Александр Гром - Приключения Алекса

Подготовкой тяжелораненых к транспортировке, занялись Сен с Джоном. Они осторожно вынесли сначала Рыжика, аккуратно положив на носилки. Гном спал таким глубоким, беспробудным сном, что мне даже стало не по себе. Гм н-дa, ну и корешки имеются в запасе у нашего монаха.

Карл очнулся когда поднимали Рыжика. Не желая утруждать друзей; он попытался выбраться сам, за что получил от Сена крепкий нагоняй. Пока наши товарищи устраивали больных поудобнее, мы с Фанни убрали палатку; затем уже все вместе скатали, матрацы, одеяла; сложили прочие необходимые походные предметы. Коней связали вереницей, одного за другим, и наконец-то были готовы двинуться в самую гущу Дебрей к найденной избушке. Мы с Джоном несли порывавшегося встать Карла, Сен на пару с Фанни — беднягу Рыжика. Сестренка как проводник шла первая.

Шла… Точнее сказать, с трудом продиралась, за ней — мы, тихонько ругаясь на все лады, за нами — кони, вероятнее всего, тоже вовсю кроющие матом на своем языке. Спустя час этой каторги появилась звериная тропка. Получасовой отдых на ней оказался совсем не лишним. Черт, моя правая рука здорово подустала, сменить же ее я не мог, Хорошо Джону с его силищей, он и одной левой пронесет носилки хоть тридцать километров. Но я, увы, не Джон.

Еще пару часов блужданий с одной тропы на другую привели нас на небольшую полянку, на которой стоял небольшой бревенчатый дом с покатой двухскатной крышей, еще сохранившей остатки когда-то покрывавшей ее дранки. Чуть поодаль расположился колодец с торчащим над ним журавлем. Непролазные заросли подступали со всех сторон, грозя через несколько лет поглотить и поляну, и сам дом. Но мы не собирались здесь на столько задерживаться.

— Милости прошу, господа, — Фанни сделала широкий приглашающий жест. — По душе ли жилище?

— А чего ж, — охотно откликнулся Джон, — с виду домишко неплох, но надо глянуть, какой он изнутри.

— Уф! Ф-ф! Да лично мне сейчас хоть шалаш подавай — все одно одобрю, — отдуваясь, признался я, — был бы повод передохнуть.

Сен смолчал, недоверчиво вслушиваясь и всматриваясь в сторону замершего строения. Но он напрасно так насторожился, будь домик нечист, я почуял бы это задолго до него.

— Чего застыли истуканами? — недовольно повела плечиком Фанни. — Ишь ты, уши навострили. Да проверила я все и снаружи, и внутри. Иначе не привела бы сюда без всякой опаски. Могу засвидетельствовать: до нас здесь лет десять никто не жил. Ну-ка за носилки и марш в дом.

Мужчины послушно выполнили приказ. У прочных, грубо сколоченных дубовых дверей Фанни приостановилась, открывая их коротким пинком ноги, затем, стараясь не потревожить покой Рыжика, осторожно ступила через высокий порог. Мы последовали за ними и очутились в одной большой комнате, тускло освещенной последними лучами усталого светила, проникавших через три замызганных, подслеповатых оконца. Носилки опустили рядышком на пол, желая без помех оглядеться.

Результаты смотрин удовлетворили всех. Дом оказался действительно неплох, при нужде в нем можно было выдержать не только зиму, но и осаду. Северную сторону помещения занимал примитивно сложенный камин, возле которого располагался солидный штабель припасенных дров. Восточную — многочисленные полки с запыленной посудой и три приземистых шкафа с дверцами, издававшими душераздирающий скрип. Вдоль западной стены тянулась широкая лавка, а южную украшали две стоявшие одна возле другой кровати со спинками, покрытыми вычурной, искусной резьбой. Гм, кому-то явно нечего было делать долгими зимними вечерами. В центре комнаты стоял тяжелый простой стол, возле него валялись четыре табуретки. Вот, пожалуй, и все внутреннее убранство.

— Пещера высший класс, добротная, — на свой лад одобрил Джон, заглянувший едва не во все щели, — однако повкалывать придется, уж больно все запущено.

Впрочем, здесь понравилось и всем остальным, даже поначалу отчего-то хмурившемуся Сену. Не знаю, кто тут в прошлом обитал, но ничего враждебного прежний жилец после себя не оставил. И на том, как говорится, большое спасибо.

Первым, чем мы занялись после осмотра, было обустройство тяжелораненых товарищей. Джон притащил снятые с лошадей внушительные тюки с захваченными в лагере отступников спальными принадлежностями. Фанни выбрала по паре самых мягких матрацев, постелила их на кровати, вместо подушек положила сложенные в несколько раз одеяла. Теперь можно было укладывать Рыжика с Карлом в приготовленные постели. Те минимальные удобства, которые от нас зависели на данном этапе, мы им создали.

Дальнейшая суета происходила уже в сумерках: Джон с Фанни возились с лошадьми, я растапливал камин. Сен, расставив сначала на средний шкаф стеклянных сторожей, находился подле больных. Пребывавшему в глубоком забытьи гному он вновь влил в рот черный густой отвар странного корня. Карлу же дал проглотить смолистые пилюли. Уже после них Сен оглядел мельком мою размотанную руку, при этом коротко бросив:

— Превосходно, если дело пойдет так и дальше, то дня через два-три сниму швы.

— Вот славно! — обрадовано подумал я, — Значит, скоро перестану быть однорукой обузой. Работы-то вокруг непочатый край.

Когда совместно с янитом мы принялись за приготовление немудреного ужина, дверь распахнулась, впуская пригнувшегося Джона и следующую за ним Фанни. Они принесли с собой еще остававшиеся под открытым небом продукты и бочонок вина.

— Ночью быть дождю, — тоном библейского пророка изрек Джон, — промокнет тогда наша животина. Завтра же надо соорудить на первый случай навес, а там и конюшенку какую-никакую.

— Я займусь крышей дома, — вызвался янит, — да и стены стоит хорошенько проконопатить мхом. Предстоящие морозы следует встретить во всеоружии, ибо боюсь, что лечение затянется до самой зимы. А куда потом ехать, если дороги завалит снегом?

— Беру на себя снабжение тружеников свежим мясом, — с достоинством заявила Фанни, — я тут уже кое-что приметила: звериные тропы, — водопой на речушке невдалеке, участочек, облюбованный фазанами.

— А мне-то что делать? — растерялся я. — Может, помочь кому-нибудь из вас?

— С одной рукой? — отмахнулся Джон. — Да что, я сам не управлюсь? Не сходи с ума, приятель.

Просительный взгляд на Фанни не возымел ровно никакого действия.

— Вы, Алекс, сейчас лучше всего проявите себя на славном поприще повара, — решил мою судьбу янит, — конечно, и это будет нелегко, но я буду возиться рядом, так что кухонную черновую работу выполню. Да, и заодно вы присмотрите за нашими серьезными больными. Самих оставлять их пока никак нельзя.

Что мне оставалось делать? Угу, правильно, с тяжким вздохом согласиться.

В ожидании доваривавшегося в большом котле супа из медвежатины мы уселись за стол.