Иван Першин - Еглеоп

— Фуго. Может, ты выйдешь на сцену вместо того болвана? Прочтешь лекцию. Людям будет интересно.

Согнутый крест на посохе очередной раз склонился, благословляя присутствующих.

— Ты недооцениваешь тягу к воссоединению, Яврана. — Фуго задрал голову вверх, пытливо изучая потолок, — Когда ни о чем другом помыслить не можешь. Страдаешь ежесекундно, жаждешь поглотить, все, что еще не в тебе.

— Знаешь, когда ты начинаешь говорить о хаосе, очень сложно поверить, что ты затеял все не ради него.

— Я никогда и не призывал верить мне, вы с Басаши сами пришли с вопросами. Вера нужна тем, кто не способен сам управлять ситуацией. Когда я возьму все под контроль, можете даже создать новый культ в честь меня.

— Спасибо за откровенность, о учитель. Долго нам еще здесь сидеть?

Священники в белых одеждах двинулись между рядов, предлагая вкусить из своих рук.

— Нужно кое с кем тебя познакомить. Присоединимся?

— Знаешь, Басаши меня и на более сомнительное мероприятие с дарами таскал недавно. Но все равно, алкоголь и пшеница, не те вещи, которые лишний раз стоит закидывать внутрь. Мне нравится это тело.

Люди потянулись к выходу. Задерживаются только чтобы сделать еще одно удачное фото. Благодатью на службе главного иерарха можно зарядиться на несколько дней, одобрение в соцсетях будет греть сердца дольше. Фуго с Явраной отправились в малый зал.

Люди в красном. Люди в черном, подпоясанные пурпуром. Люди в деловых костюмах. Никто не знает, кто здесь выше или ниже в иерархии, знают, что случайных гостей тут нет.

— Секретарь Бафетто, позвольте представить мою спутницу. После… события вы будете получать инструкции от нее.

Человек с перевернутым крестом плотоядно окинул Яврану.

— Буду счастлив выполнить любую просьбу столь очаровательной синьоры. Желаете задержаться сегодня? Для ордена это будет большая честь.

— Мы подумаем.

Секретарь угодливо склонился и, пятясь, отошел от важных гостей.

— Хочешь поиграть в змейку?

— Насладиться дряблыми телами, глядящими на меня как на кусок мяса? Благодарю.

— Будут смотреть, как прикажешь.

— Фуго, что они мне могут предложить, из того, что я сама себе не могу позволить? Мужчин, женщин? Детей, которыми они торгуют? Меня воротит от того, как пресыщенность называют утонченностью.

— Откуда эта мягкотелость? Мне казалось, тебе нравится все, что предлагает Еглеоп.

— Не надо путать мягкотелость, с представлением о моральном уродстве. Когда к своему виду относятся хуже, чем я.

— Моральные уроды… Может быть, хотя мы с тобой еще большие с точки зрения хаоса, например. Они нам нужны. Этим уже некуда отступать.

— Как ты их убедил следовать за собой? Они ведь все делают добровольно.

— Чудеса. Одно дело, когда про них читают в книжке, другое, когда видят своими глазами.

— И никого не грызет совесть?

— Слушать совесть — значит переосмыслить уже совершенное. А там столько, что проще сразу повеситься.

— Если мы тут останемся с Басаши вдвоем, сами сможем любую гекатомбу организовать.

— Любая не подойдет. Дело не в количестве. И даже не в добровольности, хотя добавляет мощи. Жертва должна осознавать, что она ЖЕРТВА. С первой вашей попытки вылетело в сотни раз больше, чем с десятка уже мертвых.

— А когда Тобиас войнушки устраивает?

— И что у него выходит? Яркие вспышки, которые на время заставляют хаос впасть в безумие?

— Ты сам говорил, что это его нормальное состояние.

