Стивен Браст - Ветхий дворец

Он почувствовал, что вывихнул колено, когда рухнул на землю, и поднял взгляд как раз вовремя, чтобы разглядеть изящную резьбу на каменном барельефе, который его и убил.

Бригитта шагнула к Миклошу. Он взял ее за руку.

- Думаю, он мертв, - сказал он.

- Ласло?

- Да. Я почувствовал.

- Мне жаль.

Миклош прижал ее ладонь к своей щеке.

Она проговорила:

- И что ты будешь с этим делать?

Он перехватил ее взгляд, направленный на рукоять Аллама, и пожал плечами.

- Не знаю. У тебя есть идеи? Похоронить, возможно.

Она покачала головой.

- Используй его. Сейчас это полезный символ. Могущество его рассеяно, и скорее всего, он начнет ржаветь, но пока он не бесполезен.

- Ладно, - отозвался Миклош. Он понял, что испытал слишком многое, чтобы сейчас о чем-либо спорить. Даже хорошо, что кто-то другой может за него решить. - Вильмоша видела? Ему каким-то образом стало лучше.

- Лучше? - она развернулась, и лицо ее вытянулось от удивления. - А ты прав. Не понимаю; он же уже умирал. Надо подойти посмотреть.

Миклош кивнул. Он сидел на полу, скрестив ноги, и изучал самоцветы на эфесе. Нескольких сапфиров недоставало; вероятно, их уже и не найти. Не то чтобы важно, но печально.

Он вновь обвел взглядом помещение. Вильмош сел, хотя Бригитта опустилась на колени рядом с ним. А потом Миклош увидел Андора, прищурился и быстро встал.

"Почему не больно?"

Андор изучал то место, где оказался. "Вот чего я искал," сказала часть его. А другая часть смотрела на бинты там, где раньше была правая рука. "Почему не больно?"

Во имя Богини, он искалечен! И что он теперь, однорукий принц? На что такой годен? Он посмотрел на тех, кто был вокруг, и ощутил некоторую гордость. Все-таки он что-то на этот раз совершил. Что бы ни сказали о нем еще, но в этот раз он действовал. И рана тоже не просто так. Теперь никто не сможет посмотреть на него, не вспомнив, что он помог спасти жизнь брата.

Чувство странное - и странно приятное. И разум его не испытывал сомнений в том, что будь он цел, он бы даже наслаждался им. Он вытянул перед собой обе руки. Благодаря слою бинтов они были почти одинаковой длины. Почему не больно? Неважно. Прими как есть; возможно, это ненадолго.

Весь этот миг - ненадолго, осознал он.

Он занял свое место и внес свой вклад. Отныне он будет не более чем бесполезным придатком ко Дворцу. И с каждым минувшим годом это единственное полезное деяние будет становиться все меньше и меньше. И в конце концов он снова станет таким же паразитом - теперь он мог это принять, - каким был доселе.

Только сейчас он не сможет таким стать.

Он посмотрел туда, куда ушел Ласло, и внезапно понял старшего брата. Андор мысленно перебрал все, что сказал и сделал с тех пор, как Миклош вернулся из Страны эльфов, и желудок его перекосило от отвращения к самому себе.

Но всего в двух шагах эта зеленая стена. Он знал, что сможет последовать за Ласло сквозь нее. Знал, что смерть ожидает его, когда он сделает эти шаги. Он всегда хотел быть как Ласло, иронически подумал он.

И в тот единственный миг, когда решимость его была достаточно сильна, он поднялся, лицом к стене, и двинулся вперед.

Переход от дремоты к энергичности оказался столь резким, что почти погрузил Миклоша обратно в дремоту. Но теперь, в годину кризиса, он знал достаточно, чтобы действовать немедленно.

Андор как раз начал делать свой второй шаг, который провел бы его сквозь стену, когда Миклош дотянулся до него, схватил брата за плечи обеими руками, где-то по пути уронив Аллам, и рванул назад.

- Нет!

Андор упал и, оставаясь неподвижным, смотрел на него с совершенно мертвым взглядом и озадаченным лицом.

- Почему ты остановил меня, Мики? - спросил он голосом обиженного ребенка.

- Потому что ты нам нужен, Андор.

Тот моргнул.

- Для чего?

Миклош отчаянно обнял его, словно Андор мог вырваться и выброситься наружу.

- Чтобы был. Мы тебя любим. Ты наш брат. Мы уже лишились одного брата, мы НЕ МОЖЕМ лишиться еще и тебя. Пожалуйста!

Андор покачал головой.

- Но что я буду делать?

Миклош как-то понял смысл его вопроса.

- Не знаю, Андор. Но это будет что-то полезное, и ты будешь счастлив. Обещаю тебе. Я пока еще не знаю, что это будет, но что-то будет обязательно.

Убежденным Андор не выглядел, но вскоре кивнул и сказал:

- Ладно, я попробую. Спасибо, Мики. Я тоже тебя люблю.

И Миклош спрятал лицо на груди брата.

Вильмош дышал, сильно и глубоко, и почти смеялся, довольный, что может. Посмотрел на Бригитту и ответил широченной ухмылкой на ее улыбку.

- А я думала, ты умираешь, - сказала она.

- Ха!

- Что ты чувствуешь?

- Слабость, - признал он. - Но в общем хорошо. Боли нет. Думаю, я могу поднять…

Звуки вокруг него. Место, где они находятся. Дерево. Дерево защищает их. Защищает их от Дворца, что рассыпается на куски. Весь. Рассыпается.

Закричав, Вильмош вскочил на ноги. Он смутно слышал, как Бригитта и Миклош зовут его, но времени на это не было. Стена перед ним была твердой, а может, нет, он не мог сказать, но выяснять времени опять же не было. Он проломился сквозь нее, не почувствовав, что его легко пропустили.

Он приземлился во дворе, не обращая внимания на хаос вокруг. Он чувствовал, как падающие вещи задевают его, словно падающие с дерева листья, машинально отмечая, что это доски, камни и балки из рушащегося Дворца. Он отбросил их прочь.

Он сразу понял, где провал в полу, но обломки перекрывали путь. Это значит… нет, думать об этом он не мог. Земля под ним накренялась под тяжестью падающих сверху обломков камня и дерева, и об этом он тоже не стал думать.

На миг сознание его погрузилось во мглу. А когда он снова мог думать, он стоял у ведущего в погреба провала, и обломки уже ничему не препятствовали.

В следующий миг он был внизу.

Аня и Атя гневно цокали в его адрес и нервно оглядывались - оседающие перекрытия медленно сплющивали клетку. Они уже даже стоять в ней толком не могли. Чечемё и Хюга, перепуганные, прижались к полу в том конце своей клетки, который пока еще оставался цел.

А потом Вильмош увидел, почему клетки пока еще не раздавило: древесные корни - те самые корни, которые он решил не выдирать, - протянулись над клетками и накрывали их, защищая норсок.

На облегчение у Вильмоша снова же не было времени. Корни медленно сдавались невероятной тяжести, которая давила на них. Прямо у него на глазах перекрытия просели еще немного. На четвереньках он прополз так, что оказался под ними, затем наклонил голову, чтобы потолок опирался на его плечи, шею и затылок. И поднялся.

Никогда за все его годы не было ничего столь тяжелого. Вильмош никогда не подвергал испытаниям собственную силу и понятия не имел, где ее предел; но потолок определенно был тяжелее, чем что бы то ни было могло быть.