Чайна Мьевилль - Кракен [litres]

Одно было в империи Тату – кебабная в Бэлхеме, по совместительству прибыльный источник наркоденег, где дистиллировали третьи глаза, которые извлекали и продавали отчаявшиеся. Другое – ювелирка средней руки в Блумсбери – исторически было завязано на Гризамента. Оба исчезли и, согласно большинству попыток вспомнить, по словам Сайры, никогда там и не были.

– Помнишь их, Дейн? – спросила Сайра.

– Нет.

– Ага. – Она скрестила руки. – Не помнишь. – Грузовик тряхнуло, и она приноровилась, тогда как Фитча пошатнуло, встопорщило его бороду и волосы. – Ни ты, никто.

– А ты откуда знаешь, что там что-то было? – спросил Билли. Сайра уставилась на него.

– Здрасьте, – сказала она. – Мы, наверно, незнакомы. Привет. Меня зовут Сайра Мукхопадхьяй, я лондонмант. Лондон – моя работа.

– Ты их помнишь? – спросил Билли.

– Я – нет, а город – да. Немного. Он знает, что что-то происходит. Их прижгло неидеально. Как бы… кожа зарубцевалась, что ли. Я помню, что помнила одно из зданий. Но их там никогда не было. Мы поднимали записи. Никогда. Весь день, когда должен был сгореть Гризамент, вокруг пердела пожарная машина. Пожарные просто катались по кругу и не понимали, зачем ехали.

– Это дело рук Коула наверняка, – медленно сказал Дейн. – Кто заставляет его… Где та бумажка? Которая была в книге? – Билли передал. – Вот. «Катахронофлогистон». Смотрите.

– Выжигание вещей из времени, – сказал Билли. – Да. Итак – кто и зачем?

– Он может знать, – сказала Сайра. – Он знает больше нас. – Она смотрела на Пола. Показала ему на спину. Долгая унылая пауза. – Может, он знает о Коуле. Может, даже не знает, что знает. – Они ждали, они мялись. Пытались придумать допросные трюки.

Заговорил Пол:

– Не надо. – Он не… Я вам скажу. – Он говорил так тихо, что им показалось, будто они ослышались, пока он не повторил: – Я вам скажу. Зачем ему кракен. Для чего. Я скажу вам все.

– Был один татуировщик в Брикстоне, – сказал Пол. – Я пришел сделать на спине такой здоровый, короче, кельтский крест, но не просто черно-белый – я хотел и зеленый, и вообще, короче, а это дело на часы. Я всегда люблю делать зараз – как-то сложно держать в голове много сеансов, короче, так что для меня либо все, либо ничего; всегда так было.

Его никто не перебивал. Кто-то принес ему выпить, и он выпил, не глядя никуда, кроме той пустоты, в которую уставился.

– Я знал, что будет больно, но заранее нажрался, хотя вообще-то и нельзя, но вот. Я уже бывал у этого татуировщика. Мы разговаривали, так что он меня немного знал. О моих знакомых, о том, чем я занимался, короче, всякое такое. По-моему, он говорил то, что ему сказали, потому что, по-моему, он, типа, искал кандидатов.

Он спросил, не буду я против, если придет еще один мужик – типа, другой татуировщик, сказал он, и они сравнят рисунки, – и я сказал, что мне пофиг. Мне показалось, на татуировщика он не тянет. Сам не знаю, что я имел для себя в виду. Но я слишком надрался, чтобы переживать.

Он смотрел, как на мне бил второй, и, типа, давал советы. Постоянно уходил куда-то в заднюю комнату. Думаю, мы все знаем, что там было? Точнее сказать, кто . – Пол издал жуткий печальный деланый смешок. Это была не та история, на которую они рассчитывали, но кто тут посмеет перебить?

