Елена Дорошкевич - Крик дафэна [СИ с издательской обложкой]

— Этими кнопками набираешь время, этими — место. Участки на карте можно посмотреть, повернув вот этот рычажок. Можно даже набрать просто название или понятие — да хоть имя! — и посмотреть, как же было на самом деле… Хотя ты ведь не пишешь на древнем сунде, а язык хонов добавить в основной словарь мне как-то было недосуг. Не было прецедента. Или претендента, — многозначительность съехала в разочарованную усмешку: что ж, не удалось похвастаться по полной программе. — Ладно, осваивай! Забавляйся… пока.

— Хм, древний сунд. Я и на современном не то что писать-читать, а и говорить-то не умею, — хмыкнул я. А машинка действительно просто класс!!! Вот бы в наш институт такую! Тьфу, сам сижу под землей у грольхов, а думаю про институт, который и существует-то сейчас только в моей памяти. Да и зачем дафэну институт? Эта мысль развеселила меня несказанно, прошлая жизнь показалась смешной и бесполезной. Я и рассмеялся под сопровождающее недоумение Ра-Хора:

— Какой я раньше был забавный…

— Ну-ну, — повел рыбьими глазами грольх. — Каждый хон считает, что становится взрослым в тот день, когда он впервые сможет посмеяться по-настоящему над самим собой. Что ж, поздравляю, ты окончательно утратил состояние юности.

— Что ж, — передразнил я его. — Значит, я утратил это зыбко-розовое состояние давным-давно, и с каждым днём мне становится всё смешнее и смешнее.

Ра-Хор лишь молча пожал плечами, вздохнул и произнёс:

— Никто, наверное, не ощущает, как утекает молодость, но всякий чувствует, когда она уходит окончательно.

Странно было слышать человеческие суждения от этого совершенно чуждого существа.

На экране архиороптер уже скучающе, буднично глядя в нашу сторону, начал что-то пережевывать и обмяк головою вниз в лиственную гущу, неспешно двинулся вбок, распространяя зелёные волны, вспугивая птиц и кого-то невидимого, истошно орущего в глубине.

— Так что там случилось с динозаврами? — проговорил я, чтобы только не молчать. — Говорите, правил бал не этот лоснящийся красавец?

— Куда ему… Нашлись поменьше, пошустрее и не такие прожорливые. Вот смотри! — Ра-Хор опять заскочил на пьедестал, услужливо подставивший ему спину. — Шегарши! Юркие проныры! — на экране возник движущийся силуэт ящера, расправлявшего кожистые крылья. — Многие тысячелетия правили они, и ведь слушались их беспрекословно. А и попробовали бы не послушаться!

— Шаг в сторону — расстрел?

— Телепатический, — кивнул грольх. — Разумные были твари, обладали недюжинным умом и паранормальными способностями. Отточили всеобщий жизненный процесс до слаженного единого организма, рождавшегося, дышавшего и умиравшего под их дудку. Дошли со временем до того, что, достигнув мыслительного совершенства, и сами переместились в пространство мыслей и образов со всеми своими потрохами. Туда им и дорога!..

— Что, чем-то не угодили?

— А мне-то что! Вот подопечным их пришлось трудно.

— Скажете, что они без них вымерли.

— Смешно, да? Ну-ну!

Он не успел договорить.

Шагах в десяти от нас материализовался дверной проем. Из него выскочил грольх с выпученными то ли от страха, то ли от усердия глазами и бросился к Ра-Хору, опомнившись и затормозив почти вплотную к нему, отступил на почтительное расстояние, где и замер, напрягши лоб и молитвенно сжав руки.

— Что?! — тихо, но требовательно спросил прибывшего Ра-Хор.

