Элизабет Корр - Лебединый трон [litres]

Я, как никто другой, должна об этом знать.

– Это было ужасно, Люсьен: то, как умер Флейфезер. Я была той, кто сказал Зигфриду убить его. Я стояла и смотрела, как он страдает. И я была рада этому.

Люсьен подходит и встает рядом со мной. Он собирается взять меня за руки? Обнять меня, как в ту ночь, когда Патрус напал на меня? Я бы хотела, чтобы он это сделал. Мое сердце, все мое тело, жаждет прижаться к нему. Почувствовать себя защищенной, хотя бы на мгновение. Но он лишь нерешительно кладет руку мне на плечо.

Полагаю, это все, на что я могу рассчитывать.

– Это ничего бы не изменило, Адерин. Что бы вы ни сказали и ни сделали, Зигфрид все равно собирался убить его.

– Возможно.

Я никогда не буду в этом уверена.

Сделав над собой усилие, я гоню мысли об отце прочь. Сегодня утром будет еще одна свадебная репетиция – последняя, я надеюсь, – поэтому я отсылаю Люсьена отдыхать, вызываю Летию и надеюсь, что присутствующие не заметят (или, по крайней мере, не прокомментируют), как устало я выгляжу.

Летия уговаривает меня позавтракать перед выходом из комнаты, и не зря: репетиция тянется почти четыре часа. Почтенная монахиня настаивает на том, чтобы отработать с нами каждую деталь церемонии. Мы слышим (не один раз) чтения из литаний. Мы слушаем Респонсорий, исполняемый хором бескрылых певцов, рискованно сгрудившихся у края платформы. Мы практикуемся в ходьбе и коленопреклонении в нужные моменты. По какой-то причине самого Зигфрида нет, и Одетте приходится давать свои клятвы почтенной монахине, что это дает нам двоим шанс легче ускользнуть, когда мы наконец-то заканчиваем.

Вместе с ней мы спускаемся по главной лестнице в прихожую, затем по широким каменным ступеням, ведущим во внутренний двор; мы направляемся к храму. Мост, перекинутый через внутренний двор, и ручей, который бежит от гор к фьорду, занят слугами. Они, как обычно, в перчатках, вычищают белый мрамор с хрустальными крапинками перед подготовкой к свадьбе. Они останавливаются и кланяются, заметив нас.

После сияния залитого солнцем двора темнота храма ослепляет меня; глазам требуется несколько мгновений, чтобы привыкнуть. Одетта направляется к одной из боковых часовен. Я следую за ней, наблюдая за движениями ее тела, когда она на мгновение опускается на колени, а затем встает, чтобы зажечь свечу перед изображением часовни на стене. Она так же грациозна, как одна из бескрылых балерин, которых мы наблюдали в большом зале, кажется, несколько месяцев назад.

– Ну что, кузина, пройдемся пешком?

Насколько я вижу, здесь больше никого нет, поэтому я беру ее под руку, и мы начинаем прогуливаться по краю закольцованного центра. Наши шаги по узорчатому полу эхом отдаются в пыльном полумраке.

– Как давно ты знакома с Зигфридом, Одетта?

– Думаю, не очень давно. Он провел некоторое время при дворе, пока рос, как и большинство дворян. Но он немного старше нас с Ароном. Арон никогда его не любил. А я слишком нервничала, чтобы разговаривать с ним. Мне пришлось довольствоваться тем, что я могла любоваться Зигфридом на расстоянии. – Она слабо улыбается и искоса смотрит на меня. – А что?

– Потому что он упомянул кое-что, пока мы были одни. – Я делаю паузу, нахмурившись; я озвучила это так, словно он обсуждал свою любимую еду. – Я хочу сказать, он кое в чем признался.

– Признался? – Брови Одетты выгибаются дугой. – Ты заставляешь меня нервничать.

– Ты правильно делаешь, что нервничаешь, – я пытаюсь придумать какой-нибудь способ, чтобы смягчить то, что собираюсь сказать, но не могу. – Зигфрид виноват в болезни твоего отца, Одетта. Он хочет убить короля. И после этого…

– Полагаю, ты хочешь сказать, что он собирается убить и меня тоже. – Ее голос легок и легкомыслен. – Что бы ни говорили Арон и Люсьен, Зигфрид не похож на своего отца.

– Нет, он гораздо хуже. Он планирует не убить тебя, а отравить наркотиком. Чтобы навечно запереть тебя в облике лебедя.

Она с облегчением смеется.

– Нелепо. Это невозможно. Он сбил тебя с толку, кузина. Или ты пытаешься напугать меня. – Ее улыбка исчезает. – Неужели ты так отчаянно хочешь разлучить нас, Адерин? Неужели ты думаешь, что, если я разорву помолвку, он придет к тебе?

– Нет! Я не хочу ничего подобного. Если бы ты только знала, сколько лжи наговорил Зигфрид. Даже моя способность к трансформации – ложь: это зелье, которое он дает мне, изменяет мою форму, а не меня. Я была… я была обманута им, как и ты. Пожалуйста, Ваше Высочество, вы должны выслушать меня…

– Но я не знаю, кузина. Единственное, что я должна сделать, – это выйти замуж.

Я сжимаю кулаки.

– Одетта, я пытаюсь найти доказательства, подтверждающие мои обвинения, но в то же время ты должна защитить себя…

– Мне всегда нравилось это окно.

Сбитая с толку, я следую за взглядом Одетты и смотрю на огромное витражное окно. Оно должно быть обращено на юго-запад; цветастые стеклышки пылают, как будто освещены огнем. На нем изображена карта королевства, но вместо привычных границ доминионов и Собственности Короны представлены другие картинки: крошечные, застывшие изображения Соланума. Заснеженная гора, зеленый луг, бирюзовое озеро, дуб с золотыми листьями. Слишком много, чтобы я могла все разом разглядеть.

– Наше королевство прекрасно, не так ли? – спрашивает моя кузина.

– Да. Так и есть.

Она поворачивается ко мне лицом.

– Ты говоришь мне, чтобы я защищала себя. Но кто защитит народ королевства, если не я?

– Арон действительно хочет править. Если бы нам удалось убедить Собрание…

Одетта качает головой:

– Ты же знаешь законы, кузина. Если я откажусь выйти замуж, я не смогу править. Арон не способен летать, поэтому он не может править. А теперь ты говоришь мне, что тоже бескрылая. Если мой отец умрет, а я не выйду замуж или откажусь от престола, к кому обратится Собрание? Кто следующий в очереди?

Я бормочу в ответ:

– Аурик из Олориса. А за ним – Зигфрид.

– Именно. Зигфрид. – Ее голос становится жестким. – И я могу назвать тебе дюжину придворных, которые согласятся выйти за него замуж, убийца он или нет, чтобы носить корону. – Она берет меня за руки. – Как я уже говорила, я не слепая, кузина. Я знаю, что мой жених не тот человек, каким бы я хотела его видеть. Я признаю, что ты пытаешься помочь мне. И если бы у тебя были доказательства, о которых ты говоришь…

– Но если мы скажем об этом Собранию, они могут помочь. Где-то под Цитаделью лежит тело…

– Кузина, ты лишь недавно избранная защитница, ты не можешь летать и провела при дворе всего несколько недель. У тебя нет поддержки за пределами твоего собственного доминиона. Собрание тебе не поверит, – она вздыхает. – Они будут слишком бояться Зигфрида, чтобы поверить тебе. Если королева не вмешается, я выйду за него замуж. Если то, что ты говоришь, правда, как только я стану королевой, у меня будет власть остановить его. Я надеюсь.