Александр Гром - Приключения Алекса

Ужин был почти готов, когда Рыжик счел, что пришло время изготовить дрын да запастись парой-тройкой вывороченных из земли камней. Следуя поварской логике, к тому же отлично зная Джона, он ожидал его скорого появления. Впрочем, «кровавой» расправы не получилось. Великан предпочел явку с повинной. Сначала из раздвинувшихся кустов показалась его широкая ладонь с терном на ней, затем следом — лукавая физиономия.

— Мир! Мир! — запросился он, предусмотрительно не покидая убежища. — Рыжик, друг, пощади!

— Ага, как же, вот отведай гадость, которой ты меня, негодяй, потчевал, тогда и будет мир, — непреклонно отрезал гном, напоказ издевательски громко пробуя ароматное варево.

— Прости Маленького Джона, Рыжик!

— Будь великодушен!

— Он же просто хотел пошутить! — стали просить его мы в три голоса.

— Не-е-е, пущай жует, — не отступил гном, — иначе зачем эти рисовки с приготовленными ягодами?

Сообразив, что милосердия рыжий приятель не проявит, приблизившийся К костру Джон мужественно ссыпал в рот зеленый тёрн и, скривившись, чуток пожевал.

— Ладно, черт с тобой, хватит, — поколебавшись, таки снизошел гном, — а то еще блевать здесь начнешь. Аппетит всей компании испортишь запросто. На хрен нам такие прелести?

Мигом отошедший в сторонку Джон с видимым облегчением очистил рот от ягод.

— И эти мужчины называют себя столпами Цивилизации, опорой Спокойных Земель, ветеранами Границы, — лицемерно посетовал я, обращаясь к Фанни, — а ведут себя порой, будто кисейные барышни. Чуть что не по вкусу, сразу морщатся, стенают, мамочку зовут. Гм, зато самое гнуснейшее бренди лакают, как простую воду. Парадокс! Да-а, поди, пойми таких парней.

— Ща, блин, усекешь все в лучшем виде, — Рыжик, как раз наполнявший последнюю миску, погрозил мне черпаком. — Хошь, блин, в лобешник засвечу?

— А достанешь? — откровенно заухмылялся я. — Думаю, вряд ли. Ну разве что привяжешь черпак к палке подлинней?

— Алекс, родной, может, хватит? — тяжело вздохнув, поинтересовался Рыжик. — А то от твоих плоских солдафонских шуток мне зачастую плакать охота. Честное слово.

— Мальчик мой, так иди же скорей сюда, отведи душу, поплачься дядюшке в жилетку, — сразу ухватился за услышанное великан. — И ты увидишь, тебе сразу станет легче.

— Все, довольно! Не отвлекайте повара! Кончайте базар! — наперебой загалдели возмущенные Карл и Фанни. — Из-за вас ужин задерживается. Если сами не проголодались, то подумайте о других. Рыжик, накажи их своей властью. Не корми, раз они такие!

— Низзя, — с сожалением признал тот, — не то энти типы лошадей сожрут. Дальше пешком топать придется. А мне лично ноги бить неохота. Жалко их, ведь чай не четыре, как у Уголька. Беречь надо.

Дымящиеся миски быстро разошлись по рукам, после чего наступила относительная тишина, прерываемая лишь стуком ложек да дыханием, остужающим горячую еду. Увлекшегося книгой Сена, правда, пришлось раза три окликнуть, пока тот, наконец, сообразил, что же все-таки от него хотят. Черт подери, ну совсем монах спятил! Духовная пища нужна, спору нет, однако нельзя забывать и о плотских радостях.

Насытившись, мы вымыли грязную посуду водой из запасов в бурдюках. С руганью отскребать ее завтра, засохшую, в первом попавшемся ручье не улыбалось никому. Да и должен же в походе присутствовать какой-то порядок? Впрочем, не то слово должен, он обязан быть даже в мелочах. С него, родимого, все и начинается. В противном случае об Удаче забудь. Эта изменчивая Госпожа вопреки слухам не покровительствует разгильдяям. О чем ярко свидетельствует и наш богатый опыт прошлых лет, доказывающий, что подобный сорт людей на войне долго не живет.

