Александр Гром - Приключения Алекса

Гончие Смерти, или церберы, не заставили себя долго ждать, выскакивая друг за другом из оврага длинными прыжками и тут же бросаясь в бой. Вряд ли их было меньше десятка. Атаковали они традиционно: напористо, агрессивно, без тени сомнения в победе. Цербер с бешено вспененной пастью бросился на возвышающегося башней Джона. Тот размахнулся булавой, готовясь разнести бестию крушащим ударом. Но проклятая псина, непостижимо извернувшись, изменила направление, попытавшись ухватить меня за ногу и стащить с седла.

Хрясь! Тяжелое, подкованное добротной сталью копыто отпрянувшего Дублона вошло в соприкосновение с лобовой костью ее черепа. Этого оказалось достаточно даже для цербера. Внезапно ярко сверкнула молния, настигнувшая в прыжке самого матерого, крупного зверя, нацелившегося на Фанни. Пронзительный визг едва не разорвал барабанные перепонки. Дохнуло нестерпимой вонью паленого мяса и шерсти.

К сожалению, этот урок не повлиял на решимость остальных расправиться с нами. Правда, теперь они изменили тактику, по-волчьи быстро заскользив вокруг. Некоторые уже имели на себе кровавые отметины, доставшиеся от Карла, Фанни или Рыжика.

Вновь, слепя глаза, полыхнула ветвистая молния. На этот раз янит промахнулся. Мощный разряд пропал впустую, угодив в покатый валун, тут же почерневший и пошедший змеящимися трещинами. Последующий залп воспламенил припавшую к земле бестию, изготовившуюся к броску. Пришлось опять пережить уже запомнившийся визг. Два цербера поменьше вдруг проявили интерес к нашим вьючным лошадям. Вследствие чего один из серых меринов свалился наземь с прокушенным горлом, остальные бросились кто куда.

Воспользовавшись нашим отвлекшимся вниманием, стая сплоченно, организованно атаковала со всех сторон. Бестия, явившаяся по мою душу, счастливо избежала копыт Дублона и едва не цапнула за сапог. Изловчившись, я прекратил ее дальнейшие попытки взмахом меча, рассекшим жуткую морду глубокой косой полосой. Последовавший за этим визг доказал, что церберы используют его не только когда горят.

И тут какая-то неведомая сила внезапно ударила в спину, вышвырнув из седла. С юных лет я не совершал более красивый полет через голову коня. Но и тогда я приземлялся куда ловчее!

Виновником моей неуклюжести оказался приземистый, широкогрудый пес, свалившийся сверху и подмявший под себя. Проклятие! Сама Смерть дохнула в лицо зловонием песьей пасти. Не имея возможности воспользоваться чрезмерно длинным для такой ситуации мечом, я инстинктивно выхватил из ножен кинжал, нанося удары вслепую, куда попало. Туша, закрывшая белый свет, обмякла, из нее потекло что-то теплое.

Стремясь избежать судорожно заскребших землю когтей, я, с трудом выкарабкавшись, откатился в сторону. О-о-ох! Неужели беднягу Алекса раскатали в блин? Похоже на то. О-о-ох!

С трудом став на ноги, я свистнул Дублону. Но мой верный конь и так уже галопом несся ко мне. Цербер, оттеснивший его от места падения хозяина, валялся, основательно истоптанный копытами. Стеная и страшно ругаясь, я взгромоздился в седло, затем огляделся по сторонам. Схватка оканчивалась. Друзья прижали четверку чудовищных псов к краю оврага. Те, отступая, огрызались, хотя уже без прежнего воодушевления. Вот, не выдержав натиска, один цербер, ломая кусты, юркнул в спасительные заросли, покрывавшие склоны до самого дна. За ним, обиженно скуля, шмыгнули другой, третий.

