Мелисса Бродер - Рыбы [litres]

Вот как ты существуешь в мире, подумала я. Вот как ты живешь.

– Я так тебя хочу, – сказал он.

Оставаясь под одеялом, чтобы удержать тепло, он подтянул платье вверх и стащил через мою голову. На мне остались только трусики. Он прижался лицом к ложбинке между моими маленькими грудями, поласкал их, пососал. Он целовал и облизывал мой живот, потом спустился ниже, прошел по трусикам до клитора, покружил над расселинами бедер, складкой у места встречи губ. Поглаживая меня сзади, он стянул трусики, прижался лицом к впадине между ног и глубоко вдохнул, словно там собрался весь кислород.

– Боже, как хорошо ты пахнешь.

Он стянул с меня трусики.

– И какая роскошная вагина. Так бы просунул туда лицо и остался жить в ней навсегда.

– Так и сделай. – Я нервно рассмеялась.

Тео вылизывал меня, а я смотрела на его затылок. Хотя он и сказал раньше, что может делать это всю ночь, я все равно нервничала, не зная, сколько же времени ему нужно, чтобы кончить. Я стонала от удовольствия, но ждала и хотела другого: чувствовать его во мне и видеть его лицо. Словно прочитав мои мысли, он просунул палец. Я охнула.

– Хочу тебя.

– Сильно? – не поднимая головы, спросил Тео.

– Очень.

Он уже взялся за дело, и я почувствовала, как что-то уперлось мне в голень.

– Дай его мне. Пожалуйста. Можно?

Тео забрался на меня; его лицо нависло над моим, грудь прижалась к моей, а член поместился у меня между бедрами, на влажном клиторе.

– Нам ничего не надо. Я принимаю таблетки.

Едва сказав это, я расхохоталась как сумасшедшая. О чем речь? От чего я предостерегаюсь? Боюсь забеременеть от кого? Да, верно, я принимала противозачаточные. Как бы. Но подходила к этому вопросу не очень ответственно. Иногда забывала и пропускала по нескольку дней. Иногда устраивала перерыв на целый месяц. Джейми знал об этом, но за все наши годы вместе я ни разу не залетела. Он всегда кончал мне на живот. Боялся, что я забеременею и это будет удар по его свободе – эмоциональный осадок от аборта или, что еще хуже, ребенка. Джейми боялся, но не настолько сильно, чтобы надеть презерватив. Я не помнила, принимала ли таблетку накануне, но разве можно забеременеть? И если да, то родится ли ребенок с ногами или с хвостом? А может, со щупальцами, как осьминог? Насчет болезней опасений не было. В голове не укладывалось, что Тео, живя в соленой воде, может быть опасен в этом отношении. Меня не интересовало, сколько женщин у него было. Пусть даже передаст мне все свои болезни, вроде какого-нибудь неведомого морского сифилиса или чего-то еще. Я не против. Мне все равно.

Глядя мне в глаза, он потерся членом по щели и медленно-медленно нырнул в нее. Я охнула, он застонал, и мне захотелось съесть этот стон. Он был во мне, и я не могла в это поверить. Раньше, в спешке и горячке, я никогда не думала об этом вот так: один человек внутри другого. «Вошел», как пишут в любовных романах. С каждым толчком он целовал все глубже и требовательнее, и я выдыхала ему в рот. Принимая во внимание хвост, он оказался весьма ловок. Двигаясь в едином ритме, мы смотрели друг другу в глаза, и я чувствовала, что мы создаем что-то вместе. Незнакомые, родившиеся сами собой, первобытные звуки исторгались из меня. Но потом его во мне стало как будто меньше… еще меньше…

Он вышел, встряхнулся и смущенно посмотрел на меня.

– Извини. Иногда, когда у меня в первый раз с кем-то новым, я начинаю нервничать. Это давление. Но с тобой так хорошо. Ты такая… замечательная. Я хочу доставить тебе больше удовольствия. Хочу, чтобы ты испытала новые ощущения.