Дружно управившись с остальными мелкими, однако необходимыми делами бивуачной жизни, компания обосновалась у уютно потрескивающего костерка. Исключение составила умчавшаяся куда-то в темноту после ужина Ласка. На привалах Фанни не ограничивала свободу кошечки, и та порой гуляла до самого утра. За прошедшие дни звереныш заметно отъелся, повеселел, окруженный проявлениями любви, заботы и симпатии. Сейчас он уже совсем не походил на того чахлого, жалкого заморыша, вырванного из цепких лап садистов-чертоликов. Теперь это был разбалованный, но все же очаровательно славный бесенок, свято веривший — ему дозволена любая шалость. Да что говорить, так оно, по сути, и было, ибо Ласочка действительно превратилась во всеобщую любимицу.

— Ну че, блин, притихли, кореша? — попытался растормошить компанию Рыжик, не усидевший с закрытым ртом и пары минут. — Да стряхните с себя апатию. Давайте покурим всласть на сытый желудок, поговорим о жизни, о всяческих курьезных случаях. Пообщаемся, как нормальные, цивилизованные существа. А то, будто статуи, замерли. Точняк каменные истуканы с тех хреновых курганов, что остались позади.

— Подымить идея хорошая, — одобрил Джон, пуская по кругу свой красивый вышитый бисером кисет, — болтать же, особенно с таким «цивилизованным существом», как ты, у меня просто нет сил и желания.

— Ох, мальчики милые, достали вы уже этой отравой, — привычно посетовала Фанни, ретируясь подальше от курцов. Я последовал поданному примеру.

— Есть идея решить проблему примитивным, однако эффективным методом. Ночью всю дрянь подчистую швырнуть в костер, — громко шепнул я на ухо сестренке тоном «матерого заговорщика». — А когда-нибудь потом эти олухи нам еще спасибо скажут. За сбереженное, значит, здоровье.

— Ну насчет благодарности сильно сомневаюсь, — усмехнулась она, качая головой, — а вот нытье на протяжении остального пути гарантирую.

Положа руку на сердце, я был того же мнения.

— Фанничка, золотце, да разве ж настоящий мужчина может не курить? — с пафосом вопросил Рыжик, бросив на меня уничтожающий косяк. — А МЫ к тому же чуть-чуть.

— Ага, и дуть будете в сторонку, — сострила сестренка.

— Непременно! — почти в один голос заверили и Карл с Джоном.

— Э-э, гм, конечно, мы не отвечаем за порывы ветра, — поколебавшись, счел нужным добавить гном. — А ведь именно из-за него, проклятого, ты, милая Фанничка, иной раз вдыхаешь табачный дым.

— Ловко оправдался, прохвост, — насмешливо хмыкнул я, — переведя стрелки на стихию. С нее же, известное дело, взятки гладки. Ох, хитрец!

Мяу! Рядом с Фанни мягкой тенью возникла Ласка. Она тут же отреагировала на донесшийся мерзкий запах дымящего в трубках зелья протестующим брезгливым фырканьем.

— Молодец, лапонька, — с умилением поощрил я, — поругай, поругай нехороших дядек. Кто знает, может, им и станет стыдно.

Но тут подлый Рыжик решил переманить ее из нашего лагеря.

— Усю-сю-сю-сю-сю! Иди сюда, котейка! Кыс-кыс-кыс-кыс! — слегка гнусаво позвал он, отложив чадящую трубку подальше. — Дам тебе немного мясца. Вишь, блин, какой Рыжик славный парень. Хоть и балуюсь табачком, а припас, припас подкрепиться лакомый кусочек. Подумал, позаботился, не то, что другие.