Александр Гром - Приключения Алекса

Наконец наступило время, когда вовсю лютовавшая зима стала слабеть. Угомонились, присмирели ее завывающие цепные псы — суровые северные ветры. Выдохлись нескончаемые бураны, порой заносящие притаившийся на полянке дом по самую крышу. А вскоре сошли на нет трескучие морозы, ломавшие вековые, могучие сосны и убивавшие на лету птиц. На смену им пришло теплое дуновение жизни, превратившее огромные сугробы в уменьшающиеся на глазах холмики, между которых, тихонько перекликаясь, весело заструились прозрачные ручейки. Закапали, истончаясь, сосульки с крыши. Согнувшиеся под непомерной тяжестью снега красавицы-ели получили избавление. Теперь они стояли, гордо выпрямившись, словно девки на долгожданном гулянье. Появились запропавшие где-то птицы, белки да и следов зверья было полным-полно на истончавшемся снежном покрове и освободившейся из-под его плена черной влажной земле.

Наша Веселая Компания отъелась и набралась сил. Рыжик с Карлом, одолев свои недуги, выглядели ничуть не слабей остальных. Особенно крепыш гном, на щеках которого вновь расцвел маками яркий румянец.

В один из мартовских вечеров я предложил продолжить дальнейший путь. Все без исключения друзья охотно согласились. Авантюристы по натуре, они уже успели подустать от спокойной, однообразной жизни.

Следующим утром мы быстро собрались, сказывалась долгая практика профессиональных скитальцев. Присели на минутку перед дорогой по старому обычаю предков. И вот уже прощально, с жалобной ноткой скрипит дверь, становясь перегородкой между недавним уютным прошлым и будущим, полным смертельных, непредсказуемых опасностей. Жалко было покидать враз осиротевший дом. Наверное, поэтому никто из нас так и не оглянулся назад…

Выбираться из Дебрей старой дорогой не имел ось никакой нужды. За время зимнего безделья мы облазили вдоль и поперек всю округу, отыскав и исследовав ведущие на север звериные тропы. По одной, самой из них удобной, мы и отправились.

Солнце стояло уже в зените, когда основательно исцарапавшие нас заросли Буреломного леса остались позади. Местность, на которой оказалась веселая компания, представляла из себя слегка волнистую равнину. Снега на ней почти не осталось, лишь кое-где еще белели быстро тающие островки. И везде, куда ни глянь, зеленела молодая трава, распускаясь, тянулись к солнцу первые цветы, с новой силой звенели многочисленные, щедро подпитанные талой водой ключи и ручьи, покрывавшие все видимое пространство густой синей сетью. С бескрайних небесных высот лились нескончаемые трели жаворонков, заряниц, колокольников, вовсю радующихся весне. Под ними, на земле, азартно пересвистывались суслики, хомяки, полевые собачки, приветствуя друг друга после суровой долгой зимы.

Но самым прекрасным в этот день мне показался воздух, наполненный сладким ароматом пробуждающейся природы, тревожащий какой-то давно забытой новизной, волнующий и повергающий душу одновременно в смятение и предчувствие чего-то необычного, сказочного впереди. Гм, так ли это будет? Что ж, поживем — увидим.

Повинуясь внезапному непреодолимому желанию, я достал золотое колечко, увитое листьями Древа Счастья, и платиновый медальон в виде граненой колонны. Тихий щелчок явил взору цветной эмалевый портретик юной эльфийской красавицы, перевернувшей вверх дном всю мою прежнюю жизнь. Полюбовавшись немного на Арнувиэль, я со вздохом закрыл медальон. Никогда не мог смотреть на нее долго, уж больно сильны становились душевные страдания. Но ничего, тут же утешил я себя, мы ведь не сидим теперь на месте, мы вновь двигаемся вперед и ничто не в силах нас остановить. А раз так, то рано или поздно, но мы доберемся до Ар-Фалитара и, если потребуется в поисках Арнувиэль, разберем его по камешкам.

В том же, что Черный Король содержит сестру в своей столице, я не сомневался. Да и янит придерживался такого мнения. Впрочем, все можно будет, при известной удаче, конечно, прояснить обычным способом: захватить кого-нибудь из приближенных слуг Черного Короля. Если, не дай бог, попадется молчун, попытаться разговорить его раскаленным железом. Очень хорошее средство и не действует только на мертвых. Правда, кое-кто называет такой метод дознания неугомонным. Ну что ж, возможно, оно и так. Да только ведь и я не гуманист.

— Эй, Алекс, — окликнул меня подъехавший сзади такой же веселый, как прежде, Рыжик, — о чем призадумался?

— Обо всем понемногу, — ответил я ему, улыбаясь, — и знаешь, приятель, изредка тебе бы тоже не повредило это занятие.

— Угу, ты прав, — живо согласился он, — давно уж следует поразмыслить о том, как раскрутить Фанничку на некоторую часть оставшегося коньяка. Хм, но сестренка бывает больно несговорчива и упряма по части выпивки. Впрочем, все бабье племя таково. Может, ты с ней поговоришь, Алекс?

— И не мечтай, — с ходу отказался я, — сам ведь отлично знаешь: спиртное осталось как лекарство ну и для особых случаев.

— Ха, блинская мать! Для особых случаев! — передразнил гном. — А чем не повод первый день пути?

— Не раскатывай губу, рыжий лис. Бесполезно, — «утешила» его Фанни, занятая беседой с Карлом.

Что и говорить, сестренка обладала острым слухом. Ведь недаром она хороший музыкант.

— Эх вы, — насупился обидевшийся гном, — разве ж это по-дружески, а? Сами-то сколько дули коньячище вечерами, пока я, несчастный, болел да страдал? Думаете, мне легко было смотреть на вас и глотать слюнки?

— Ах, ты ж, паразит, — не вытерпев, возмутился обернувшийся Джон, державшийся на своем Таране чуть впереди. — А кто по ночам тайком хлестал коньяк, что воду? Не ты? Только не смотри на меня чистым взором невинного младенца. Сколько я ловил тебя за этим черным делом? Ну чего в рот воды набрал? Не хочешь говорить, так я сам скажу: не менее как пять или шесть раз.

— Бездоказательная клевета, — нагло парировал Фин-Дари, — не приписывай свои фокусы мне. Разве б я до такого додумался? Никогда в жизни.

— Вот негодяй, — всерьез обозлился побагровевший Джон, — а я его, дурак, еще пожалел, не выдал. Тьфу! Даже иногда делал вид, будто не замечаю этих лисьих «шалостей». Чтоб удовольствие, значит, гаденышу не испортить.

Наконец-то запоздало взыгравшая совесть заставила Рыжика, нахлестывая Уголька, вырваться в авангард, оставив позади даже Сена, ехавшего, как обычно, в одиночестве. Гномом двигало естественное стремление оказаться подальше от насмешливых взглядов товарищей. М-да, ох, и Рыжик, ох, и плут…

От оживленного обсуждения прежних и нынешних проказ хитрюги гнома нас оторвали появившиеся впереди, на самых высоких холмах силуэты огромных хищных птиц. Хвала Господу, эти представители пернатого царства оказались всего лишь гранитными скульптурами, обозначавшими границы владений какого-нибудь государства прошлого, теперь уже давным-давно канувшего в Лету.