Ярослав Морозов - Ларин Петр и машина времени

Школа гудела от какофонии голосов. В вестибюле Петру не составило труда смешаться со стайкой детишек, сжимающих в руках футляры со всевозможными музыкальными инструментами.

Отдельно толклись старшеклассники. Девчонки постарше, и среди них Эльза, шушукались о чём-то в стороне. Спасаку-коцкого нигде не было видно. Пётр помахал Эльзе рукой, но она едва кивнула ему. Мальчик догадался, что Эльза решила на сегодня свои приключения закончить, а возможно, ей просто не хватило решимости показаться перед одноклассниками в обществе Спасакукоцкого, да ещё с каким-то малолеткой в придачу.

Подумав о вероломности слабого пола, Пётр побродил по коридорам в надежде обнаружить будущего дядю Жоржа. Попутно он не преминул вызвать перед собой фотографию будущего семейства Спасакукоцких и с тревогой заметил, что изображение Гражины на ней сильно поблёкло, точнее, едва различимой осталась лишь одна девичья фигурка, лицо почти слилось с фоном весенних листьев. Это свидетельствовало о том, что Эльза Капитанова пока не склонна видеть в Георгии Спа-сакукоцком свою вторую половину.

«Да… — расстроенно начал соображать Пётр. — Одна надежда на Зайченко. На то, что он всё-таки придёт на бал. И попытается помириться с Эльзой. И что делать это он станет в присущей ему грубой манере. То есть пристанет к ней после того, как закончиться бал. И потащит с собой в парк. А там должен появиться Спасакукоцкий, который будет Эльзу спасать». Финальный аккорд его умозаключений выглядел таким же расплывчатым, как лицо Гражины на фотографии.

Спасакукоцкого Пётр обнаружил на верхнем этаже. Тот сидел на лестнице, ведущей на чердак, и сосредоточенно грыз ногти.

— Ну? — Пётр бухнулся рядом. — Почему ты её отпустил?

— А что я? — забормотал Спасакукоцкий. — Она ещё во дворе вдруг попрощалась и пошла к своим девчонкам…

— Ясно, она боится, что ты не сможешь показать себя блестящим кавалером. А ты должен убедить её в обратном.

Спасакукоцкий недоумевающе пожал плечами.

— Хорошо, — сжалился над ним Пётр. — Можешь отдохнуть, пока будет этот ваш школьный концерт. Но потом начнутся танцы, и твоя задача — не отставать от неё ни на шаг. Помни: ты должен приучить её к тому, что ты пришёл с ней на этот бал и проводишь её домой, когда всё закончится. А потом в парке на вас набросится Зайченко. И попытается отпихнуть тебя в сторону, чтобы поговорить с Эльзой. Не волнуйся, на этот раз он будет один. Не пойдёт же он со всеми своими приятелями объясняться с девчонкой, которая выставила его на посмешище. И ты просто набьёшь ему морду. А потом вы с Эльзой будете вместе жить долго и счастливо целую жизнь.

— Я? Я набью морду Зайченко? Да он от меня мокрого места не оставит.

— Ты забываешь, что наблюдать за всем этим буду я. Вот увидишь, ты без труда распластаешь Зайченко по земле.

Отстав от Георгия Спасакукоцкого, Пётр отправился бродить по школе. Ему было интересно всё, в особенности показавшиеся нелепыми коричневые платьица с накрахмаленными белыми фартучками девочек участниц концерта.

— Слышь, малой, а прикид у тебя ничего, — раздался сзади задиристый, но дружелюбный оклик.

Опустив глаза на свои джинсы, Пётр догадался, что обращаются к нему. Обернувшись, он увидел мальчишку-старшеклассника лет пятнадцати, с улыбкой от уха до уха. Судя по всему, у мальчишки не было дурацкого комплекса, категорически запрещающего старшеклассникам знакомиться с малолетками. И вообще, эта улыбка от уха до уха… Было в ней что-то такое, что Пётр почувствовал, как на него дохнуло… нет, не домом, а временем. Его собственным временем. Эта улыбка… Пётр готов был поспорить, что эта улыбка ему предельно знакома.