— Хаос может быть разумным, когда захочет. Весьма. Выделить одно или несколько сознаний. Его сводит с ума энергия, уплывающая мимо. Но он привыкнет. Уже почти привык. Совет это понимает, и все равно даже слышать не хочет мое предложение.

— Фуго. Мы крупно рискуем. Никому не понравится то, что ты планируешь, не только совету.

— Неважно. Смирятся, рано или поздно. Что им еще остается?

Опять Рита. Что за привычка, насвистывать по утрам? Сквозь сон слышно, как к хижине идет. Теперь каждый день со своей зарядкой на рассвете поднимать будет?

— Не спишь уже? Молодец, рассвет наше… — Рита осеклась, уставившись на сидящую в постели Яну, — Твой глаз.

Нерахри подскочила и закрыла ладонью левый.

— Видишь что-нибудь?

— Нет, Рита, с чего вдруг?

— Он цвет поменял. — Нерахри взяла девушку за плечи и подвела к зеркалу над тумбочкой. — Сама посмотри.

Здоровый, карий, как всегда. Другой, словно ломтик июльского неба.

— Грегор говорил, что зрение может вернуться, — Яна осторожно провела пальцами по веку.

— Может, — кивнула Рита. — Эндокринная и нервная системы крепко связаны, и изменение цвета сигнализирует о значительном изменении в них.

— Это из-за вчерашнего посещения Деклаэла?

— Полагаю, вариантов ответа не много. Вряд ли это результат наших утренних упражнений, Грегор точнее скажет. Идем?

Идем. Все равно не отстанешь.

По дороге к опушке Яна несколько раз закрывала здоровый глаз. Безрезультатно, правый не видит совсем ничего.

Но цвет. Поменялся ведь за одну ночь, так не бывает. Может, не соврал нерахри и зрение вернется? А с чего бы ему тут врать. Обманул при первой встрече, но дальше, вроде, правду постоянно говорит. Хотя, кто их поймет.

Гимнастика прошла быстрее. Тело само отзывается на сигналы Риты, мозг не успевает осмыслить. Никаких слов, в голове только образы. Наверное, так и надо, зачем пытаться обдумывать, если все работает хорошо.

Она почувствовала себя полностью проснувшейся уже через пару минут. В этот раз и лес не молчит, пение птиц, шум деревьев не отвлекают, расслабляющим фоном вплетаясь в движения.

Образ Риты понятны, движения естественны. Да, так и надо, с утра, пока желудок пуст, а сознание не отягощено дневным опытом. Стоит отдаться ощущениям, перестать с ними спорить, как все становится на свои места.

— Закончили. Вчерашний вечер тебе явно на пользу пошел, в восприимчивости ты прибавила.

— Наверное. Если бы меня еще не кидали в галлюцинации как ребенка в реку.

— Кидали? Момо вчера старался как для себя любимого. Бросил тело, как ты вышла, и отправился успокаиваться в свои миры.

— Я про Грегора. Он всегда такой бесчувственный?

Рита взглянула исподлобья, качнув склоненной набок головой.

— Я его много лет не видела увлеченным чем-то или кем-то так же сильно, как тобой. А когда Грегор увлечен, он просто не оставляет места для эмоций. Только результат. Зануда он, в общем.

Девушки рассмеялись одновременно.

— Он всегда был таким?

— Нет, конечно. Раньше все было гораздо хуже. Ты даже не представляешь, как с ним было тяжело, когда мы начали осваивать Еглеоп.

— Вы не были знакомы до этого?

— Знакомы… да. Но, понимаешь, когда постоянно приходится значительную часть внимания тратить для поддержания неконфликтности, очень сложно коммуницировать долго. Так или иначе, при общении в Деклаэле, вступают в контакт и реальности нами порожденные. Это напрягает. С другой стороны, создавать что-то общее тоже не особо понятно зачем. Оно разрушается, как только мы перестаем взаимодействовать. То ли дело, когда появилась возможность творить нечто, продолжающее жить после того, как сместил с него фокус внимания.