Ярослав Морозов - Ларин Петр и машина времени

Музыкант поднялся. Эльза стремительно стала прикалывать к бретелькам пелерину.

— Музыкант наш сидит. А чего-это ты тут? Ну-ка, дай балалайку! Что, нету? А где твоя балалайка? А что это в углу? — по красному даже в темноте лицу Руслана и его тяжёлому, несвежему дыханию видно было, что выпускник уже, что называется, «пошёл вразнос».

— Руслан, посмотри, тут эта шмакодявка! — один из приятелей Руслана увидел Петра.

Однако всё внимание Зайченко было приковано к Эльзе. Пётр догадался, заметив растерянность музыканта, что подобные сцены, когда Зайченко набрасывался на мальчишек, осмеливавшихся заигрывать с Эльзой, были вполне в духе школьных традиций. И, похоже, подобная зависимость не всегда была так уж неприятна Эльзе, ей щекотали нервы такие бурные объяснения, дающие ей возможность выступать миротворцем и демонстрировать свою власть над звероватым Зайченко. Девушке льстило быть любимицей человека, который терроризировал всю школу. Однако она и сама чувствовала себя не очень-то уютно во время приступов ярости Руслана. Например, сейчас Эльза испугалась, вся её напряжённая поза свидетельствовала о том, что девушке уже не до шуток. Возможно, потому, что Руслан был пьян.

…Похоже, что Зайченко действительно не контролировал себя. Он не рассчитал силу удара, замахнувшись на мальчишку-гитариста, и тот, ойкнув, упал назад, громко (Петру показался очень страшным этот звук) ударившись головой о кирпичную стену. Он безжизненным мешком сполз по стене вниз и остался лежать на верхней ступеньке. Руслана это протрезвило мгновенно. Секунду он стоял безмолвный как столб. Затем дёрнулся к Эльзе, схватил её за руку и собрался быстро сбежать вместе со своей компанией, но тут его взгляд упал на Петра.

Отскочив в сторону, Пётр выхватил из кармана Волшебный Свисток. Особенно долгой и сложной трели у него не получилось, он продудел нечто краткое и очень понятное, что на языке всех мальчишек мира переводится как «Полундра! Наших бьют!». Зайченко подскочил к нему и изо всей силы толкнул его так, что Пётр кубарем покатился по влажной земле, чувствуя, как мелкие стёклышки и камешки впиваются в ладони. Он не успел вскочить, как его ещё раз пнула босоножка Зайченко, он услышал пронзительный крик Эльзы: «Руслан, не трогай его!» — но уже в следующую секунду рядом с ним на земле оказался сам Зайченко. Отчаянные трели Свистка застали Илью Сафронова на крыльце, где он, прячась за колонной от взглядов учителей, курил с мальчишками из школьного духового оркестра.

Двое парней в форменных костюмчиках духового оркестра машинально бросились за Сафроновым, когда тот понял, что слышит вопль о помощи. Илья на ходу сбил наземь Зайченко и повернулся к остальным:

— Блин, мужики, что тут вообще происходит! Какого чёрта…

Взгляд его упал на приятеля, который начал приходить в себя и теперь, постанывая, пытался сесть на ступеньку. Рубашка второго музыканта была залита кровью. Рядом на корточках сидела Эльза, сотрясаясь от рыданий.

Приятели Зайченко, видя, что дело приняло нешуточный оборот и драка переросла в настоящее ЧП, сами растерялись. Сафронов, не обращая на них внимания, присел на ступеньку рядом с приятелем, подсунув руку под его спину. Зайченко тем временем подхватился с земли и, увидев вокруг себя толпу мальчишек, рванул к себе Эльзу, прошипев ей в ухо: «Линяем!»

— Не трогай меня! — нервно закричала Эльза, но Руслан, не слушая её и не выпуская её локтя, бросился бежать школьными огородами к задней калитке школьного сада, которая отделяла его от городского парка.

Капитанова плакала и вырывалась, но разжать железные пальцы Зайченко ей было не под силу. Её светлые босоножки увязли в земле и, споткнувшись о какую-то торчащую ветку кустарника, она упала. Громко затрещала порванная пелерина. Эльза зарыдала ещё громче, но Руслан рывком тащил её дальше.

