Александр Гром - Харальд Смелый

— Но ведь они с человеком, а значит, неприкосновенны, как и он, — улыбнувшись, парировал я.

— Ведают ли об этом сами волки? — широко оскалившийся Булат выронил птицу.

— Ну, подобная осведомленность в их же собственных интересах. Иначе… Человек и пес примутся за доступное объяснение, — подмигнув Булату, заявил я.

— Р-р-р! Непременно! — ответил пес, грозно оскалив внушительные клыки ослепительной белизны. — Кстати, Хозяин, — спохватился он вдруг, — я наткнулся неподалеку на уютную пещеру. Может, переночуем в ней?

— А что? Хорошая идея, — одобрил я, аккуратно приподнимая гоблина. Тот даже не пошевелился, тяжело и неровно дыша. — Пошли, покажешь дорогу. Да не забудь подобрать с земли добычу.

— А мешок? И сабли маленького демона? — с ворчанием вопросил пес.

— Не называй его демоном, — всерьез рассердился я. — Рифли, только Рифли. Что касается имущества и оружия, за ними я вернусь сам. А ты останешься, посторожишь раненого.

До наступления темноты мы по-хозяйски обосновались в пещере. Натаскали дров, для чего мне предварительно пришлось изрядно повозиться с засохшим деревом, торчавшим на вершине одного из холмов. Потом я сложил очаг и разжег костерок. Не было проблем и с водой. Пещеру пересекал ручей, вытекающий с одной ее стороны, для того чтобы исчезнуть в каменной толще другой.

Когда гоблин открыл глаза, бульон уже был готов, а сам он лежал на ложе, состоящем из моей зимней одежды, с накинутой поверх брезентовой подстилкой. Мы с Булатом сидели рядом, у заключенного в каменный плен огня.

— Ну, как ты, Рифли? — с участием спросил я, подойдя и склонившись над гоблином. — Надеюсь, хуже не стало?

— Пока еще сам не пойму, — прерывисто дыша, отозвался Рифли, — хотя… В общем если честно, не очень хорошо. И почему-то жарко сильно. Есть ли вода, господин?

— Да, конечно, — я положил руку на лоб гоблина и едва не отдернул ее. Настолько тот был горяч, — но давай дружок, пока обойдемся мокрыми, холодными компрессами. А попить тебе нужно мясной бульон. Подожди секунду, сейчас принесу котелок.

— Откуда он взялся… Бульон?

Видно было, что каждое сказанное слово давалось гоблину с трудом и болью.

— Как откуда? Булат добыл птицу, а я ее сварил, — терпеливо, словно ребенку, пояснил я. — Вот откуда и взялся.

— Я… Мне… — начал смущенный гоблин. — Мне неудобно за причиненные хлопоты. Прими мою искреннюю благодарность, господин. Поверь, я никогда не забуду твоей доброты.

— А мою он что, уже позабыл? — съязвил вреднюга Булат. — Р-р-р! Вот так он будет помнить и твою, Хозяин.

Отвечать ему я не стал, ограничившись сердитым взглядом.

Рифли оказался так слаб, что кормить его потихоньку с ложечки мне пришлось самому. Поев, он сразу же уснул. А я, отставив котелок в сторону, пошел к ручью, чтобы намочить тряпицу, которую затем положил на пылающий лоб гоблина.

— Ну, теперь можно и самим подкрепиться, — подал я давно напрашивающуюся идею Булату.

— Р-р-р! Да уж пора, — недовольно проворчал пес. — а то, лично у меня живот с голоду подводит. Р-р-р!