– Мне показывали спину в зеркале. Татуировщик при этом каждый раз хихикал, а второй – нет, он все помалкивал. Видимо, они что-то сделали с зеркалом. Потому что, когда я смотрел, там был крест. Отлично выглядел. Не знаю, как они так сделали.

На второй день я снял бинты, чтобы показать подруге, и она такая: «Я думала, ты хотел крест». Я решил, она про то, что слишком мудрено получилось. Даже не взглянул. Только через некоторое время, когда сошли шрамы, оно проснулось.

За нанесением рисунка наблюдал Гризамент. А в той задней комнате, плененный и убывавший час за часом, был тот, кто стал известен как Тату. Такая эзотерическая заказуха. Не убийство – для убийства эти люди слишком по-барочному жестоки, – но изгнание, заключение. Возможно, в чернила подмешали кровь. Явно слили какую-то суть – читай: душу – и оставили только мясную оболочку в форме человека.

Пол проснулся под бормотание собственной кожи. В кровати не было никого, кроме него. Голос был приглушенным.

– Что они сделали? Что они сделали? – вот что первым услышал Пол. – Что эти паскуды со мной сделали?

Когда он наконец-таки размотал бинты, гламур спал, и Пол увидел настоящую татуировку. Два шока в мгновенной последовательности: что на нем набито лицо; и намного хуже – намного, намного хуже, гораздо хуже, попросту сокрушительно, – что лицо двигалось.

Лицо тоже было в шоке. Далеко не сразу оно осознало, что с ним произошло. Оно терроризировало Пола. Оно стало говорить, что делать.

Он не ел. «Ты мне нужен здоровым», – сказала татуировка на спине. «Ешь, ешь, ешь», – пока Пол не поел. Оно испытало его силу. Оценило, как тренер. Он говорил татуировке оставить его в покое, что ее не существует. Естественно, ходил к врачу и требовал сказать, как ее удалить. Татуировка оставалась неподвижной, так что врач решил, что Пол – просто взбудораженный пьяница, невзлюбивший собственный омерзительный рисунок. Лист ожидания очень длинный, сказал он. На косметическую операцию.

Пол пробовал доморощенные методы с наждаком, но каждый раз, когда он с криками сдавался, Тату кричал вместе с ним. Тату заставил вернуться в тату-салон, но владельца давно и след простыл.

Пол закрыл Тату, но надолго заглушки не помогали. Когда кляпы отпадали, он, оказываясь на улице, вопил, матерился и издевался. Выкрикивал нецензурную погань, ругательства и расистские оскорбления, чтобы Пола избили, – иногда успешно. «Ну, тихо, – шептал он потом. – Тихо. Просто делай, как я скажу, и это не повторится».

Он отправил Пола в магические спикизи. Находил связи, нашептывал кодовые слова, чтобы войти внутрь, заставлял вполголоса описывать клиентуру или поворачиваться так, чтобы Тату сам подглядывал через тонкую рубашку, – чтобы Тату понял, кто где, и направил Пола к знакомым.

– Борч, – говорил он, когда Пол садился спиной к столикам удивленных оперативников.

– Кен.

– Дарья.

– Госс.

– Это я. Смотрите. Это я .

Намерением Гризамента наверняка было изгнать его в передвижную кожаную тюрьму, где тот останется без сил на хозяине, который его ненавидел; измучается от бестелесности, пока слабый носитель не умрет. Но Тату послал Пола искать своих сообщников. Вернул их на свою орбиту. Посылал Пола к тайным заначкам, чтобы покупать услуги волшебников и подпольных умельцев. У Тату были лишь голос и разум – но этого хватило, чтобы снова вырастить империю.

Среди первых задач, что он выполнил на теле Пола, было выследить и казнить запершего его татуировщика. Пол этого не видел – он, конечно, стоял спиной к кровавой бане, – но слышал. Это не было быстро и тихо. Пола трясло, когда кровь забрызгала его ноги, пока его держал первый из последователей, которого Тату переделал в своего кулачного бойца.