Именно в этот момент как из-под земли перед ними вырос Георгий Спасакукоцкий.

Оставшись в одиночестве, некоторое время он пропадал в школьном буфете, даже не пытаясь разыскать Эльзу. После, посидев немного в зале, отправился подышать воздухом по школьному саду в ожидании непосредственно бала. Конечно, ему уже давно хотелось уйти домой, но обещание, данное Эльзе, чему-то обязывало. Услышав крик и шум драки, он собрался незамеченным подойти поближе и посмотреть, что происходит, и тут наткнулся на бежавшую ему навстречу разгорячённую парочку.

— Помогите! — прокричала ему прямо в лицо Эльза, которая даже не разобрала в темноте, кого она видит перед собой.

Руслан, озабоченный тем, чтобы побыстрее унести ноги, даже не обратил бы внимания на встретившегося ему Спасакукоц-кого. Но «дядя Жорж» изо всех сил рванул из его руки руку Эльзы раньше, чем успел осознать, что он делает. Рванул с такой неожиданной силой, что Эльза не удержалась на ногах и снова упала. Зайченко пошатнулся и направил свой мощный кулак прямо в лицо Спасакукоцкому. Но тот резко выбросил ногу вперёд, и Руслан, которому ботинок Спасакукоцкого угодил прямо в солнечное сплетение, с громким воем скорчился на траве. Спасакукоцкий склонился над ним, но не затем, чтобы помочь подняться, а чтобы ещё раз огреть Зайченко ботинком. Тот дёрнулся, чтобы схватить противника за ногу и повалить рядом с собой, но Спасакукоцкому удалось вывернуться и ещё раз пнуть Зайченко.

Отскочив в сторону, Спасакукоцкий посмотрел на плачущую Эльзу. Платье её было всё в земле. «Надо её отсюда увести», — мелькнуло в голове «дяди Жоржа», и несколько минут спустя они забаррикадировались в женском туалете, где Эльза, стащив с себя потрепанный сарафан, замывала пятна под струйкой из умывальника, а Спасакукоцкий придерживал дверь — на всякий случай.

Пётр, бросившийся вслед за уволакивающим Эльзу Зайченко, успел увидеть лишь заключительный аккорд маленькой школьной драмы. Он увидел, как грязно матерясь, неуклюже поднимается с земли Руслан Зайченко и как Спасакукоцкий, поддерживая Эльзу под локоть, скрывается с ней за «аварийным» подъездом. Дождавшись их в вестибюле, он увидел, как свежеумытая и успокоившаяся Эльза выходит из бокового коридора, обмениваясь со Спасакукоцким репликами, которые всё ещё сопровождались машинальными всхлипываниями. Они не заметили Петра, отступившего в тень от колонны. Пётр услышал, как Эльза говорит, что в своём заметно мокром платье ей меньше всего хочется сейчас появиться в актовом зале в сопровождении мальчишки. Спасакукоцкий понимающе улыбнулся ей и снова исчез в школьном буфете.

Пётр устало вздохнул. Кажется, ему удалось сбросить с себя нелёгкое бремя сведения вместе собственных будущих дяди и тёти. Знакомство состоялось — причём не просто знакомство, получилась прямо-таки блестящая и одновременно душераздирающая история, представившая Эльзе Георгия Спасакукоцкого в самом лучшем, геройском виде. Отойдя к информационной доске, где ярче всего светила лампа дневного света, Пётр содрал с доски открытку, которую прислало учительскому коллективу какое-то промышленное предприятие. Подержав её в руках, Пётр ощутил, как шероховатая поверхность открытки превращается в глянец фотографии. Он взглянул на неё и понял, что нехорошее чувство не напрасно до сих пор не отпускало. На фотографии оставались лишь три человека — дядя Жорж, тётя Эльза и он сам. Все — на неестественном расстоянии друг от друга. Между ними была только весенняя зелень. От изображения Гражины не осталось даже нечёткого силуэта, который был различим ещё несколько часов назад.