастер даже не видел, когда и с чем его свита вернулась. Впрочем, выяснять это СЕГОДНЯ ему совсем не хотелось. Об изловленных в Краме крысах мог и Ночебор позаботиться! У Огнезора же и без того нынче ночью о чем подумать было.

Нет, не о НЕЙ! Об Илане, например… Их разговор не был окончен — а мальчишка после Илл'ыного допроса не сказал наставнику ни слова. И чувствовал Гильдмастер между ними страшную натянутость, недоговоренность — словно воспитанник весь день так и рвался о чем-то спросить, но то ли боялся после всего даже рот раскрыть, то ли не доверял… Вот и тогда, вместо спокойного сна, сидел он в темноте, молчаливый и хмурый. Спиною привалился к стене, комкая пятерней колючее покрывало на кровати — и пялился на краешек луны сквозь голый переплет разбитого окна.

Лунный свет пятном ложился на выскобленные доски пола, запах чистого белья и свежей побелки щекотал ноздри. Холодный ветерок из окна пробирал тело дрожью.

Огнезор стащил со своей койки одеяло и со вздохом накинул на плечи юноши.

— Не спится? — спросил осторожно, не желая случайно углубить их ссору.

— А сам-то чего бродишь? — огрызнулся Илан.

— Мне нельзя… пока Илл'а спит… — поморщился мужчина. Возвращаться к этой теме совсем не хотелось, но и врать не имело смысла. — Во сне я не смогу контролировать… нашу связь. Это было бы совсем нежелательно…

— А что, этот ритуал, правда, настолько сильный? — с подозрительным интересом вскинулся юноша. — Нет, я знал (лорд Риэ кое-что читать давал), но как-то не верил…

— Еще хуже, чем пишут, — Огнезор усмехнулся. — Всегда двое… никаких границ, никаких тайн…

— …Никаких интриг за спиной, никаких слишком жадных любовников… — слова Илана наполнились взрослой горечью. — Полное доверие, наставник! Знать, что супруга никогда не предаст, — разве это не многого стоит?..

— Нет, когда риск так велик! — отрезал Гильдмастер. — Оставь эту любовную чушь придворным дурочкам, Илу! Ритуал отвратителен и страшен…

— Причем же здесь любовь? — криво ухмыльнулся лорд-наследник. — Это ведь лучше любой присяги!..

Он говорил — и распалялся с каждым словом:

— Так я хоть уверен буду, что досточтимая леди Алия (внучка давнего врага нашего Дома!), едва став Императрицей, не захочет втайне сжить меня со свету! Как некогда дорогая матушка поступила с батюшкой… Откуда тебе знать, что Амареш, в конце концов, не напоет внученьке в ушки чего-нибудь эдакого? Особенно, если я, вопреки всем твоим надеждам, не воспылаю к женушке нежными чувствами?..

— Я уверен в Алии, потому что хорошо ее знаю! — рассердился Огнезор. — А ты говоришь глупости! Неужто, риск по-твоему настолько велик, что собственную душу стоит расчленить на части? Потому что так оно и будет, Илу! Вас разделают, как дичь на кухне, — а после заново сошьют из кусков, причем лишь часть из них будут твоими собственными! Это невыносимо, даже когда человек тебе по-настоящему дорог! Что уж о чужом говорить… И пойти на ТАКОЕ, потакая проснувшейся в тебе родовой паранойе?.. Неужто, Алия тебе НАСТОЛЬКО не угодна?..

— Я видел ее в последний раз девятилетней девчонкой! — раздраженно, но уже не так уверенно, возразил Илан. — А теперь вот должен к алтарю вести… Кому такое по душе будет?..