Элизабет Корр - Лебединый трон [litres]

Я смотрю на него с открытым ртом. Я знала, что мои родители были преданы друг другу; отец стал другим человеком после смерти моей матери. Но я не знала, на какой риск они пошли, чтобы быть вместе. Не знала, что у моей матери был шанс править. Что у нее в руках был престол – престол и все, чего она могла на нем достичь, – и она отказалась от всего этого ради любви.

А мой дядя… Мой взгляд устремляется к передней части комнаты, где король присоединился к собравшейся вокруг королевы группе.

Действительно ли дядя любил мою мать?

Или его интерес всегда был обусловлен только Атратисом?

Король поворачивается на стуле, ловит мой взгляд и улыбается.

Я не слежу за остальной частью представления. Следующее, что я слышу, – это аплодисменты, балет закончился. Леди Нисса уже встала со своего места, и я вижу, как она на другом конце комнаты разговаривает с Люсьеном, их головы склоняются близко друг к другу. Я снова поворачиваюсь к лорду Хоукину, надеясь услышать еще какие-нибудь воспоминания, но он, кажется, задремал. Я раздумываю, разбудить его или дать поспать – слуги уже убирают стулья, – но тут Люсьен хлопает меня по плечу:

– Мы возвращаемся в вашу комнату, Ваша Светлость. Сейчас же.

Гнев в его глазах удивляет меня, и я тотчас же подчиняюсь. Вскоре мы возвращаемся в мою гостиную. Люсьен удостоверяется, что Летия отсутствует, и поворачивается ко мне.

– Клянусь кровью Жар-птицы, что вы делаете, Адерин? – Он говорит тихо, несмотря на свой характер, как будто все еще боится, что кто-то нас услышит. – Нисса рассказала мне, о чем вы говорили с Хоукином. Вы пытаетесь дать королю повод забрать у вас Атратис? Вы действительно настолько глупы?

– Я ничего не делала! – Я бубню себе под нос, стараясь соответствовать тону Люсьена. – Хоукин говорил, а я слушала, вот и…

– Хоукин старый дурак. Он ничтожная личность и не заслуживает таких рисков. Но вы… – В его голосе слишком много презрения. Он начинает ходить взад-вперед по мягкому ковру. – Побуждать его сплетничать о короле, вторить слухам о его отношениях с вашей матерью…

– Я его даже не просила. Но я хочу знать, кто убил ее, Люсьен. И почему. И я собираюсь… – У меня перехватывает дыхание, когда я впервые осознаю истинность слов, которые собираюсь произнести вслух. – Я собираюсь заставить заплатить за это того, кто ее убил. Он должен страдать за то, что он сделал с ней. За то, что он сотворил с моим отцом и со мной.

Он разочарованно качает головой и сердито шепчет:

– Неужели вы не понимаете, как шатко ваше положение здесь? Особенно после того, что случилось на прошлой неделе. Любой другой намек на скандал или измену уничтожит все, чего я пытаюсь добиться.

Я впиваюсь ногтями в ладони.

– И чего же вы добиваетесь, Люсьен? Все, что вы делали до сих пор, – это устраивали бесконечные встречи с…

– Большинство людей, с которыми вы встречались, являются государственными служащими или членами Собрания. Они могут быть полезны…

– А Собрание помешает королю принудить меня к браку? Оно поможет мне снова взлететь? – Люсьен не отвечает. Я выпрямляюсь, жалея (уже не в первый раз), что он не настолько выше меня. – Все это в вашу пользу, милорд. У вас здесь есть друзья. Никто не наблюдает за вами и не осуждает вас. Но я могу расслабиться только тогда, когда оказываюсь одна или с Летией. Почти каждую вторую минуту я думаю о том, попытается ли человек, с которым я разговариваю, убить меня или отнять у меня власть. В то время, как вы, кажется, проводите большую часть своих вечеров в каком-нибудь уголке, флиртуя с леди Ниссой…

Он останавливается прямо передо мной, его красивое лицо искажает усмешка.

– Нисса? По-вашему, происходит именно то, о чем вы подумали?

– А что я должна думать? – шиплю я в ответ. – Мне было видно, как вы на нее смотрите. Вы даже не улыбаетесь мне… – Я останавливаю себя. Мне следует быть защитницей, а не плаксивым ребенком. – Она, должно быть, обожает вас, потому что была так добра, что подбежала к вам и рассказала все, что говорил лорд Хоукин.

Люсьен почти смеется.

– Да, она была очень добра. Она моя кузина и хочет мне помочь. Как и вы, что довольно странно. Но раз уж мы заговорили об этом: в будущем, если мне удастся выжить, я стану хозяином одного относительно незначительного поместья. Я не могу претендовать на брак с защитницей. Ни один правитель доминиона никогда бы не рассмотрел мою кандидатуру, – в темных глазах Люсьена читается вызов, и на мгновение он задерживает на мне взгляд, но я понятия не имею, что он ожидает от меня услышать.

– Если вы пытаетесь предостеречь меня, чтобы я не влюблялась в кого-то неподходящего, вам не стоит беспокоиться, милорд. Я не увидела здесь никого, за кого могла бы выйти замуж.

Его лицо вспыхивает, и он отстраняется от меня, направившись в другой конец комнаты, прежде чем повернуться обратно.

– Я делаю все, что в моих силах, Ваша Светлость. Но я не смогу защитить вас, пока вы хотя бы не попытаетесь обуздать эту детскую склонность говорить и делать все, что взбредет вам в голову. – Его слова обжигают, несмотря на низкий тон голоса, которым они произнесены. – Вам нужно сосредоточиться на том, чтобы вернуть себе способность к трансформации. А что касается этих романтических грез о мести, которыми вы развлекаетесь, – забудьте о них. Ваша мать умерла и улетела, и вам пора позволить прошлому умереть вместе с ней…

Я отвешиваю ему настолько хлесткую пощечину, что болит даже ладонь. На его щеке горит красный отпечаток моей руки.

– А вам не приходило в голову, милорд, что я тоже делаю все, что в моих силах?

Люсьен смотрит на меня, тяжело дыша. Он не отвечает.

– Я знаю, что вы презираете меня. Что вы считаете меня слишком незрелой, сомневаетесь, что я должна быть защитницей. – Мой голос становится все громче, но уже все равно. – Я знаю, вы злитесь на отца за то, что он послал вас сюда. Но, по крайней мере, ваши родители живы. И вы не единственный, кто любит Атратис…

На глаза наворачиваются слезы. Не знаю, вызваны ли они гневом или горечью чувств, но одно я знаю точно: я не позволю Люсьену Руквуду видеть, как я плачу.

Дверь в комнату распахивается, и я вижу Летию. Долю мгновения она стоит на пороге, широко раскрыв глаза и рот от изумления.

– Что здесь происходит? Адерин?

Я не отвечаю на вопросы, проскакиваю мимо нее и выбегаю в коридор.

Я бесцельно и неосознанно бреду по коридорам. Моя единственная мысль – убраться как можно дальше от Люсьена. Наверное, я таким образом пыталась избавиться от гнева и боли, но они никуда не рассеиваются, а оседают тяжелой массой у меня под ребрами. В конце концов я останавливаюсь, чтобы перевести дыхание, и оглядываюсь.