Елена Дорошкевич - Крик дафэна [СИ с издательской обложкой]

— Да нет, там встречаются милейшие создания.

— Вот и я о том же! Каждый пятый, ну седьмой… — усмехнулся Бэбэлэнц. — Кому ж не знать, как мне. Я же эту каторгу и охраняю. На верхних пределах, само собой…

— Так я, получается, был на какой-то каторге. Выходит, что черхадд меня подставил под неприятности.

— Я про черхаддов только слышал. Говорят, они великие шутники, — поддакнул гном.

— Ничего себе шуточки! — возмутился я, вспоминая эагрэштов. — Жуть какая — бродячие дохляки!

— Что-то не очень похоже, чтобы ты сильно испугался! — вдруг заулыбался Бэбэлэнц. — Скорее, это ты пришёл туда и испортил им всю каторгу. Так было гладко, монолитно и обстоятельно. Чотты выполняли свою работу, эагрэшты — свою. У них там договор, как я знаю, — пояснил он. — Чтобы окончательно не превратиться в мумию, — на том уровне пещер всюду ядовитые испарения и радиация, — надо периодически пить из котлов варево, тогда усыхание тянется бесконечно долго. Тот из прибывших, кто согласен на грязную работу, — складывать ещё живых и уже мёртвых в кучи, сортировать кости, отлавливать убегающих и так далее, — кто согласен подчиняться главному эагрэшту и существующему там порядку, допускается к вечерней кормёжке: получает миску мясного бульона.

Воспоминания о бурлящих котлах вызвало продолжительный спазм в моём пустом желудке. Гном заметил и кивнул:

— Вот-вот. А кому-то за честь. Лишь бы только не в общие насыпи, — сказал он, а потом нелогично заключил: — Бедолаги… Оттуда до тебя никто не выходил живым.

— А я?

— А для таких, как ты, и существуют гнорльи патрули. А у них!.. — он сделал страшное лицо и округлил глаза: — У них топоры, бэцбэки и волшебные компасы. Стрелка всегда указывает на то место, где пробирается беглый каторжанин. Но только это бывает очень редко — нижний слой пещер замкнут, и выходов нет, если только не какая-нибудь случайная расщелина: гора дышит и иногда сдвигает свои пласты, образуя пустоты и трещины. Вот по ним-то и ползут, лезут, прут мишени для гнорлей.

— А почему меня нашёл именно ты, а не эти самые грозные гнорли? — озадаченно спросил я.

— И я вот думаю… Почему? — в такт мне прошептал Бэбэлэнц. — Может быть, это твоя палка компасы сбивает? — предположил он, намекая на Фатш Гунн.

— Вполне возможно, — задумчиво кивнул я, одновременно настораживаясь и вслушиваясь. Показалось, что снизу, со стороны моих ног тихонько сыплется земля. Всё ближе и ближе покатились камни. — Ты слышишь?! Бэбэлэнц, ты что-нибудь слышишь?! — я пошевелил ногами, на всякий случай проверяя их на подвижность: вдруг придётся пинаться? Лежу здесь, совсем расслабился, забыл про…

Раз!!! В мою ногу, чуть повыше ботинка, вцепились чьи-то зубы, успев оцарапать кожу под брючиной.

— Йяа-а-ааах!!! — взвыл я, забил ногами, молотя, сшибая невидимого нападавшего, попадая по чему-то скользко-жилистому и твёрдому. Этот кто-то утробно заурчал, не разжимая челюсти.

— Что?! — мячиком подпрыгнул Бэбэлэнц. — Трупняк?

— Не-е зна-а-аю!!! — хрипел я, извиваясь и толкаясь, что есть мочи протискиваясь вперёд. Мне уже не было дела до того — узкий коридор или совсем узкий… Я ошалело пёр по нему, пулей по ружейному стволу, выбитой пробкой шампанского, плюнутой вишнёвой косточкой. «Трупняк» не отцеплялся. Бэбэлэнц прыгал перед моим лицом и орал:

— Давай, Василий!!! До поворрро-ота! — не удержавшись, он ухватил меня за вихры и потянул, упираясь короткими ножками. — Там!.. Мы!.. Его!!. Ррразом!!!.

