Ярослав Морозов - Ларин Петр и машина времени

— Это и есть ваш нечаянный питомец? — спросил Ситников, склоняясь над постелью, в которой лежал мальчик.

— Добрый день! — вежливо произнёс Ларин Пётр, спуская ноги с кровати.

Петру показалось, что глаза Ситникова сейчас лопнут. Во всяком случае, они округлились так, что похоже было, будто они сейчас вылезут из орбит. Инстинктивно изобретатель отступил в тень, чтобы озабоченно глядящий на мальчика лесничий не мог увидеть его лица — потрясённого, мертвенно бледного. Опустив голову, Ситников сделал шаг к кровати, заслонив Петра спиной от света керосиновой лампы.

Несколько секунд Ситников усилием воли брал себя в руки. Наконец, тяжело сглотнув, он делано засмеялся:

— А я-то думал, Виктор Андреевич! Этого путешественника зовут Петром, и направлялся он в гости к своей тёте, экономке его сиятельства. Похоже, мальчик заблудился, идя пешком со станции. В этом возрасте все мы любим делать сюрпризы. Вот и этот молодой человек решил неожиданно предстать перед своей тётей. Ничего, это ему удастся, причём очень скоро. Не будем медлить в таком случае, Виктор Андреевич. Я считаю своим долгом немедленно доставить проголодавшегося сорванца в объятия любящей тётушки.

Ухватив Петра за форменный воротничок, Ситников потащил его к выходу. Лесничий вышел следом. Ситников наспех пожал ему руку, стараясь вложить в рукопожатие предельные заверения в своей искренности по отношению к вынужденному скрываться патриоту западных губерний. Через несколько минут лесничий остался один у дверей своей избушки. Задумчивым взглядом, в котором сквозила горечь, он проводил удаляющегося всадника.

…Петру, уцепившемуся за плечи Ситникова, никак не удавалось выговорить хотя бы слово. Тронув поводья, изобретатель заставил коня перейти на шаг, и Пётр наконец свободно вздохнул, перестав ощущать своими костями каждую выбоину на дороге, перескакиваемую резвым породистым жеребцом.

Осмелившись впервые взглянуть инженеру-химику прямо в глаза, Пётр виновато пробормотал:

— Ситников…

Изобретатель покачал головой.

— Пётр, я же только вчера ясно написал тебе, чтобы ты не приезжал… не прилетал сюда, а возвращался в две тысячи второй год.

Пётр закашлялся, дорожная пыль забила ему глотку. Справившись с першением в носу, он сказал:

— Ситников, я должен был вернуться сюда.

— В любом случае, Пётр, я рад тебя видеть. Хотя уже понимаю, сколь неразрешимые проблемы ты создал для меня в одну секунду.

Говоря всё это, Ситников продолжал трепать мальчишку по волосам. Они обнялись как старые друзья, не видевшиеся больше столетия.

— Тебе нужно обязательно переодеться, Пётр. В таком виде ты не должен никому попадаться на глаза. Это форма младших воспитанников Императорского пажеского корпуса, быть среди которых удостаиваются отпрыски самых приближённых к императорской фамилии семейств. Какой идиот тебе её дал?

— Вы, Ситников, — саркастически улыбнулся Пётр.

— Что ж… — задумался Ситников. — Разумовский оказался не таким невеждой, как можно было подумать, и позволил мне сделать лабораторию в прежней кузнице имения Разумовских.

Кузница, в которой жил теперь Ситников, была большим бревенчатым строением с высокой покатой крышей. Здесь было идеальное место для проведения экспериментов, чем, собственно, и занимался Ситников. Подтверждением тому служили многочисленные механические приспособления, валявшиеся во всех углах, а также инструменты и приборы на большом столе посреди кузницы. О прежнем назначении этого строения теперь напоминали только небольшая печь с горном у двери и наковальня. Половину бывшей кузницы занимала огромная конструкция, выполненная из дерева и стали. По форме она напоминала паровоз — несколько больших деревянных зубчатых колёс вертели шатуны, в свою очередь двигавшие разные по форме и размерам валы. Конструкция ожила и задвигалась, когда Ситников, придя в лабораторию, подбросил в маленькую топку несколько поленьев. Из небольшой трубы повалил пар, колёса стали вертеться, послышался пока ещё негромкий, но с каждой минутой нараставший гул.

— Как тебе моё обиталище, Пётр? — улыбаясь, спросил Ситников. — Я оборудовал здесь всё по своему вкусу.

— Совсем как в вашем ангаре, Ситников. Пётр с интересом осматривал конструкцию, пока Ситников возился в груде вещей.

— Вот тебе домотканая рубаха и холщовые штаны. Ботинки сейчас натрём камнем, чтобы не особенно блестели. Хорошо, что ты не выронил их, когда тебя напугал Цыган. И хорошо, что на твою странную обувь не обратил внимания Витожинский. Он слишком погружён в свои беды и беды своей несчастной родины.

Пётр остановился перед большим зеркалом и стал снимать мундир, который, как он искренне считал ещё минуту назад, был обычной школьной формой для мальчишки позапрошлого столетия. Натягивая на себя грубые холщовые штаны, он улыбнулся, вспомнив картинку из школьного учебника, изображающую Льва Толстого, занимающегося с крестьянскими детишками. Внезапно нахмурившись, он порылся в кармане форменной куртки и вытащил оттуда вырезку и фотографию.

— Смотрите, Ситников. Этот снимок мы с вами сделали буквально на днях. Это всё, что осталось от кладбища, которое тут, видимо, где-то недалеко. И здесь изображено то, что осталось от вашей могилы. Здесь не разобрать даты вашей смерти, но я с помощью некоторых магических ухищрений смог её восстановить. У меня до сих пор зверски болят ладони. Вас убили шестнадцатого сентября, Ситников, шестнадцатого сентября этого года. А если вы мне не верите, то вот ксерокопия из газеты «Петербургские ведомости». Здесь написано, что вы стрелялись на дуэли и были убиты. Хотя я предполагаю, что вы совсем не владеете оружием. Скорее всего этот подонок застрелил вас. Ситников, я кое-что услышал из вашего разговора с лесником. Я прав: этот поручик, которого так боится ваш приятель, — Семён Зайченко?

Не отвечая, Ситников внимательно читал заметку.

— Застрелен на дуэли 16 сентября 1864 года? Что? Эта мразь полагает, что я буду с ним стреляться? Да я… Господи, этого человека лучше обойти за три версты. Я почти не вступаю с ним в пререкания, разве что за вечерней партией в шахматы, на которой настаивает иногда граф, мне приходится выслушивать его гаденькие истории.

— Тем не менее он застрелил вас, Ситников. Здесь написано, что полицейский Зиновий Кулик провёл дознание. Но как знать, удалось ли ему на самом деле дознаться правды? Здесь написано, что этот гад пытал арестованных…

— Застрелен на дуэли… И это произойдёт в следующий понедельник?

— Именно поэтому, Ситников, я сюда и приехал.

Петру стало жаль Ситникова, который, казалось, сейчас расплачется.

— Понимаю вас, Ситников. Вы написали мне, что вам хорошо здесь. Вы хотели спокойно дожить свои дни в этом времени. Подозреваю, что вас здесь ценят больше. Граф покровительствует вашим экспериментам, и, наверное, вам удаётся оказывать всякие полезные услуги местным жителям.