Виктория Самира - Голос империи [СИ]

— Мне всегда нравились понимающие люди.

Триединая империя, Альварские горы

Покои матроны Лиманны

Лиманна, негласно называемая королевой альвов, с вызовом посмотрела на свою советницу.

— И попробуй не воспользоваться случаем.

— Я, возможно, не улавливаю связи, — осторожно сообщила придворная дама. — Причем здесь наши интересы и… казнь какого-то человека из империи?

— А ты улови, — альва поморщилась от досады. Лично для нее все было совершенно очевидно. Но приходилось разъяснять прописные истины. — Он приемный сын Норы Коннор. И, соответственно, сводный брат ее дочери.

— Я это помню, он даже жил здесь какое-то время.

— Конноры у меня уже вот где, — королева провела ладонью по горлу. — Со своими глупыми лозунгами и принципами. Но я не могу взять и, скажем… сделать так, чтобы их многочисленное семейство стало не столь… многочисленным. А то и вовсе не стало. Никакого семейства. У нас с ними слишком близкое родство, чтобы у людей не возникло вопросов или подозрений.

— Мы уже сделали все, чтобы Нора не присутствовала в совете имперских лордов. Ее слово больше ничего не значит. Она даже больше не леди.

— Что не отменяет их влияния. Тем более, этот выродок Люциус снова вылез из норы. Никак не успокоится? Они не понимают, что ставят под удар доходы альварской короны и само будущее нашей автономии. А я не понимаю, что мы все еще делаем в составе империи, и зачем нам все эти… люди.

— Только причем тут Виктор? — решилась прервать этот поток мыслей советница.

— К нему лично у меня нет никаких претензий, — вздохнула Лиманна. — Он может перестрелять хоть всех травоядных скопом. Но фамилия Коннор должна быть замазана. И желательно кровью. Тогда Нора уже не сможет рассчитывать на то, чтобы посадить свою дочь на альварский трон.

— Да, моя королева, — советница склонила голову, чтобы не продемонстрировать, как ее раздражает это вынужденное раболепное обращение. Де-факто должность была выборной и в имперских рангах приравнивалась к мэрской. Но Лиманна была на этот счет другого мнения. За оспаривание которого можно было легко остаться без головы.

— Большинство из двенадцати семей просто обязаны проголосовать за смертный приговор. Меня не интересует, как ты этого добьешься. Мне важен результат.

Придворная дама нервно сглотнула. И снова промолчала. Кивнула, подтверждая, что приказ принят, и удалилась.

Джалан, район Хеске, редакция журнала Дива

Кабинет главного редактора

Лори ковыряла вилкой свой обед безо всякого аппетита. Ее больше интересовала информационная пища, которой щедро потчевал империю Иммур-Кемаль Велес, «рупор империи».

— Тагиру нужна оппозиция, — горячился журналист, вращая водянистыми глазами, утонувшими в отечных складках кожи. — Я уверен, что и сам император так считает. Иначе бы он не допустил такой полемики вокруг убийства доктора Коди…

— Какой ты красноречивый, — Лори метко пульнула в мусорную корзину куриную косточку.

— Но Виктор Коннор — это не оппозиция, это вызов империи! После казни его сердце нужно сжечь, превратить в пепел и развеять над Альварскими горами, из которых он и пришел в столицу! В высших кругах столицы вообще не должно быть людей, выросших в дикости! Может быть, это семейное? Сестра лорда тоже неоднократно пыталась дестабилизировать обстановку в империи. Фанни Коннор — известная активистка, выступающая за реформу ресурсной политики и сохранение экологии Альварских гор. Но по факту ее тоже можно признать преступницей. Ведь пикеты ее сторонников неоднократно саботировали работу добывающих компаний, а значит, отразились на экономике нашей страны…

— Ах ты ж сукин кот, — Лори с ненавистью посмотрела на экранное лицо коллеги. — Как же ты быстро переобулся. Язык бы тебе поганый вырвать. И засунуть в жопу. Вот там ему самое место, говна ты кусок.

Телефон пискнул, напоминая, что до следующей встречи осталось сорок минут, и пора заканчивать как с едой, так и с просмотром новостей.

Триединая империя, Джалан

Район Эззо, Академия государственного управления

Де Зирт предпочитал общаться со всеми нужными людьми на своей территории. Во-первых, чтобы не терять лишнего времени: поездки по огромной столице расходовали этот бесценный ресурс в чудовищных количествах, а дел было слишком много. Во-вторых, он лично установил в кабинете все необходимые артефакты против лишних глаз, ушей и прочих любопытных носов.

И дама, зашедшая в этот кабинет без стука и приглашения, быстро оценила масштабы интерьерной подготовки: безобидные с виду статуэтки, мозаичные панно и прочие якобы декоративные элементы. Окинула внимательным взглядом и хмыкнула. Разбиралась.

Де Зирт снова вспомнил про секретаря, которого стоило завести в приемной. Потому что гостья пришла абсолютно не вовремя. С минуты на минуту должен был явиться важный посетитель, которому не понравится, если в кабинете будут посторонние.

— Госпожа, я могу попросить вас зайти ко мне, скажем, через полчаса? — предельно вежливо попросил магистр.

— Можете. Но, когда меняете планы, предупреждайте заранее. У меня сегодня еще несколько встреч. И ни одну я не могу перенести.

Дама молча положила на стол визитку. На ней не было ни имени, ни телефона. Только надпись на халахинском «Джа». Буква. А затем она сняла капюшон и полюбовалась произведенным эффектом.

— Однако здравствуйте, — просипел де Зирт. Его давно никто так не удивлял.

Теперь он начал рассматривать гостью более внимательно, не стесняясь. И степень его удивления продолжила расти. Первым делом он оценил ее плащ, украшенный лазурной вышивкой. Это был не декоративный позумент, а самый настоящий нефритовый композит. Точно такой же был нашит с изнаночной стороны на балахоне самого магистра. Рассеивающий артефакт, буквально «отводящий глаза». Если он активирован, чаще всего для этого достаточно было поднятого капюшона, то на носителе невозможно полностью сфокусировать взгляд, запомнить или опознать. Причем, любые сканирующие амулеты будут бессильны.

Следом шли многочисленные побрякушки. И снова — редчайшие поделки старой школы, умело имитирующие обычные украшения. В особенности ему бросился в глаза ментальный накопитель солидных размеров. Если носить лет десять, не снимая, потом можно еще лет пять продержаться только на запасах остаточного эфира. Или продать полностью заряженный медальон за такие деньги, что хватит до конца жизни и еще внукам останется.

Магистр не сразу, но все же вспомнил, что это за женщина. И еще больше изумился. «Вот, значит, как вы прячетесь! На виду у всех!»

Так же, как и музыкант-связной, Джа сделала все, чтобы быть на виду. Только окружающие искренне полагали: максимум ее ментальных возможностей — предугадывание модных трендов. И профессия журналиста, или как ее там, редактора — да уж, лучшего прикрытия не придумать. Вот сучка халахинская!