Александр Гром - Фианэль Отважная. Книга 1

— Дело обстоит даже лучше, чем я надеялся, — в итоге уверенно заключил он. — Температура снизилась, а обе раны отлично заживают. Кроме того: теперь можно дать более — менее твёрдые гарантии, что жизненно важные органы, вследствие кинжального удара в бок, не задеты.

— Умница, рыженький! — на радостях я поцеловала волка в морду, а он в ответ умудрился лизнуть меня в нос.

Пока мы с Локи, минуту — другую, обменивались нашими обычными нежностями, дядюшка сходил за своим чудодейственным бальзамом, после чего принялся аккуратно втирать его в начинающие зарубцовываться раны. Моя помощь на данном этапе заключалась в успокаивающем поглаживании по лобастой, волчьей голове. По завершении упомянутой процедуры, дядюшка, выпрямившись, заявил, что накладывать повязки, совсем не обязательно.

— Тебе видней, — не стала спорить я, — так, значит так.

— Пусть отныне раны лечит ещё и воздух, — уже собравшись уходить к себе в спальню, пробормотал дядюшка. — Хватит их закупоривать, ибо, образно говоря, они теперь должны дышать.

Локи провёл его долгим взглядом и вновь погрузился в дремотное состояние. А я, не тратя время попусту, взялась за наведение порядка. И едва управившись, сбегала к ближайшему изгибу Змейки, где тщательно простирнула грязные полоски полотна. Авось когда нибудь, да пригодятся. Тьфу, тьфу, тьфу, конечно. Повесив их затем сушиться в подсобном помещении пакгауза, я заторопилась в башню, что бы должным образом обмундироваться и вооружиться. Съестные припасы так же придётся брать оттуда, с башенных кладовых, хранящих множество разнообразных продуктов. Но мне, из всего этого изобилия, нужен был окорок волку, а для нас с дядюшкой — вяленое, по походному гоблинскому рецепту, мясо. К нему в придачу сыр и сухари. Ещё я сделала себе заметку насчёт коньяка. В предстоящем опасном предприятии, он совсем не помешает: два-три глотка прекрасно восстановят силы, либо же при необходимости, согреют в непогоду. А, кроме того, им можно делать предварительную обработку свежих ран.

Войдя в своё жилище, я сразу поднялась на восьмой этаж, в Оружейную комнату. Но прежде чем вооружиться, я раскрыла большой дубовый шкаф, где висела одежда моего размера, предназначенная для ведения боевых действий. Здесь были: пятнистые, маскировочные плащи, штаны, рубашки. А так же стоящие внизу, на обувной полке, сапоги и полусапожки. Некоторые с шипами на подошве, хорошо приспособленные для лазанья по горам и ледникам, а иные, с носками, окованными металлом. Последние были весьма удобны в рукопашных схватках, однако я, после короткого раздумья, всё же предпочла обычные, мягкие полусапожки, в которых не произведёшь лишнего шума. По моему мнению, в «гости» к врагам, в таких идти, сподручней всего. Надев рубашку и штаны зелёно-серого цвета, я зашнуровала выбранную обувь, а уже потом приступила к выбору оружия. Впрочем, тут я не колебалась: мою осиную талию, плотно охватил широкий, кожаный пояс, с ячейками для метательных шипов. Своё обычное место, у левого бедра, занял кинжал. В правый полусапожек, скользнул дядюшкин подарок: потайной, гоблинский нож — Волчий Клык. Но меч за спину, я закидывать пока не стала, ибо экипировка была отнюдь не завершена. Несмотря на лето, мне следовало одеть плащ-хамелеон с капюшоном: идеальное, маскировочное средство, сливающееся с любым ландшафтом местности. Ещё он обладал другим полезным достоинством: в жару становился прохладным, а в холод — тёплым. Достался же он мне в первую очередь благодаря дядюшке, предпринявшем несколько лет назад, рискованное путешествие в горы Колючего Ремня за чудесной материей, заполучить которую можно было только у его соплеменников, ныне пребывающих под оркской пятой. Вернулся, помню, дядюшка, с парочкой свежих шрамов, очень усталый, но одновременно невероятно довольный, ибо нужное количество метров заветного материала, лежало у него в рюкзаке. А тётя Ири, перед нашим визитом к моей светлой родне, проживающей в Солнечной Долине, пошила из неё великолепный плащ, правда слегка великоватый, но это на случай если я ещё немного подрасту.

Уже в накинутом плаще, и с мечём в заплечных ножнах, презрительно проигнорировав длинный ряд, нелюбимых мной кольчуг, я отправилась по лестнице вниз, в кладовые. Но на шестом этаже внезапно остановилась, испытав непреодолимое желание увидеть портрет отца. Открыв дверь кабинета, я переступила порог, однако дальше не пошла, ведь и отсюда его смелое, открытое лицо было отлично видно. Неподалёку от портрета, висела картина в ореховой раме. На ней изображался величественный сосновый бор и кристально-чистая речушка Медуница, на берегах которой, прошло моё непростое детство. И которая, словно любящая подруга, омыла мёртвое тело мамы… Да, лишь она меня тогда пожалела, своим тихим, ласковым журчанием… К моему глубочайшему огорчению, маминого портрета в башне не имелось, но утешало уже хотя бы то, что, несмотря на прошедшие годы, образ мамочки в моём сознании, нисколько не померк.

Я не стала задерживаться в кабинете. Бросила по короткому взгляду на каждое полотно, и ушла…

Спустя полчаса, все нужные продукты, были доставлены мной в пакгауз. Окорок, для удобства, я подсунула Локи едва не под самый бок, остальное же, включая фляги с коньяком, разложила по двум небольшим, дорожным мешкам, которые обычно носили, закинув за левое плечо. Покончив со всем этим, я притянула из подсобного помещения корыто, поставила его по соседству с окороком, а затем, несколько раз сбегав с вёдрами к Змейке, наполнила оное, свежей водой до краёв.

Разбуженный моими хлопотами волк, осторожно потянулся, принюхался, а после, принялся за неспешное отгрызание куска мяса.

— Кушай, кушай рыженький, сколько влезет, — одобрительно прошептала я, умильно глядя на питомца, — ибо запас велик и вряд ли до нашего появления, тебе грозит хоть малейший голод.

— Госпожа! — окликнул меня сзади, незаметно вошедший в гостиную, дядюшка. — Я готов.

— Отлично, — обернувшись, кивнула я, — тогда сразу в путь. — И протянула ему, собранный мешок.

Дядюшка дополнил его содержимое баночкой с целебной мазью и узким рулончиком, перевязочного полотна. Точно такой же двойной комплект, он затем передал мне. После чего извлёк из кармана огромные ножницы, многозначительно пощёлкал ими в воздухе и выжидательно уставился на мои волосы, собранные, в подражание тёте Ири, на затылке, в невероятно роскошный, длинный хвост.

— Э-э, в чём собственно дело, дядюшка? — сходу не уразумев, удивлённо спросила я.

— Твою причёску, госпожа, следует сделать намного короче, — с бесстрастным выражением лица, уведомил он.

— Это ещё зачем? — возмущённо ощетинилась я. — Не хочу!