Александр Гром - Приключения Алекса

Наскоро поужинав да попив горячего чаю, решили ложиться спать.

Густая трава оказалась настолько мягка, что напоминала пушистый ковер, который, едва я закрыл глаза, поднялся в воздух и понес седока в волшебный мир сновидений. Я увидел с небесной высоты Старого Бэна, старательно пропалывающего наш маленький огородик от сорняков. Заметив мое появление, дед долго с укоризной смотрел в глаза и молчал. Уж лучше бы отругал, все ж легче было бы…

Потом стала сниться нянюшка, она улыбалась и что-то ласково говорила, правда, я не слышал ее слов, но все одно на душе полегчало, словно узнал какую-то радостную весть.

Проснулся я часа в два ночи от грандиознейшего ливня. Небеса словно прорвала стена сплошной, отвесно падающей воды. Рядом, ругаясь, на чем свет стоит, барахтались в лужах Джон и Фин-Дари. А тут еще вдруг налетели порывы сильного, холодного северо-западного ветра, заставившего цокать зубы в усиленном режиме. Все же сообща мы довольно быстро поставили палатку и заползли в ее уютное нутро, надежно спрятавшись от непогоды. Благо запасная одежда находилась в кожаных мешках и потому не промокла. Вытеревшись насухо и переодевшись, приятно было послушать бессильные завывания ветра, швырявшего на стены нашего убежища целые водяные шквалы. Так, с легкой блаженной улыбкой на устах Я задремал во второй раз. Часов в шесть меня и Рыжика растолкал Джон, на удивление, поднявшийся раньше всех.

— Вставайте, лежебоки, — деланно сердито ворчал он, — я тут, видите ли, стараюсь, пропитание им готовлю, а они дрыхнут, будто сурки. — Знаете, балбесы, чего мне стоило огонь развести? Дрова-то насквозь мокрые!

— Невелик подвиг, — начал выпендриваться гном, — чем даром мучиться, лучше б ты, великанище, чуток серым веществом пошевелил. Глядишь, может, тогда и догадался бы воспользоваться сухим спиртом. Хм, хотя О каком сером веществе может идти речь? Откуда ему взяться у нашего слона? Э-хе-хе!

— Сухой спирт беречь надо, — насупился слегка обиженный Джон, — На чем готовить будем в землях покрытых Тенью.

— Пустяки, — беспечно отмахнулся Фин-Дари, — все равно в Баденфорде придется запасаться всем необходимым. Вот там и прикупим спиртягу, что в глотку не льется.

— Вот когда приобретешь, — хозяйственно приосанился Джон, — тогда и будешь разбрасываться. А пока надобно экономить.

— А что, — нашелся изобретательный гном, — в общем-то, хорошая идея. Экономить! Только знаешь, раз ты ее подал, давай с тебя и начнем. У нac, знаешь ли, любезный Джон, продуктов осталось в обрез, так я думаю, надо это… Порцию тебе вполовину урезать. А там приедем в славный город Баденфорд, все прикупим, запасем, вот тогда и поешь вволю. Ну как, каланча, мысль нравится?

Не сдержавшись, я идиотски хихикнул.

— Очень смешно, — Джон окинул меня с головы до ног укоризненным взглядом. — Мало того, что этот никудышный гноменыш издевается в открытую, так еще и ты, серьезный человек, подпрягаешься.

— Я нейтральная сторона, — поспешил дипломатично заверить я, — но если тот из вас, у кого рыжая борода, брякнет за утро еще хоть одно кривое слово, то клянусь Памятью Предков, ему точно до самого Баденфорда придется обходиться половиной пайка.

Фин-Дари благоразумно промолчал, но правую руку сунул себе за спину. И я, хорош озная его, был совершенно уверен: там, в виде красноречивой фиги и притаился ответ. Подсев затем к парующему котелку, мы живо уплели аппетитнейший соус — конек кулинарного искусства нашего Джона. Съели по внушительному бутерброду с сыром и ветчиной, и запили все это горячим, бодрящим чаем.

Потом, пока они обменивались легкими колкостями, упаковывая наше имущество в мешки, я отправился к тихо журчащему ручью, неспешно протекавшему через рощу. Прошедший дождь сделал его полноводней, но для того, чтобы побриться, помехой это не было. Хорошо Фин-Дари, никаких забот в этом плане, да и Джону, пожалуй, тоже, он носил небольшую бородку и усы, подравнивая лишь изредка их ножницами.

В восемь утра или около того мы покинули березовую рощу. Грунтовая дорога нещадно раскисла, грязь хлюпала, чавкала, словно болото, всячески затрудняя наше продвижение вперед. Благо через пару часов мы свернули на тракт, худо-бедно выложенный старыми, потрескавшимися плитами. Засеянные поля стали попадаться чаше. Ветер гнал рябь по их золотистой либо еще зеленой поверхности.

Навстречу проехал, а одна телега с работниками, потом целая кавалькада возов, запряженных мулами. Крестьяне с любопытством окидывали нас взглядом и тут же забывали, дел было невпроворот, а здесь, невдалеке от Границы, они всякого повидали. Так разве их удивишь компанией гнома, великана и человека?

В полдень вдалеке блеснуло серебром, что говорило о появлении реки. Это была наша старая знакомая — Виски, разлившаяся здесь на добрых полтора километра. Кони быстро донесли нас до ее поросших густым камышом берегов. Проехав еще метров пятьсот по тракту вдоль реки, мы оказались у первых домов большого поселка, вся оборона которого состояла из когда-то глубокого, но теперь полуобвалившегося рва. Через него был переброшен подъемный мостик, давно и прочно вросший в землю. Впрочем, здесь любой дом мог служить при необходимости крепостью, о чем недвусмысленно говорили прочность каменной кладки, узкие окна, скорее похожие на бойницы, да прочные дубовые двери, обитые листовым железом.

«Золотое Дно» — вспомнил я название поселка, данное не ради красного словца. Лет эдак тридцать-тридцать пять тому назад на здешнем песчаном берегу обнаружили золото. Располагалось оно неглубоко, да вот беда, назвать уж сильно богатым это месторождение было нельзя. Словом, пока сюда добралась основная масса старателей, искать-то было уже нечего. Те, первые, конечно, нажились, понастроили дома, обзавелись семьями, а опоздавшие молодчики уехали не солоно хлебавши. Что поделаешь, целомудренная шлюха Удача улыбается не каждому.

Взрослых людей на улице поселка попадалось мало, кто, видно, рыбачил на реке, кто в поле работал, а кто и по торговым дедам находился в плавании. Одни лишь загорелые до черноты мальчишки проносились шумными воробьиными стайками по направлению к реке. Н-да, солнышко припекало, и, несмотря на прошедший дождь, становилось жарковато.

Миновав поселок и пляж с купающейся ребятней, мы подъехали к неуклюжему, однако же, прочному парому, лениво покачивающемуся на мелкой волне. Сам паромщик в ожидании работы спал в прохладе примитивного шалашика, построенного в центре.

— Эй, почтенный, — окликнул я его, — ночью-то, что делать будешь?

Соня и ухом не повел, лишь слегка дрыгнул торчащей из шалаша ногой. Что, вероятно, означало: отстаньте и катитесь к черту. Хмыкнув себе под нос, я запустил в лентяя камешком. Без толку, тот просто-напросто запрятал вовнутрь обе ноги. И тут в дело вмешался Маленький Джон. Спрыгнув со своего Тарана, он с берега сиганул на борт, на самый его край, что привело к некоторому крену. Но и этого оказалось достаточно для того, чтобы из убежища в центре вместо бессловесных ног показалась всклокоченная голова.