Анна Степанова - День середины лета [СИ]

— Значит, привезти амулеты с собой пришельцы никак не могли! — мужчина хищно подобрался. — Выходит, зная примерно уровень вложенной в каждый силы, можно прикинуть их число… — он выдернул из земли крепкий стебелек да взялся что-то увлеченно чертить прямо на пыльной, твердо утоптанной дорожке.

— Учти еще, — склонилась над его художествами Илл'а, — что к принуждению наверняка пришлось добавить исцеление. Иначе был бы риск, что шип выйдет из ранки вместе с кровью, либо его вытащат в первые же часы после обращения, не дав подчиняющим узам завершиться… Вот здесь… или здесь, — кончиком ногтя дорисовала она две линии.

Земля была теплой, выгретой весенним солнцем до рыжей корочки, — и послушно крошилась под пальцами. Какая-то букашка шарахнулась из-под Илл'ыной руки, забарахталась в пыли, дрыгая лапками. Легким щелчком Таргел сбил ее в сторону.

— Ты права, — проговорил он задумчиво. — Знать бы еще точную структуру воздействия…

Они склонились, голова к голове, всматриваясь в пыльные бороздки, стирая старые, рисуя новые. Соприкасаясь пальцами, отводя друг другу ладони — столь увлеченные загадкой, что этого не замечали.

— Ого! Да вы, я смотрю, спелись!

Голос Илана заставил Илл'у подпрыгнуть — и тут же зашипеть, больно стукнувшись головой.

Над ней сквозь зубы ругнулся Таргел. Он тер челюсть, оставляя на лице грязные разводы, да сверлил ученика весьма недобрым взглядом.

Юный лорд же давился смехом.

— Я-то причем? — разводил руками. — Я даже не подкрадывался, так подошел! Кто же знал, что вы так увлечетесь спором!..

— Мы не спорили, просто составляли схему воздействия… — буркнула девушка, ощупав шишку на затылке. — Покажи, сильно я тебя? — потянулась к Таргелу.

— Ничего, уже прошло, — уклонился он. И даже подобрался весь, отодвинулся, заметив (не иначе!), как они близко… — Присоединяйся и ты, Илу, если можешь посоветовать что-то дельное! — невозмутимо предложил воспитаннику.

— Да уж обойдусь как-нибудь! — подавился тот очередным смешком. — Знаешь же, что не смыслю в этих штучках! А дураком себя выставлять неохота… Я лишь полюбопытствовать пришел: начинать ли сборы?

— Сборы… — рассеянно хмыкнул мужчина. Быстро добавил пару черточек их рисунку в пыли — и выпрямился, руки отряхнул, любуясь работой. — Вот так, думаю, будет правильно! На бумагу перенести, и… А что же ты, Илл'а? Уже собралась в дорогу?

Вопрос был внезапен, и девушка растерялась.

— Да мне… и собирать-то нечего, — улыбнулась виновато. — Все на мне… Так уж получилось…

— Как предсказуемо! — насмешливо осмотрел ее лорд. — Некоторым просто на роду написано в оборванцах ходить… — и слова его показались бы оскорблением, если бы не быстрая, на диво теплая улыбка, тайком озарившая лицо.

Хотя, может, Илл'е она лишь привиделась?..

Уже миг спустя голос Таргела был сух и прохладен.

— Выходим на закате, — не сообщал он, но приказывал. — Для лекарки найдут все необходимое, я распоряжусь.

И смотрел он теперь лишь на Илана, девицу рядом напрочь игнорируя.

— Спасибо, — сдержанно кивнула Илл'а, с трудом скрывая уколовшее льдом разочарование. Похоже, "его высокородие" опять вернулся к тому, с чего начал! Словно и не было последнего получаса — да едва-едва проклюнувшегося между ними дружелюбия…

Что ж, ничего не оставалось теперь, кроме как встать, отряхнуться от травинок и пыли да, под любопытными взглядами ребят-караульных, вернуться в прохладный сумрак дома.

По крайней мере, господин лорд намерен сдержать слово — утешала себя лекарка, в третий раз перебирая содержимое объемных карманов своего изрядно обветшавшего балахона. Немного денег, гребень, нитки с иглой, смена белья, кинжал, пожалованный Таргелом с господского плеча (за неимением ножен, тщательно замотанный тряпицей); с полдюжины мешочков с порошками и травами, две крошечные склянки с редкими зельями… Это — да еще потертый шерстяной плащ, купленный у старьевщика в столице и чудом не утраченный непутевой хозяйкой во время всех ее злоключений… Вот и все имущество! И правда, настоящая оборванка!..

В дверь Илл'ыной комнатки постучали. Крепкий вихрастый паренек, дождавшись разрешения, встал на пороге, сверкнул любопытно взглядом — и, вручив девушке какой-то сверток, без слов поспешил откланяться. Молчаливости его Илл'а не удивилась, хоть и подосадовала про себя: кроме Таргела с Иланом, здесь вообще говорить с ней охотников не находилось. Видать, приказа на это не было…

Сверток оказался скатанным походным одеялом, из которого Илл'а вытряхнула потертую сумку, штаны да рубаху — слишком узкую в плечах для любого из виденных ею здесь караульных, зато достаточно широкую в груди, явно шитую для женских форм. Неужто, в охране у Таргела и барышни ходят? Отчего-то это открытие было Илл'е неприятно…

Решительно отбросив глупые мысли, девушка переоделась, в тугую косу заплела волосы — да взялась перекладывать в сумку свой нехитрый скарб. И уже заканчивала, когда в дверь опять постучали. Илл'а опомниться не успела, как тот же парень передал ей походную флягу, миску с ложкой и — настоящее чудо! — широкий пояс с ножнами. Выходит, не забыл Таргел о подаренном кинжале!.. Вот ведь! Позаботился…

Она поймала себя на совершенно бестолковой улыбке — и тут же сердито нахмурилась. Не до глупостей сейчас! И нечего ерунды придумывать!..

Однако пояс, недолго думая, надела. Покрутилась перед осколком мутного зеркала, вмурованным в стену над умывальным тазом. Картинно сдвинула брови, сложила на груди руки, изобразив святую Милиссию с одноименной гравюры в "Житиях" — почтенную, истинно выдающуюся жрицу, в миру куда больше известную, как Рыжая Пиратка, гроза Восточных островов.

Уж коли разбойников Храм в святые производит, то (чем дьяволы не шутят?), может, и наставница ее, Алим, из темных мастеров в праведницы попадет? Крамольная мыслишка заставила Илл'у хмыкнуть — но впервые не горько или зло, а весело, с растущим азартом.

Грядущее путешествие горячило ей кровь…

Сквозь мутное стекло окошка лекарка видела, как суетятся во дворе охранники: снуют туда-сюда с мешками и тюками, выводят и седлают лошадей. Кто-то уезжает, коротко махнув товарищам на прощание. Кто-то топчется у дверей сарая, карауля пленника и вот уже часа три торчащего у него Таргела…

Ужинала она в компании Илана — взъерошенного, говорливого сверх меры и, похоже, не меньше нее самой, горящего предвкушением дороги. Он шутил и смеялся, философствовал и нудно распинался о погоде, сетовал на разбойников да тяготы весенней распутицы — словом, был готов болтать обо всем, кроме того, что действительно Илл'у интересовало.

— А наставник твой где? — с трудом смогла вклиниться в его монолог девушка.