— Откуда шмотьё-то? Поделись маленьким секретом. У тебя, наверное, родители в загран ездят? Может, ещё и пласты привозят?

Пётр мотнул головой, чтобы как-то поддержать разговор. Не всё в сленге подростков этого времени было ему знакомо.

К парню подошёл ещё один, его же возраста. В руке он держал зачехлённую гитару.

— Слышь, Илья, может, пока по пиву тишком? До нас ещё вон как долго, что мы, будем тут сидеть муть эту слушать?

И тут Петра осенило. Не оставалось больше никаких сомнений в том, откуда ему так хорошо знакома эта потрясающая улыбка. Именно эту добрую задорную физиономию он видел каждое утро, просыпаясь, на плакате над своей постелью. Илья Сафронов, лидер и вокалист популярнейшей группы «Террариум», печальные баллады которого сводили с ума всю школу номер семь и которые и заставили-то Петра взяться за самоучитель игры на гитаре.

— Пётр, — Ларин Пётр решительно протянул руку своему будущему кумиру. Нет, кумиру своего поколения. — А… можно с вами на пиво? И вообще (тут у него блеснула мысль)… Я уже слышал, когда вы выступали. Можно, вы напишете мне… автограф?

Пётр задохнулся от восторга, представив, как он поразит воображение своих одноклассников, поведав им о том, что умудрился слетать в прошлое, чтобы познакомиться с юным Ильёй Сафроновым и заполучить его автограф. Мальчишки-старшеклассника, только начинающего свои гитарно-вокальные опыты, призванные сломать позже все существующие каноны отечественного рока.

— Слышал нас? А где? Наверное, когда мы на Дне Победы вон там на площадке играли? Ну и попёрли же нас оттуда… мы же там три песни всего сыграть успели.

Впрочем, мальчишка говорил всё это, уже двигаясь вместе со своим товарищем и Лариным Петром в сторону «Пельменной», с которой Пётр успел познакомиться накануне. По пути, обрадовавшись продвинутому слушателю, Илья Сафронов рассказывал Петру о своих злоключениях, самым последним из которых было то, что его исключили из комсомола и выдрали на педсовете за то, что он упорно играл на школьных вечерах «неправильную», буржуйскую музыку.

Жёлтая бочка на колёсиках, появившаяся возле «Пельменной», несомненно, и была целью Ильи Сафронова. Небольшая очередь, выстроившаяся вдоль неё, состояла преимущественно из мужского населения питерской окраины.

Илья поздоровался за руку с лохматым мужчиной лет сорока, который своим неприкаянно-рассеянным видом напомнил Петру Ситникова.

— Приветствую, дядь Саш. Как ваше ничего? — Одновременно мальчишка считал медяки. — Три бокала возьми, а то тётка раскричится. Нет, два, — он взглянул на Петра и решил посмотреть на ситуацию реальнее, отказавшись от идеи угощать пивом очевидного малолетку, хотя и джинсового, хотя и порассказавшего ему по дороге кое-что о теперешней западной музыке. Правда, он не мог понять, почему так печально посмотрел на него Пётр, когда Илья Сафронов предложил ему встретиться завтра и принести послушать те самые виниловые пласты, которые он, очевидно, слушал запоем и которые были недоступны самому Сафронову. Не мог же Пётр ему объяснить, что к завтрашнему дню он ещё не получит возможность вернуться в школу номер семь, а после вряд ли ему ещё раз представится случай навестить Илью Сафронова в прошлом, чтобы привезти ему свой музыкальный центр с компактами. Более того, дотошно изучив биографию своего любимого музыканта, он отлично знал, что следующие пятнадцать лет Сафронову придётся проживать не очень радостную жизнь, — в этом времени не слишком жаловали музыку, которую он начинал играть…