Елена Дорошкевич - Крик дафэна [СИ с издательской обложкой]

Между его передними лапами — где-то у полированных и звенящих от твердости когтей — сжались две знакомые фигурки, тоже непримиримо ощетинившиеся, несогласные, отбрыкивавшиеся и отмахивавшиеся: Иичену — всеми четырьмя ногами, зубастым клювом и хлопавшими крыльями; Фастгул'х, для удобства принявший более эффективную форму вулфа, — резкими выпадами, судя по испачканной морде, удачными. Вокруг разгоралось пожарище, бушующим кольцом охватившее весь берег. Нападавшие бросились врассыпную. Вновь прокатился торжествующий, много и жестоко обещавший рёв: Змей Горынович трубил победу.

В моём случае, пожалуй, ещё преждевременную, так как цеплявшиеся за меня создания не только не отхлынули, испуганные и побеждённые, а наоборот — активизировались, пересвистываясь и наседая уже с некой убийственной логикой. Я поймал особо рьяного за тошнотворно тонкую шею и приподнял над копошившейся массой, с удивлением обнаруживая в своих руках сердитого… грольха!

Всё правильно, точно — он. Вернее, они! Бледные хилые создания с хваткими непомерными конечностями, с рыбьими — навыкате — глазами и щерящимся разрезом рта. От подступившей гадливости я непроизвольно сжал пальцы и, не размахиваясь, отряхивающим движением выбросил пойманного прочь. Тушка шлёпнулась на землю, ещё в полёте хрустнув сломанной шеей. На остальных это не произвело никакого впечатления. Более того, они даже не стали выстраиваться в очередь и полезли на меня все сразу, скопом, свистя и подчавкивая. Тоже мне, дальние скучающие родственники!

По началу я их просто топтал ногами, периодически смахивая особо настырных, лезущих обниматься. Потом, однако, успел озадачиться — что дальше-то? Долго так не протянуть: ведь на землю опрокинут, и тогда — конец! Зачавкают насмерть!

Мысленно проорал: «На помощь!», взывая к Горыновичу. Потом не выдержал и завопил уже по-настоящему, в голос, отбросив сомнения и, как говорится, ложную скромность. Какое уж там?! Спасайте, кто может!

Зорр услышал и стремительно развернулся ко мне одной из своих голов, потянувшись гибкой шеей, плечом, прицеливаясь и копя для обстрела огненный вздох.

Отбиваясь, я закрутился, подготавливая плацдарм для бомбардировки. И вот почти получилось, и струя пламени, ювелирно отточенная — ну просто лазерная! — ударила по нам, снайперски выжигая неприятеля и образуя коридор для моего отступления, и…

Никаких других «и» так и не последовало, потому что земля подо мной вдруг предательски треснула и разошлась, проглатывая ноги, а затем и всего меня целиком, отправляя моё сопротивлявшееся тело куда-то вниз, вниз, вниз по тёмному земляному пищеводу. Вслед затыкающей пробкой посыпались тела грольхов, отрезая меня от помощи, звуков боя и ночного грозного неба.

Было абсолютно темно.

Подумал, что как под землей, да вовремя вспомнил, что я и есть под землёй, где-то глубоко-глубоко, закопанный и упрятанный, и с каждым мгновением всё глубже и глубже…

Подхваченное десятками ручек, ногами вперёд (приметы всякие нехорошие в голову полезли!), влекомое неизвестно куда, неизвестно зачем, через невидимые повороты и дурные предчувствия, моё задумчивое тело путешествовало сквозь земную толщу.