— О, мудрейший Ра-Хор! Нужна ваша помощь!!! — залепетал гонец, опасливо косясь на меня. — Стабилизатором бы его!!! Он почти всех пожег… Под него не подкопаться — взлетает!!! И огнём, огнём… А двое других у него на шее сидят, — призыв незаметно перетёк в жалобную просьбу, уже не боявшуюся даже наказания за невыполненный приказ. Не достать им хийса! Ура! Знай наших. Как ни называйтесь, а руки у вас коротки хийсов ловить!.. Видимо уловив мой праздничный настрой, Ра-Хор поморщился и, подхватив со стола небольшой диск, а с ним за локоть и вновь пришедшего, устремился к светящемуся прямоугольнику.

— А вы не такие, как я о вас читал, — вдруг вслед ему сказал я. — Не такие упрощенно кровожадные…

— Читал?! — резко затормозил Ра-Хор. — И где про нас читают?

— В библиотеке, — усмехнулся я.

— Та-а-ак! — протянул тот. В его глазах вспыхнул явный интерес, нетерпение и досада. Он хмыкнул и шагнул в сторону портала, но в последний момент замешкался, обернувшись ко мне, и торопливо проговорил, то ли издеваясь напоследок, то ли на самом деле вдруг переменив свои планы относительно меня:

— Про нас написаны книги? Великолепно! К тому же, есть в этом мире одна интересующая меня библиотека. Не о ней ли ты упоминаешь? Что глаза опустил? Это же меняет дело! Жди, короче! Давай, хон, не скучай без меня: нажимай кнопочки, незнакомые не трогай — взорвёшься! — тут он усмехнулся. — В лабиринт не ходи — съедят! А я скоро вернусь, и продолжим: очень ты оказался любопытным собеседником.

Сказал и растаял вместе с гонцом и дверным проёмом.

Я остался один. Если, конечно, не считать череду застывших фигур в дальнем углу. Значит, выбраться отсюда той же дорогой, что и грольх, у меня не получится. Прискорбно, но факт: телепортироваться я пока ещё не научился, увы. Глянул на экран, где изменившаяся погода гнала группу неповоротливых гребенчатых динозавров из далёкого озера на далёкий берег, шлепая высокой волной, как плетью. Небо обещало грозу, по-древнему буйную и продолжительную.

Задумавшись, я защёлкал кнопками — бесцельно, наугад, скорее занимая руки, нежели мысли. Безделье тяготило.

Небольшой хрустальный столбик я заметил не сразу. Небрежно брошенный, забытый, он был почти не виден в своей прозрачной хрупкости — тоненький невзрачный карандашик. Я протянул руку и выудил его из леса рычажков, в которых он застрял замерзшей змейкой, осторожно взял за кончик, как школьную указку, и повертел им из стороны в сторону, любуясь, как играет радуга на его четких гранях. Широкий взмах — и освобожденная радуга забегала зайчиками, перескакивая с экрана на стол, дальше на пол и расползаясь расплывчатыми пятнами на более далёких предметах. Красота! Я, постепенно увлекаясь суматошной игрой бликов, вычерчивал в воздухе все новые и новые фигуры, пока не дошел до круга, который и изобразил стремительным росчерком прямо перед своим лицом. Круг тут же обрел видимость, живя собственной жизнью, пульсируя и порождая образ внутри себя. От неожиданности я чуть не выронил хрустальную палочку и попятился. Висевшему в воздухе кругу я был безразличен. Он прилежно исполнял своё предназначение, выдавая зрителю, то есть мне, конкретный видимый силуэт и уже начиная его озвучивать на понятном мне языке.

— Вы должны, — настойчиво вещало тёмное лицо, утопленное в капюшоне, — задержать или убить молодого хона, следующего через вашу территорию в сопровождении хийса и вулфа, с которыми вы можете делать то, что сочтете нужным. С хоном же, именующим себя дафэном, не следует ни в коем случае вступать в разговор, а необходимо сразу же перевести его тело в состояние мёртвого или бессознательно-застабилизированного. До нашего прихода следует… Все находящиеся при нём предметы, как бы они не выглядели, следует… Далее следует…