Изгибаясь, он сполз ниже. Потеряв эрекцию, он был полон желания компенсировать неудачу. Как и раньше, на камне, я полностью отдалась в его руки, сосредоточившись исключительно на своих ощущениях и ни на что не отвлекаясь. И в этот раз я кончила не для богов или звезд, а только лишь ради него. Кончила ему в рот, выкрикнув его имя. Пик наслаждения не спадал долго, и я чувствовала себя подвешенной во времени или пространстве, словно разделение между секундами просто стерлось.

Потом, когда все улеглось, он остался лежать, прижавшись щекой к моему правому бедру. Я ощущала крепость соединивших нас уз и знала, что разорвать эту эмоциональную связь невозможно. Теперь я принадлежала ему.

Я читала где-то, что женщине для возникновения привязанности требуется полтора траха, и происходит это на середине второго. Теперь я знала, что это же верно и в отношении вылизывания пуси. Тео лежал, уткнувшись лицом мне в колени, и я щекотала его шею. Потом в другой комнате залаял Доминик.

– Хочешь познакомиться с собакой?

– Не хочу. Мне, наверно, скоро уходить.

– Что тебе там делать? Какие-то дела? Разве ты не можешь остаться со мной еще ненадолго? – Я потрепала его по голове.

– А может, ты уйдешь со мной в океан и останешься навсегда? – улыбнулся Тео.

– Там слишком холодно. Но вообще-то я намерена приходить на берег почаще. Хочу видеть тебя постоянно. Когда мы встретимся в следующий раз?

Просто быть с ним – этого мне уже было мало. Тео еще оставался в доме, а я уже чувствовала себя так, словно его нет, словно он ушел. Я будто смотрела сквозь него и видела пустоту, чувствовала, как он ускользает, колеблется между здесь и там, гаснет и вспыхивает, как строб. Я уже тревожилась, представляя момент, когда Тео уйдет. Сколько еще ему нужно, чтобы пресытиться? Даже если я приготовлю его и съем, поджарю все его вкусности со сливочным маслом, проглочу и переварю, этого все равно будет мало.

– Скоро.

Доминик продолжал беситься.

– Наверно, будет лучше, если я сначала выгуляю его, а потом отвезу тебя к океану. К тебе не подпущу, буду держать на поводке.

Но стоило мне только открыть дверь буфетной, как Доминик вырвался из комнатушки, вспрыгнул на софу и метнулся к Тео.

– О боже! Доминик! Нет! Нельзя! – закричала я, оттаскивая пса в сторону. От страха пеленой заволокло глаза, и Тео на мгновение как будто исчез. Потом он снова появился, но тут же расплылся, пропал, а потом словно вынырнул из тумана: сначала темная голова и торс, а затем хвост до самых последних плавников. Выглядел он хрупким и беззащитным.

– Черт, – выругался Тео. – Вот так вот оно и бывает. Об этом я и пытался тебе сказать. Вот почему мне небезопасно здесь находиться.

– Прости, прости, мне так жаль.

– Ты можешь выгулять его позже, а сейчас просто отвезти меня на берег?

Держа Доминика за ошейник, я снова запихала его в буфетную и заперла дверь.

– Мне так жаль, что он напугал тебя.

Тео, похоже, и сам чувствовал себя неловко из-за того, что испугался.

– Пожалуйста, отвези меня к камням.

Мы погрузили его в тележку и укрыли одеялом. На пляже было холодно, и влажный от прибоя песок застывал на ногах. Солнце только что село, небо еще темнело, и мы оба молчали. Неужели я все испортила? Конечно, Доминика следовало держать в буфетной, но кто же мог подумать, что он поведет себя столь агрессивно. Я не знала, так ли уж сильно испугался сам Тео или больше пострадала его гордость. Возможно, случилось и то и другое.