Кейтлин Дэвис - Голубка и ворон [litres]

Лиана тут же заинтересованно встрепенулась.

– Куда?

Ксандер пожал плечами, не желая разрушать ее ожиданий.

– Сюрприз.

Она сильнее сжала его руку.

– Идем же!

Болтая о пустяках, они шли по коридорам замка, поднимаясь все выше и выше, направляясь к королевским покоям, которые через несколько коротких недель Лиана назовет своими. Ксандер лишь отчасти следил за ходом разговора. Ему приходилось прикладывать огромные усилия, чтобы сдерживать радость предвкушения от осуществления его мечтаний. Он понимал, конечно, что характер у Лианы совсем не такой, какой, по его представлениям, должен быть у его спутницы жизни. Она – вся движение и действие и не станет сидеть спокойно, если можно летать. Однако мечты прискорбно не соответствуют реальности, а надежда делает недостижимое возможным. Сердце громко колотилось у Ксандера в груди, когда они подходили к заветной комнате, томительно замирая от предвкушения – а что, если?

Взявшись за дверную ручку, Ксандер медленно повернул ее и, отойдя в сторону, стал внимательно всматриваться в лицо своей пары, ожидая реакции.

Его личная библиотека располагалась в самой высокой башне замка и представляла собой узкое цилиндрическое пространство высотой в три этажа, все стены которого были заставлены книжными стеллажами между окнами. Многие тома из собрания, которым не хватило места на полках, стопками громоздились на полу, такие высокие, что грозили вот-вот рассыпаться. Длинный узкий стол в центре комнаты служил Ксандеру рабочим местом. Кроме этого из мебели в библиотеке имелись лишь два стоящих у большого камина кожаных кресла, одно новое, а другое сильно потертое.

Восторженно ахнув, Лиана принялась осматривать комнату, открыв рот от изумления. Поспешно войдя, она закрутилась на месте, стараясь объять взглядом все разом. Крылья ее трепетали. Ксандер почувствовал, что по его телу струится волна чистого золота, сравнимая разве что с нектаром колибри.

Выждав мгновение, он вошел в библиотеку вслед за Лианой, стараясь отогнать осаждающие его мечтания. Это оказалось невозможным. Ксандер смотрел на помещение, известное ему, как никому другому в замке, другими глазами – как будто впервые видел. Потому что кресла перестали быть просто креслами, но превратились в кресла, в которых они с Лианой будут сидеть зимними вечерами, когда окна затянет морозным узором, а в камине станет уютно потрескивать огонь. И стол отныне перестанет пустовать, на его поцарапанной деревянной поверхности появятся свитки пергамента и раскрытые книги, к которым они с Лианой будут обращаться во время жарких дебатов. Переведя взгляд на полки, уходящие под потолок, он увидел, что Лиана мечется между ними, набирая больше томов, чем способна удержать ее хрупкая фигурка.

Ксандер вздрогнул, осознав, что мечты существуют не только в его воображении, они стали реальностью. Хлопая крыльями цвета слоновой кости, его принцесса порхала по комнате, поднимаясь, опускаясь, кружась, стараясь увидеть все и разом. Поначалу Ксандер не верил своим глазам.

Потом поверил – с упавшим сердцем.

В действительности в ее руках не было книг, и смотрела она вовсе не на полки, а на окна. Чем дольше он за ней наблюдал, тем сильнее она напоминала ему светлячка вроде тех, кого они с братом ловили в детстве. Светлячки встревоженно метались в стеклянной банке, мерцая в темноте таинственным волшебным светом. Однажды Ксандер с Рэйфом заснули, забыв выпустить свою добычу, а когда проснулись поутру, обнаружили, что жучки превратились в черные шарики, неподвижно лежащие на дне банки. Только тогда он осознал, что они летали кругами не ради того, чтобы развлечь его, а в отчаянном стремлении выбраться на волю. После этого случая он никогда их больше не ловил.

– Какой поразительный вид, – восхищенно проговорила Лиана, прижимаясь носом к стеклу. Тоже, наверное, полагая, что таким образом сможет оказаться на свободе.

Бросив исполненный печали взгляд на камин, Ксандер подошел к окну и распахнул створки. Ветер, завывая, устремился внутрь, принялся шелестеть страницами книг. Лиана тут же подскочила к Ксандеру, а он указал рукой на пейзаж, притворившись, что именно его и хотел ей показать, стараясь придать своим словам энтузиазм, которого больше не испытывал.

– Отсюда весь Пилаеон как на ладони, – сообщил он, и восхищенная Лиана не заметила поблекшего тона его голоса. – Врата Таетаноса – это вон то белое пятнышко между горами. Смотри, солнце отражается в зеркале реки, протекающей через самый центр долины и города. Деревянные постройки на окраине принадлежат простым воронам, а в каменных домах, расположенных ближе к замку, обитают люди вроде тех, с кем ты уже встречалась. Не уверен, видно ли тебе, но большинство строений по берегам реки стоят на сваях или колоннах, потому что весной во время таяния снега река выходит из берегов и затапливает улицы. Видишь те черные арки, пятнающие лик города? Одна слева отсюда, другая вон там, а вон еще и еще. Мы называем их духовными вратами. Они ведут потерянные души через лабиринт нашего города к реке, чтобы по воде они добрались до входа во владения Таетаноса. Во всяком случае, так нам в детстве рассказывают. Вон главная городская площадь, хотя она не квадратная, а скорее прямоугольная, так как река делит ее на две части. Соединяющий их мост – самый широкий и плоский в городе. Установленные по обеим сторонам фонтаны красиво выстреливают водой в воздух. Каждый месяц на площади разворачивается рынок, куда стекается масса народа, зачастую без денег и товаров, просто чтобы посплетничать. В это время года дети иногда купаются в фонтанах, а зимой, когда вода в них замерзает, катаются по льду, держась за руки. Будучи ребенком, я постоянно наблюдал за ними, сожалея, что не могу присоединиться к веселью. Я никогда не покидал дворца, потому что… ну, уж тебе-то отлично известна причина. Как бы то ни было…

Он замолчал, не зная, что еще добавить. Но ему и не нужно было ничего говорить. Широко распахнув глаза, Лиана рассматривала городской вид, стараясь запомнить все до мельчайших деталей, впитать в себя его естество.

Несколько мгновений спустя она заморгала, сообразив, что Ксандер прервал рассказ, и повернулась к нему, нахмурив брови.

– Ты в самом деле любишь их, не правда ли?

– А? – не понял Ксандер. – Кого?

– Своих подданных, – пояснила она таким тоном, будто это очевидно.

– Не больше, чем ты – своих, – ответил он, чувствуя себя не в своей тарелке. Уж точно не своими действиями он вызвал столь пристальный интерес к себе.

Выражение ее лица по-прежнему оставалось теплым и решительным. Улыбаясь, она покачала головой.

– Нет-нет, ты действительно печешься о них. Это чувствуется в твоем голосе, а также в том, как ты рассказываешь о доме. Я любила свой дворец и голубей, но, признаюсь со стыдом, себя я любила больше. Ты не такой. Ты ставишь своих подданных на первое место, а себя на второе.