Александр Гром - Приключения Алекса

Несмотря на всю нажитую в различных проделках прыть, уклониться от Фанничкиного полновесного подзатыльника он не успел. Джон одобрил аплодисментами справедливые действия сестренки.

Выждав, пока, наконец, утихнет кудахтанье обиженного гнома, Сен продолжил чтение, но уже другого стиха:

— В принципе, неплохо, — выступил Джон в роли еще одного ценителя поэзии. — Хотя лично я ожидал большего. «Красные Маки» покруче стих, так мне кажется.

— Да че ты, деревенщина неотесанная, вообще понимаешь, — скривился Рыжик, — вот прочти хотя бы половину того, что я прочел, и рассуждай тогда на здоровье. Мнение свое высказывай. А то смотрите, блин, деятель нашелся! Смехота! Да ты хоть имеешь понятие об алфавите? Да-а? Угу, как же, небось, думаешь, это заморский сорт вина? Хм, хотя, пожалуй, вряд ли, в питейном деле ты настоящая энциклопедия. В энтих градусных вопросах тебе, Джонни, соперников не найти. По крайней мере, равных.

— Рыжик, я когда-нибудь прибью тебя на месте, — зловеще пообещал великан. — А знаешь, чем? Томом поувесистей! Найти б его только поскорей да применить не мешкая. А что, хорошая смерть для столь крупного литературоведа-всезнайки.

— Джонни, дружище, у книг другое предназначение, — не без ехидства наставительно напомнил гном, — обогащать духовно, выводить из тьмы невежества к свету познаний, дарить радость общения с великими умами прошлого, но уж никак не использовать, будто это дубина или молоток.

— Мальчики, прекратите немедленно грызню, — вставая, скомандовала Фанни, — поздно уже, спать пора.

Поблагодарив янита за доставленное удовольствие, вся наша компания один за другим втянулась в палатку. Вошедший чуть позже остальных Сен расставил на подставке своих стеклянных сторожей.

— Черт подери, хорошо иметь в команде путевого чародея, — уже засыпая, в очередной раз порадовался я, — забот-хлопот меньше наполовину. И опять же, перевод стихов с древнеэльфийского… И…

Среди ночи меня разбудил вражина Рыжик, ломившийся на воздух по нужде. Гаденыш наступил точно на лицо, после чего еще имел наглость обругать за то, что, видите ли, попался ему на пути. В сердцах я запустил вослед гному сапог. Мерзавец «любезно» вернул обувь назад и опять угодил в лицо.

— Удушу, — шипя, словно змей, пообещал я, когда он вернулся назад, — лунатик несчастный! Вообще ведь не смотришь, куда прешь.

— Не дребезжи, старик, — шумно зевая, отмахнулся гном, — че, блин, из-за пустяка бучу поднял? И не стыдно покой уставших товарищей нарушать? Э-эх, бессовестный…

Дальнейшее неразборчивое бормотание перешло в довольно раскатистый храп.

— Тьфу, антихрист! — перевернувшись на бок, я поплотнее укрылся плащом и почти сразу вновь отключился.

Следующий: день не принес изменений в окружающем мире. Повсюду высились все те же неприветливые курганы, длинные, похожие на океанские волны земляные валы, редкие мутные ручьи, ставшие полноводней от прошедшего недавно дождя. Над головой с хриплым насмешливым карканьем пролетали небольшие вороньи стаи. В бескрайней синеве неба медленно передвигались точки парящих орлов. Благо еще, что территории, накрытые вчерашней бурей, глины в почве уже почти не содержали, и только поэтому путь наш не превратился в изматывающую борьбу с грязью.

Надоевшее однообразие природы растянулось на целую неделю, за которую мы успели проклясть все, какие ни есть в мире, холмы и курганы, ограничивающие горизонт своими уродливыми горбами.

К исходу шестого дня приуныл даже неугомонный Рыжик, исчерпавший, казалось, неистощимый запас своих историй. Былой оптимизм вернул компании Карл, взобравшийся погожим утром на вершину горы, господствовавшей над окрестностями мощной неплохо сохранившейся башней.

— Друзья мои, часа через два пути начинается обширная лесостепь, — весело отрапортовал он, потирая ушибленное при спуске колено.

— Йо-хо-хо! — сразу оживился гном. — Значит, разживемся свежатинкой. А то среди этих проклятущих бугров дичи не водится совершенно. Хм-м, может, и вправду тут одни могильники? Я слыхал, старики утверждают, будто зверье их не больно жалует. Чует, поди, смертушку прирытую да неупокоенную, вот стороной и обходит.

— Что за блажь, Лис, — насмешливо фыркнула Фанни, — вспомни-ка лучше Лунную степь у западной оконечности цепи Лазурных озер. Ну, когда мы буквально объедались нежнейшим мясом зайцев, сайгаков и оленей.

Уже привычно исподтишка я в очередной раз быстрым взглядом исследовал лицо сестренки. На душе полегчало, ибо стараниями янита ужасающий синячище практически полностью сошел.

— О-о, блин! Разве ж такое забудешь! — Рыжик расплылся в широчайшей самодовольной ухмылке. — Это был отпуск, посвященный пять лет назад охоте и рыболовству. Алекс, дуралей, тогда еще не захотел составить нам компанию, а поехал на пару с Каланчой в Рэнвуд, к Старому Бэну. Да-а, че-че, а курганов в тех простор ах хватало вдосталь.

— Не отправившись с нами, вы с Фанничкой, пожалуй, тоже многое потеряли, — лукаво заверил сверкнувший белозубой улыбкой Джон. — Отдых в Рэнвуде прошел по высшему разряду.

Вспомнив прошлое, я невольно криво ухмыльнулся.

— Угу, как же, знаю я ваши расслабительные забавы, — Фанни неодобрительно покосилась на меня и Джона, — включающие перечень: пьянки в трактирах, заигрывания с полуголыми бесстыжими красотками, азартная игра в кости, рулетку, карты до последней серебряной луны. Гм, что там дальше по плану? Ага, дебош; сначала бьете обидчиков, управившись с ними, принимаетесь за окружающих зевак, потом вымолачиваете прибежавшую на шум городскую стражу. Но той, на беду, постоянно подходит свежее подкрепление. Итог «культурного досуга» — пробуждение с больной головой, в синяках и ссадинах где-нибудь в камере местной тюрьмы. Откуда вас рано поутру все же отпускают из уважения к Старому Бэну, знатному происхождению Алекса и славной родине Джона — Красным Каньонам. Не-ет, мальчики, увольте, мне такие забавы не по нраву. Я люблю проводить свободные от службы дни на спокойном приволье, подальше от людских поселений, поближе к Матушке Природе. Дышится легче, да и вообще.