Александр Гром - Приключения Алекса

Я хотел, было, возразить сестренке насчет вышеупомянутых пристрастий, но, посмотрев на Джона, передумал. Все равно покрасневшая, словно рак, физиономия моего габаритного друга выдавала нас с головой. Утешением послужил полный тайной зависти взгляд Рыжика. Уж кто-кто, а огненноволосый недоросль обожал побузить да пошарить у девиц за пазухой. Хм, пожалуй, и вправду слава богу, что тогда в Рэнвуде его не оказалось, ибо троих таких разудалых сорвиголов старый город вряд ли бы выдержал. Н-да-а, черт подери, стыдно вспомнить, но дед однажды даже отлупил нас с Джоном кожаной плетью. Я-то, понятное дело, был почти ни при чем. Гм-м, ну просто подал занятную идею, а Джон имел глупость ее реализовать. Э-э, с моей совсем небольшой помощью.

— Ну все, вижу, мои славные мужчины, вспомнив былые «подвиги», замечтались, — чутко уловив наше настроение, язвительно подметила Фанни. — Впрочем, я вас не осуждаю, иной раз не вредно и помечтать.

У ног сестренки привычно терлась не отходившая ни на шаг Ласка. Удивительно, но котенок частенько выделял и меня своим вниманием из всей остальной компании. А однажды вечером, уютно устроившись на животе, проспал до утреннего подъема. Неужели он помнил, что я его спас? Невероятно…

— Фанничка, солнце ясное, — заподхалимничал Рыжик елейным голоском, — уж будь уверена, я разделяю твое мировоззрение, а не энтих… распутников.

— Ангел хренов, — не выдержав столь наглого лицемерия, высказался я. — Да для тебя бабская юбка, что родной флаг отчизны. Помани, и побежишь вприпрыжку хоть на край света.

— Какая клевета! — негодующе закатил глаза гном. — А до чего обидная! Ужас!

— Ох, ты и плут, — вздохнул Джон, обменявшись со мной красноречивым взглядом.

Карл несколько ошибся в своих расчетах. К границе лесостепи мы подошли уже далеко за полдень. Сказалось появившееся обилие странных широких трещин в земле, зачастую предательски скрытых травой. Понятное дело, на такой местности коня не слишком пришпоришь, если, конечно, хотя бы немного заботишься о его ногах. Перелом же для животного в походе означает одно — удар милосердия остро отточенным ножом. Но за последними, ставшими низкорослыми холмами путь заметно улучшился. Трещины исчезли вовсе, зато стали встречаться звериные тропы, ведущие в разные стороны, в том числе и на север.

Неудобство доставляло нестерпимо пекущее пятый день подряд солнце, но теперь при желании от него можно было укрыться, передохнув в прохладе маленьких лесных оазисов. Возле первого попавшегося здесь ручья мы ненадолго задержались освежиться и напоить лошадей чистой водой. Не знаю почему, но там, в курганах, почти все обнаруженные нами источники имели мутно-желтый цвет. Поначалу я винил в этом тот бушевавший ливень, однако, потом сообразил: неприятная окраска — их естественное состояние. Уже упомянутый недостаток дополняла другая «прелесть» — вода издавала гнусный запах изрядно протухшего яйца. Поначалу, пока Сен не произвел необходимые исследования, ее не рисковали давать даже лошадям, а на третий день, когда кончился запас в бурдюках, пили и сами. Предварительно, конечно, тщательно прокипятив. Бедняга Рыжик под впечатлением от поглощаемой дряни стал истошно вопить по ночам, настырно, как заведенный, требуя бочонок свежего шотландского пива. Гм, авось теперь угомонится. А то Джон уже грозился зашить ему крепко-накрепко рот якобы из беспокойства за Фанничкину кошечку, которую тот тревожит своими леденящими душу криками.

Следующую остановку сделали в синеющих сумерках, вкрадчиво ложившихся на землю мягким невесомым пледом. Надежным приютом на ночь нам послужил островок акаций, заросший высокой травой и кустами терновника. Прежде чем расположиться на отдых в его середине, мы тщательно обследовали все вдоль и поперек, но ничего настораживающего не обнаружили. Минусом довольно неплохого пристанища было отсутствие вблизи ручья либо озерца. Начавшего по этому поводу ворчать Рыжика урезонил Джон, заявивший, что негоже требовать ложку, получив мед на дурняк. Гном с готовностью открыл рот для отповеди, однако Джон, державший наготове горсть неспелых терновых ягод, не оплошал, запихнув их туда все до единой. Рыжик попытался инстинктивно цапнуть обидчика за ладонь, но не успел, зато ягоды на свою беду раздавил. Отплевавшись с превеликим отвращением, он, заверещав, бешено ринулся на великана. Почуяв запах паленого, Джон гигантским прыжком ретировался в заросли, оставив «ристалище» за торжествующим победителем.

— Ну, Каланча, куковать тебе там до самой зари, — приговорил его вослед гном. — И тока попробуй на ужин свой шнобель хоть чуток высунуть. Клянусь бородой почтенного папаши, тыкну тогда головней из костра. А прощу тебя, вражину вероломную, коли сжуешь полную жменю той дряни, что «щедро» сунул мне.

— Вот разошелся! Лучше делом займись, — осуждающе прикрикнула Фанни, уже успевшая с Карлом натаскать целую кучу сучьев. Я не помогал им, ибо с интересом вникал в захватывающие подробности очередной «крутой» разборки. Сену, так тому вообще ни до чего не было дела. Расседлав и стреножив Волка, оставленного вместе с другими лошадьми пастись в степи возле островка, он, усевшись верхом на тюк с одеждой, медленно листал страницы эльфийской книги. Иногда он подолгу всматривался в мелкий шрифт, вытирая слезящиеся от напряжения глаза. Черт побери, не испортил бы себе зрение наш мудрый монах, подумал я с опасением, а то он вон как яро взялся.

— Зачем подгонять профессионального повара, сестренка? — для виду обиделся Рыжик. — Щас, блин, усе будет в лучшем виде. В общем, че зря болтать? Разжигайте костерок, а я разберусь с припасами. Э-гэ-эй, ассистент, пошли!

За Рыжиком вприпрыжку устремилась Ласка, обожавшая во время готовки вертеться возле гнома. Дело это, надо сказать, было очень выгодное, ибо «ассистенту» довольно часто перепадали лакомые кусочки. Впрочем, я подозревал, что истинная причина благотворительности Рыжика кроется в желании угодить Фанни. Гм, ну, возможно, я и ошибался. Хотя вряд ли.

— Ку-ку! Ку-ку! Рыжик слопал всю муку! — раздалось вдруг из кустов.

Гном, как раз ковырявшийся в кожаном мешке с пшеничной кашей, поднял голову и спокойно пообещал:

— Слышь, птичка, квакнешь еще раз, звездану из арбалета. Облетят тогда твои перышки и настанет долгожданная тишина.

— Нет, с этими двумя можно определенно свихнуться, — убежденно объявил я стоявшим рядом Карлу и Фанни.

— Да ты, дорогой, от них недалеко ушел, — ответила сестренка красноречивым взглядом.

Отрицать смысла не имело, ведь даже известная пословица гласит: «С кем поведешься, от того и наберешься». Из чего вообще следовало, что вся наша компания — овощи с одной грядки. Ну разве что Сен — с соседней. Правда, я не стал делиться своими соображениями с Фанничкой. Зачем попусту раздражать хорошую девушку?