Мы вволю поужинали вяленым мясом, после чего сытый Булат задремал у костерка. Я же заварил в малом котелке чай, и пока он настаивался, сменил компресс на голове гоблина. Нда-а, все что можно сделать в походных условиях, было сделано. Теперь оставалось надеяться на организм самого больного. На его способность бороться за жизнь. Налив себе в кружку ароматный, крепкий чай, я долго сидел, отрешенно глядя на весело пляшущие язычки огня. В итоге мои неспешные размышления привели к выводу: крути не крути, а придется оставаться здесь в пещере до выздоровления гоблина. Хотя душа, конечно же, рвалась к Лаурэле с дочуркой, обреченных на нищенское, бесправное существование. Ну не мог, не мог я бросить только что спасенное мной существо! Я никогда так не поступал!

От грустных мыслей меня отвлек заунывный вой одинокого волка. Спустя минуту, другую ему вразнобой ответил целый хор собирающейся на охоту стаи. Булат, немедленно навострив уши, встал, потянулся и улегся уже у самого входа в пещеру.

— Отдыхай, Хозяин, а я покараулю, — предложил он, широко зевая, но сна в его глазах не было и в помине. — Да и то сказать, давно пора мне вспомнить обязанности добросовестного сторожевого пса.

— Ты еще, пожалуйся на избаловавшую тебя Магию, — с улыбкой посоветовал я, — а заодно на некоего Харальда, портящего порядочного пса этой самой Магией.

— Р-р-р! Будет тебе насмешничать, — для виду обиделся Булат. — Нет у меня привычки сетовать на Хозяина.

— Ну конечно нет, — шутливо пошел я на попятную, — разве что самую малость.

Прежде чем улечься на ворох заранее нарезанных веток кустарника, я еще раз смочив тряпицу в ледяной воде ручья, положил ее на лоб больного. Бедняга спал неспокойно: что-то неразборчиво бормотал, скрипел зубами, судорожно сжимал кулаки и тихонько постанывал. Хм, не понимаю почему, но Рифли, несмотря на свою отталкивающую внешность, сразу завоевал мою симпатию. А потому очень хотелось, чтобы он выжил. С этой мыслью я и заснул. Проснувшись по привычке на рассвете, я еще какое-то время лежал в темноте с закрытыми глазами. До выздоровления Рифли особой необходимости торопиться больше не было. А впоследствии я надеялся наверстать потерянные дни. Если конечно не помешают непредвиденные обстоятельства. По прошествии часа ничегонеделанье надоело. Покинув свое ложе из веток, я сразу подошел к гоблину. Видимых улучшений у него не наблюдалось. Да и глупо ожидать их так скоро. Сзади меня возник Булат, покинувший свой пост у входа. Он долго смотрел на раненого, потом без особого, впрочем, энтузиазма вызвался отправиться на поиски целебных трав.

— Иди, — разрешил я, — только будь поосторожней.

— Р-р-р! Не волнуйся, Хозяин. Хищное зверье дрыхнет в своих логовах, — успокоил пес. — А тех, кто страдает бессонницей и решится напасть, мне заранее жаль.

— Так то оно так, но все равно держи ушки на макушке, — не скрывая озабоченности, пробормотал я. Из головы не шла волчья стая, бродившая неподалеку прошлой ночью. Не хотелось, чтобы Булат с ней встретился один. А пойти с ним вместе возможности не имелось, ибо гоблина оставлять в одиночестве пока не стоило. Уж больно беспомощный он еще был.

Назад в пещеру Булат заявился аж под вечер. В пасти пес держал целый ворох разнообразных трав и корешков, которые он положил на постель гоблина.

А тот, как раз кушавший с моей помощью бульон, разинул от удивления рот.

— У тебя очень умный пес, господин, — ошарашено выдохнул он.

— Иногда, даже чересчур, — с иронией заметил я, внимательно перебирая принесенный Булатом букет.

— Спасибо за заботу, достойный пес, — обращаясь уже к Булату, вежливо, хотя и с вытянутым лицом, поблагодарил Рифли. Потом он пообещал. — Когда… Силы вернутся ко мне, я отплачу тебе свежим мясом молодых оленей и лесных поросят.