Однако удивителен человек с его умением приспосабливаться к любым ситуациям. Вот везёт меня мой многоруконогий подземный транспорт явно не на прогулку, а мне, как говорится, ну, не то чтобы всё равно, а скорее всё более интересно. Что тут скажешь? Быстро тащат, слаженно. Рыпаться глупо, да и смысла нет — дороги-то назад я не знаю. Боя уже не слышно, указателей не наблюдается, и спросить, увы, не у кого… Тут я тихонько хихикнул, представив, как это будет выглядеть: здравствуйте, уважаемый червяк, где тут у вас выход? Я здесь проездом, заблудился, понимаете ли… А что, если действительно попробовать пообщаться с моими носильщиками? Кушать они меня не стали, значит, я им нужен живым. Вот только для чего? Чтобы съесть позже, под сложным изысканным соусом, — издевательски подсказал мой внутренний голос. Молчи, несчастный, кто б тебя спрашивал?! А впрочем, идея неплохая. Я сосредоточился и, затолкав подальше естественное физиологическое отвращение, — все существа нам братья и сестры! — исполнился благих намерений, — стараясь не думать о том, куда они ведут! — расслабился, потянулся мыслями, чувствами, ощущениями… Кто вы, такие другие и непохожие? Зачем вы, и кто для вас я? Может, будем дружить?

Ответом мне была тишина. Лишь кисельно-прохладное чувство засасывающего болота укутало меня и стало успокаивающе вязко и монотонно поглощать мой дружественно настроенный разум. Механически тупо, глухо и нудно, как проталкивает перемолотую пищу, уже именуемую гумусом трудяга прямая кишка. Вот так и тут — я вдруг погрузился в нечто аморфное и цельное, лишенное личных различий и особенностей. Ну прямо симбиоз какой-то! Как муравьи или тараканы. Коллективный разум?.. Который, кстати, совершенно не настроен на взаимовыгодное сотрудничество.

Движение продолжалось. По количеству поворотов я сделал вывод, что мы буравимся вглубь под землю, не удаляясь вбок, а опускаясь вниз.

Методичное покачивание настраивало на размышления. Я задумался. Вспомнился грольх, который сопровождал Эвил Сийну. Такой же был или же отличался от моих сопровождающих? Нет, тот, кажется, умел разговаривать, а эти только и делают, что свистят да чавкают. Впрочем, это не мешает им действовать весьма слаженно.

Как будто подтверждая мои мысли, грольхи затормозили и как по команде сбросили меня куда-то вбок, где я и продолжил своё перемещение самостоятельно, скользя, катясь и ощутимо подпрыгивая на кочках, пока не врезался в итог своего путешествия — каменную стену, — больно ударившись плечом и головой.

Светлее не стало, да, впрочем, теплее, суше и мягче тоже. Придя в себя, я стал ощупывать пространство вокруг. Мусор, кругом один мусор, камешки, обрывки, земляные комки, опять мусор, какие-то отростки неизвестной подземной флоры (или фауны?) — влажные и гибкие, как червяки, — опять мусор… Кто-то маленький и вёрткий пробежал по шарившей руке. Дальше — стена, о которую я и ударился, ровная, гладкая, можно сказать, полированная, как будто срезанная горячим ножом. Я провел рукой: надо же, какая-то надпись, идущая вертикально. Точно, надпись! Трещины не могут расползаться так сознательно стройно и аккуратно. Темнота, плотная тишина — единственные мои свидетели — с интересом заглядывали мне через плечо. Набежавшие было детские страхи разом отодвинулись, уступив место любопытству, не вязавшемуся с моей якобы бедственной ситуацией. Растерев ушибленное плечо, я развернулся поудобнее в сторону загадочной стены, снова слепо выискивая выбитые знаки, шаря, ища и находя, сосредоточенно читая пальцами. Ничего не разобрал, не понял, с досадой шикнул в темноту, начал сначала, хотя кто тут разберёт — где здесь начало, а где конец. Опять не понял, заторопился, пробегая надпись как фортепьянную гамму, вздохнул и уронил руки — безнадёжно! Значки не имели ничего общего ни с одним из известных мне человеческих языков. Какие-то колесики, палочки, галочки… Да и что толку? В конце концов, это всего лишь стена глубоко-глубоко под землей. Отступившее было отчаянье придвинулось ближе, леденяще дохнув мне в затылок. С досады я со всей силы треснул по надписи кулаком.