Последний запоздал самую малость. Джон, осадив Тарана, успел-таки ухватить зверя за самый хвост. Раздалось отчаянное, с нотками безумия рычание. Не обращая на эти грозные звуки ни малейшего внимания, Джон как следует раскрутил пса и швырнул высоко в небо. Даже я, хорошо знавший силу друга, изумленно вытаращил глаза. Вот это был бросок!

Однако как бы далеко ни вознесся несчастливец, земное притяжение вернуло его назад. В виде груды раздробленных костей, вылезших белыми копьями из расплющенного, брызнувшего густой кровью тела. Его более ловкие сородичи не оказались более удачливыми. Сен, метнув молнии, поджег мигом воспламенившийся сухостой. Заметавшиеся псы оказались зажаты с двух сторон стеной огня. Они могли в открытую ринуться наверх по противоположному склону, но тогда их бы наверняка настигли молнии янита и наши стрелы. Когда они все-таки решились на бегство, было поздно. Мизерные шансы на спасение уничтожил огонь, пошедший в обход поверху и замкнувший церберов в неумолимо надвигающуюся западню. Один за другим они вспыхивали чадящими факелами, катались по горящей земле, стремясь сбить пламя. А вой стоял… Сердце разрывалось…

Стараясь не поддаться жалости, я поспешил напомнить себе, что это не обычные собаки, а те самые лютые Гончие Смерти, которых посылали выслеживать и уничтожать наших разведчиков, да и просто сбежавших из плена невольников. Разве они кого-нибудь пожалели? Нет…

Джон, оторвавшись от созерцания страшного зрелища, тронув поводья, направил Тарана ко мне.

— С тобой все в порядке? — участливо, с немалой тревогой спросил он. — Ты белый, словно мел.

— Беспокоиться не о чем, — постарался успокоить я друга, — здорово ушибся, только и всего.

— Хорошо, коли так, — Джон недоверчиво покачал головой, — ну да после наш господин лекарь осмотрит, как все обстоит на самом деле. А сейчас немного отдохни, пока мы соберем разбежавшихся лошадей да побросаем всех дохлых бестий в огонь. Ни к чему оставлять их здесь на виду.

— Я что, инвалид? — угрюмо окрысился я. — С какой стати буду прохлаждаться? Еще чего придумал…

Потом мне, правда, пришлось пожалеть о своих необдуманных словах. Проклятое тело отзывалось острой болью при малейшем намеке на движение, а язык сам собой извергал потоки мало подходящей джентльмену брани. Джон лишь порой косился на меня, при этом ехидно ухмыляясь. Вот скотина… Ведь мог бы сделать вид, что ничего не замечает.

Управившись с помощью лошадей с транспортировкой церберов в жадно глотавшую их жаркую пасть оврага, мы позволили себе краткую передышку, во время которой я попал в руки светила врачевания Сена, исследовавшего ушибленные места без особых церемоний. У, черт, а я-то, наивный, когда-то думал, что один Гробовщик такой садист. Ага, как же… Да эта братия поголовно одного поля ягодки. Убедился на собственной шкуре. О-о-ох!

Наконец мы тронулись дальше. Бравого бойца Алекса перед самой отправкой подсаживали в седло друзья — Джон и Карл. Как это мило с их стороны! Я бы даже сказал спасибо, не будь на лице великана трогательно невинного, заботливого выражения, сквозь которое проглядывало ироничное: ну разве он инвалид? Не-ет! Ладно, Джонни, зубоскал проклятущий, припомню я тебе. Держись тогда. О-ох!

Днем нам повстречался идущий с запада тракт, имевший основательно заброшенный вид. Насыпанный сверху грунтовой дороги гравий позаносило землей и мусором. Сквозь этот хлам победно прорывались высокие, буйные сорняки, растущие воинствующими, наступающими островками. С левой стороны полотна тянулся с интервалами примерно в десять метров ряд древних трухлявых виселиц. Под ними беспорядочными грудами проглядывали сквозь траву выбеленные стихиями кости. Напротив, с другой стороны, высились кресты с некогда распятыми людьми. Теперь от них по большей части остались лишь прибитые гвоздями костяки рук и ног.