Александр Гром - Приключения Алекса

— Ох, ты ж, мать твою, исследователь какой нашелся, — с негодованием возмутилась Фанни, — лучше сидел бы да помалкивал со своей одной рукой. Вот ты-то и должен остаться. И никак иначе, братишка.

— Ну уж дудки, не выйдет, — яростно воспротивился я. Но друзья насели сплоченным фронтом и поневоле пришлось отступить.

Ночь в Буреломном лесу прошла спокойно. А на заре Сен, Фанни и Джон разошлись в разные стороны, уговорившись в полдень вернуться назад. После их ухода мы с Карлом перекусили, потом подсели к гному, начавшему тревожно ворочаться. Спустя пару минут он уже вовсю метался в бреду, выкрикивая невнятные ругательства и слова на тарабарском гномьем языке. Я влил ему в рот несколько ложек приготовленного Сеном черного густого отвара из диковинного корня, шевелившегося, если на него попадали капли воды. Чудесное зелье подействовало почти мгновенно. Успокоившись, Рыжик крепко уснул.

Мы же с Карлом, стараясь его не побеспокоить, тихонько разговорились. Прежде всего Карл попросил прояснить обстоятельства, загнавшие нас в такую опасную даль. Историю Фанни он уже знал подробно от нее самой. Время хватало, поэтому, не торопясь, в деталях я все ему рассказал. Выслушав до конца, соратник по множеству рискованных походов уставился на меня. А затем одобрительно заявил:

— Вот это любовь! Как в прежние славные времена настоящего рыцарства. Наперекор всему! Досадно только, что задержка из-за нас вышла…

— Ничего страшного в том нет, — уверил его я. — Брат сестру, надеюсь, не обидит. Главное, чтобы вы с Рыжиком крепко стали на ноги. Тогда все и двинем дальше. Хм, хотя, прости, дружище, за то, что я самолично решаю. Ведь у тебя могут быть свои планы.

— О каких личных планах ты говоришь, браток? — даже слегка обиделся Карл. — Старому-то, проверенному в деле товарищу? Которого вы к тому же только что выручили из злой неволи, а теперь вон выхаживаете? Неужели ты всерьез считаешь, будто я после всего этого смогу вас бросить на произвол судьбы? Да предложи ты мне еще в форте участие в готовящейся затее, и я с радостью согласился бы помочь.

— Нисколько не сомневаюсь, дружище, — как можно мягче постарался ответить я. — Но мы уже тогда по вине поганого Хорька стали изгоями и потому не хотели навлекать неприятности на головы других.

— Черт подери, Алекс, подумаешь неприятности, — не соглашаясь, завозражал Карл, — да я плевать на них хотел, когда дело касается дружбы. Ну да ладно, теперь-то что об этом… Тут другое… Ты вот упомянул о Хорьке, то есть Феликсе Ларсе, нашем последнем командире. А знаешь ли ты, браток, что он оказался, предателем?

— Ты серьезно? — пораженно выдавил я из себя. — Хм, хотя понятно, такими вещами не шутят. Не удивлюсь, если эта мразь окажется причастна к гибели капитана Морвеля. Пухом ему земля. — Убежден, так оно и есть, — печально вздохнув, согласился Карл, — впрочем, прямыми доказательствами я не располагаю.

Повисло напряженное молчание. Прерывая его, я внезапно охрипшим голосом попросил:

— А теперь расскажи, пожалуйста, об осаде Обреченного форта. Я все, знаешь ли, старался оттянуть этот разговор. Да и Джон тоже. Тяжело, понимаешь?

— Очень хорошо понимаю, — сочувственно произнес Карл, — и за что укоряешь себя, понимаю. Да только ни в чем ты не виноват. Ни в чем и ни перед кем. А потому прими совет — не мучай себя понапрасну. Ничего, кроме лишней боли, это тебе не даст. Уж поверь. Что касается обороны форта… Похвастаться нечем, бесславное вышло дело. Полагаю, повинна в том проклятая Черная Магия. Не иначе… Ну посуди сам: за четыре-пять дней до начала войны появились тучи всевозможных насекомых: мошкара, комары, какие-то летающие клопы и еще черт знает что. Ох, и достали же они нас. Нигде спасу не было. Народ злился, бранился, чесался, но, к сожалению, никто не распознал в этом нашествие, первый эшелон войск Черного Короля. Да и кому в голову могло прийти такое? А между тем так оно и оказалось… Уже на третьи сутки покусанные люди почувствовали себя плохо. Бедный Гробовщик с ног сбивался, стараясь сделать хоть что-то. Тщетно. Вскоре умер один новенький, ты, Алекс, его не знаешь, за ним пришел черед Рона Лотоса и Сэма Крысолова. Вот когда все всполошились и направили к Ларсу делегацию выборных ветеранов.

— Ничем не могу помочь, — с непонятным тогда злорадством ответил Хорек, — по всей Границе, во всех без исключения фортах такое творится. Так что вы, служивые, от меня хотите? Какие такие лекарства я могу достать?

Словом, не солоно хлебавши, ветераны ушли. А к вечеру на ногах пребывала лишь половина личного состава, другие же валялись в жуткой лихорадке. На следующую ночь в более-менее пригодном для несения службы состоянии осталась едва ли треть той половины. Их расставили по двое-трое на самые опасные участки и ключевые посты. Наступившее утро оказалось роковым. Первые лучи восходящего солнца осветили стройные ряды победно вышагивающей вражьей рати, идущей без опаски, словно на параде, прямиком к форту. Гады прекрасно знали: крепость некому оборонять. Почти некому. Ибо те немногие, кто был еще способен держать в руках оружие, встретили неприятеля у выбитых тараном ворот. И все до единого полегли…

Я слушал Карла, не прерывая, чувствуя подкативший к горлу комок. Но глаза мои так и остались сухими.

А он продолжал:

— Сам я, правда, этого уже не видел. Проклятая лихорадка свалила меня накануне в башне Аиста. В себя пришел уже в плену. Выздороветь удалось благодаря вонючему пойлу-противоядию, которое давали отступники всем без исключения. Тогда еще у них не было лишних рабочих рук. Заботились, сволочи, об их сохранности. Это потом уже, в гигантском тюремном лагере «Рай», забитом людьми до отказа, они до предела обесценили жизнь.

— Ну подумаешь, — цинично смеялась охрана, — замордуем сегодня в охотку сотню-другую. Что с того? Завтра прибудет несколько тысяч. Какой убыток нашему Властелину? Почти никакого. Одна сплошная прибыль. К тому же Господин щедр и не мелочен.

Видно, волна пережитого нахлынула на Карла, ибо он неожиданно умолк и лишь с горечью качал головой. Заговорил он минут через десять, но на другую тему:

— А мне, знаешь ли, браток, дом родной стал часто сниться. Один и тот же сон… Хм, не знаю, может, он вещий и все когда-нибудь так и произойдет. Я даже стих еще в форте сложил, вернее сказать, слова сами пришли, совершенно без всяких усилий. Хочешь послушать?

— С огромным удовольствием, — уверил я, — ты же прекрасно знаешь мою слабость к поэзии, да и к литературе в целом.

Карл буквально просиял:

— Тогда суди мое творение не слишком строго.