Анатолий Махавкин - Последняя тень (СИ)

Внезапно появилось странное ощущение. Точно, что-то невидимое давит на глаза. Я даже привстала и попыталась понять, какого Вопрошающего происходит. Взглянула на небо — всё нормально. Направо, там, где многоголосно храпели простолюды — то же. Повернулась, встретила сонный взгляд топчущегося на месте караульного. Никаких странных ощущений.

Хорошо. Теперь медленно повернём голову и… Точно! Существовал небольшой участок лагеря, при взгляде на который глаза начинали слезиться и всё становилось расплывчатым, точно в тумане. Именно в этом направлении находились спальные места дворян и палатка королевы. Никогда прежде с таким не сталкивалась.

Я вскочила на ноги и уже собиралась бежать вниз, как вдруг заметила тёмную фигуру, выбирающуюся из спального мешка. Колдун успел подняться на ноги и стоял, поворачивая башку. То ли почуял то же, что и я, то ли сам творит эту пакость.

Я начала медленно спускаться с обрыва, размышляя, не поднять ли тревогу. За себя я не опасалась, но подозревала, что проклятое чародейство способно запудрить другим мозги и скрыть истинную картинку. И точно, давящее на глаза успело переместиться, удалившись за реку.

У королевской палатки подрёмывали два солдата. Защитнички! Я проскользнула между ними и заглянула внутрь. Лучше бы этого не делала: Найдмир спала в объятиях Кира и улыбалась. А, чтоб вас! Ну, тут всё нормально. Какого же происходит?

Наверра продолжал бродить по лагерю и вертеть головой. Пришлось дёрнуть его за край плаща. Колдун подпрыгнул и уставился на меня ошалелыми глазами.

— Что? — выдохнул он.

— Это ты, что? — прошипела я. — Какого хрена делаешь?

— Тишина, — он развёл руками. — Шум смолк… А! Понимаешь…

— Понимаю, — тихо сказала я и закрыла ему рот ладошкой. — Сиди на месте и продолжай слушать. Главное — мне не мешай.

Судя по ощущениям, наш лазутчик удрал за реку. Видимо, собирался отсылать сообщение хозяину. Посмотрим.

На ходу вытащила кинжал у спящего солдата и ускорила шаг. Отец Найд действительно спал. Если ещё больше наклонится — шлёпнется в реку. То-то визгу будет! Я перепрыгнула через поток и остановилась, оценивая направление. В лицо словно дунул холодный ветер, а в глазах начали порхать огненные мотыльки. Так и ослепнуть можно!

— Зууст Плансхаат, — прошептала ночь, точно бросала мне обвинение.

Шёпот обволакивал, как будто влажный саван, снятый с погребённого мертвеца. Я обернулась, приготовившись ударить кинжалом. Никого. Спящий лагерь и тихая река. В затылок тотчас точно стукнуло: мощное ощущение постороннего враждебного взгляда.

— Зууст Плансхаат, — вкрадчиво, как могла бы шипеть змея. И смрад, точно упырь роет старый погост.

Вроде бы во мраке можно различить очертания высокой фигуры. Или это — дерево: Зрение подводило. Я видела рябь призрачного дождя и ощущала его липкие смердящие поцелуи на коже лица. Колдовство, как есть колдовство! И эти выродки ещё смеют называть меня Чёрной Ведьмой!

— Зууст Плансхаат, — повторил голос ветра. — Заанапеси пуур туд?

Иду, иду, даже не сомневайся. И если этот кинжал не сможет тебя проткнуть, то я вернусь за Пеной. Шелестел прибой, волны били по ногам, а из носа хлынула кровь. Нет времени вытирать — вперёд.

— Зууст Плансхаат, — в голосе ощущалась насмешка. — Чиирис фит гаамунд пуурда?

Нет, я не боюсь тебя, жимуинское отродье! Открой лицо, чтобы я знала, с кем имею дело!

Я поднялась на невысокий холм и огляделась. Лес, обрыв и река — никого не видно. Рябь в глазах прекратилась, и я больше не ощущала липких прикосновений. Ощущение постороннего взгляда исчезло, как и не бывало. Осталась только ночь, звёздное небо, да ветер, вцепившийся в волосы.

— Здравствуй, Дар.

Я резко повернулась. Ноги согнулись, приготовившись отшвырнуть тело в сторону, а рука с кинжалом выстрелила вперёд. Если бы кто-то стоял за спиной — уже получил дырку в пузе.

Однако, тот, кто приветствовал меня, находился чуть дальше. Сидел на земле, сложив ноги под собой. Так любят сидеть шаманы севера, погружаясь в свой особенный грибной сон. Этот очень напоминал тех, смазанных жиром, глухо сопящих истуканов. Разве что одежда смотрелась богаче, да на голове блестело нечто, вроде короны с меховым колпаком. В пальцах неизвестного медленно скользили костяные фишки на чёрной нити. Лицо гладко выбрито и лишь посредине подбородка свисала косичка длинной бороды.

— Ты ещё кто? — я перехватила рукоять кинжала, ток что лезвие спряталось за предплечьем.

— Зови меня просто: Нарх, — он что-то неразборчиво пробормотал. — Ни к чему все эти длинные церемонии. Они лишь затягивают время.

Несмотря на то, что было темно, я заметила одну странную штуку: сидящий шаман казался полупрозрачным. Сделала шаг вперёд и убедилась: сквозь меховую накидку на плечах ночного гостя просвечивали камни, лежащие на земле. Колдовской морок!

— Тебя здесь нет, — констатировала я.

— Да, но это вовсе не значит, что я ничего не смогу с тобой сделать, — он тихо хихикнул. — Однако, сейчас я просто хочу поговорить. Ну, и ещё посмотреть на последнюю уцелевшую Тень. Признаюсь, твоё появление стало для меня неприятным сюрпризом. А я не люблю сюрпризы.

— Угу. И что теперь?

— Ничего, — он пожал плечами. — Признаю, твои возможности впечатляют. Но они не безграничны, и ты сама это понимаешь. Поэтому я хочу сделать предложение.

— Какое? — я начала приближаться, передвигая одни ступни. Со стороны такой шаг почти незаметен. Колдовство это или нет, но у всего есть основа, связь с живым магом. А значит — возможность достать магика. Хотя бы ранить.

— Мне совсем не нужны жизни людей вашего отряда, — тонкие пальцы, напоминающие лапки паука-альбиноса, отсчитывали костяные фишки. Щёлк, щёлк. И в такт щелчкам набегали волны невидимого прибоя. — Мне нужна только девчонка, которую вы зовёте королевой. По сути, она — никто. Ведь никто не проводил официальную церемонию коронации, а значит, вы подчиняетесь самозванке. Стало быть, ничего страшного не произойдёт, если ты позволишь мне забрать её. Мало того, спасёшь множество невинных жизней.

Я почти не слушала, что говорит Нарх. Да и зачем? Такие, как он, умеют здорово чесать языком, потому что прочли кучу мудрёных книг. Начни слушать любого, и он заболтает до того, что забудешь, как тебя зовут. Болтай, колдун, болтай и твои речи растворятся в шуме волн. Шурх, волна и шажок, шурх и шажок.

— Угу. И что ты с ней сделаешь, когда получишь?

Нарх приподнял голову, и я сумела увидеть его глаза: два тёмных провала, в которых плавали огненные мотыльки. Казалось, будто в лицо ударил порыв холодного смрадного воздуха. Точно я стала на пороге древнего склепа. Тонкие губы кривились в усмешке.