Я не слушал, трудясь над последними метрами, панически ощущая холодные прикосновения по живому намертво сомкнутых зубов. Раздражала и злила неизвестность. Если бы лицом к лицу, а не пожираемой сосиской, зажатой в каменном гамбургере! Ещё и ещё!!! Вот ведь дрянь какая прицепилась, зубами скрежещет. Я и сам уже скрипел зубами, одолевая последние сантиметры. Бэбэлэнц тоже не унимался: гневно гикал, тряс и без того растрёпанной бородой и дёргал, дёргал, дёргал меня к победному углу. А за ним-то что? Гнорли с автоматами? И боевой огонь на поражение?..

— Ухх!!! — после тесноты, духоты и тяжести коридор за изгибом округлялся дырой — спасительный поворот, сбитый плечом, трескуче рухнувший угол (теперь понятно, почему «спасительный») — и наконец выход: лазейка в небольшую пещеру. Мы выпали на каменный пол, неловко и сумбурно, образуя кучу малу: сначала Бэбэлэнц, потом я, сверху дохляк (а это был именно он, стандартно коричневый и худой) и что-то в довесок, сопротивлявшееся и пищавшее, вытянутое из лаза на грязной веревке… Рухнули. Распались на составляющие. Бэбэлэнц тут же отскочил в сторону, воинственно выхватывая неизвестно откуда маленький ладный топорик. Бросился на моего преследователя, одним ловким движением отрубая ему кисть руки и замахиваясь снова. Я приподнялся, продолжая ползти и молотить жезлом обтянутую пергаментной кожей уродливую голову. Мои торопливые попытки как-то включить Фатш Гунн так ничем и не увенчались. Отрубленная рука не собиралась умирать, доползла до меня самостоятельно и, как вокзальная побирушка, ухватилась за край моей рубахи. Бэбэлэнц рубил и рубил, не уничтожая, а лишь множа наших врагов, правда, делая их меньше размером.

— Не давай им встречаться! — прокричал он мне, разбрасывая ногой нашинкованные куски.

— Что?! — не понял я, но тут всё прояснилось, ибо стопа допрыгала до голени и торопливо приросла обратно, криво, не на место, но очень действенно принимая участие во всеобщей реконструкции. Получалось ещё мерзопакостнее, чем было раньше. Теперь туловище напоминало неказистого паука. Одна лишь голова продолжала болтаться на моих брюках, судорожно сжимая челюсти. — Вот нечисть!!! Бэбэлэнц!!! Мы вдвоём не справимся!!! Оно опять склеивается!!!

Мы методично уничтожали врага — снова и снова. А он возрождался — снова и снова. Одно было хорошо: я вновь стоял на ногах и чувствовал себя превосходно. Моё тело опять было как новенькое! Да здравствует гномья настойка! Впрочем, побоище порядком надоело.

Я, наконец, разглядел, кого тащил за собой на верёвке дохляк. Жалкое усохшее тельце не то обезьянки, не то крошечного человечка, жалобно подвывавшее, старательно вжимавшееся в камни, из последних сил натягивавшее верёвку (паукообразное существо, в данный момент яростно наступавшее на меня, тоже натягивало её с неослабевающей силой) — оно пыталось спрятаться и от своего хозяина, и от вошедшего в раж Бэбэлэнца, чей небольшой топорик представлял собой смертоносное оружие.

— А этот второй — кто? — резко крикнул я, пытаясь отодрать рычавшую голову за уши, и кивнул в сторону человечка. Бэбэлэнц быстро глянул и крикнул в ответ:

— Какая разница!!! — его топорик сверкнул в воздухе, тварь истерично завизжала и вдруг ловко метнулась в сторону. Бэбэлэнц промазал, ругнулся и примерился по новой, только теперь замечая, что нечаянно перерубил верёвку. — Где она?!